Я — Казанова науки

«Я — Казанова науки» (польск. Jestem Casanovą nauki) — интервью Станислава Лема Мареку Орамусу 1995 года.

Цитаты

Это не я разминулся с цивилизацией, это цивилизация разминулась со мной (смеётся).

Я старался быть привлекательным интеллектуально, отказываясь лезть из кожи вон и подвозить секс целыми тачками.

… «Контакт» Сагана — <…> это трактат о кнопке!

В первых полярных экспедициях, даже на оба полюса, а также на гору Эверест, никакие женщины не участвовали, и никто этому не удивлялся. <…> Должно быть только то, что необходимо. Мои астронавты немного напоминают монахов: перед экспедицией они заключают ригористические браки и соглашаются на долгосрочные личные жертвы. Этого требует выполнение поставленной задачи.

Писательство — это занятие кропотливое, вероятнее всего, к старости я разленился, ибо раньше писал по 5–6 часов в день. Целые ворохи бумаги я выбрасывал как недостаточно удавшиеся. Возможно, я хотел бы ещё написать что-то подобное «Абсолютной пустоте» — «Книги, которые я уже не напишу». Несомненно, маргинализация письменного слова, наступившая в Польше, отбила у меня охоту к дальнейшим попыткам.

Популярность не является мерой всего. Де Сад очень популярен, некоторые считают его даже классиком. У него чем более благородна и прекрасна девушка, тем скорее она должна быть перевернута на сороковую сторону, посажена на вертел, поджарена — и ещё в неё, в конце концов, должна попасть молния. Не хочется мне принимать участие в соревновании, где судьёй является только популярность в чистом виде.

… [у присудителей] Нобелевской премии <…> есть такая огромная карта, в которую они бросают стрелы с целью определить, какой стране надо сейчас сделать благо.

Марек Орамус: Можно ли сказать, что американцы завидуют вашим успехам? Каждый раз, когда кто-то с того берега упоминает Лема, в его высказываниях слышны саркастически-глумливые нотки. Вот Курт Воннегут говорит, что «ни в одном из своих рассказов Лем не даёт читателю возможности почувствовать грусть по причине чьей-то смерти». Кроме того, он упрекает ваших героев в том, что они омерзительны, им нельзя доверять, и прежде чем мы успеем кого-то полюбить, он погибает. — Абсолютно с этим не согласен. Воннегут не читал те двадцать три книги, которые вышли на английском, поэтому его знакомство с моим творчеством довольно фрагментарное. Я когда-то задумался, сколько трупов можно насчитать во всех моих книгах. Кроме «Расследования», где действие происходит в пределах морга, их оказалось совсем немного.

Я как бы Казанова науки. Если бы я стал биологом, то должен был бы заниматься только биологией; как физик — только каким-нибудь разделом физики. Я не мог бы прыгать по дисциплинам, занимался бы только одной специальностью. Сегодня трудно даже представить учёного, который занимается одновременно биологией, астрофизикой, философией и ещё футурологией вдобавок. Зато вольный стрелок, дилетант, как я, может себе это позволить, потому что никто ему этого не запретит. Никто не может мне отказать в должности, выкинуть меня из института — а это было важным во времена коммуны.

Перевод

В. И. Язневич, 2012