Гамадрил

Гамадри́л, серый павиан или павиан плащеносный (лат. Papio hamadryas) — один из самых известных видов павиана из семейства мартышковых. Обычно, говоря о павианах, имеют в виду именно гамадрила. Это крупная обезьяна, достигающая одного метра длины (старые самцы), причём на хвост приходится 20—25 сантиметров; самки вдвое мельче. Общий цвет волос, покрывающих тело гамадрила, серый (цвета сухой травы). Седалищные мозоли красного цвета, голая кожа лица — грязно-телесного. Самки темнее окрашены, чем самцы, и волосы гривы короче; молодые самцы похожи на самок. Гамадрилы могут использовать свою шерсть в качестве защиты от дождя и холода, образуя своеобразный плащ.

Гамадрил

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Гамадрилы держатся большими группами в 100—150 особей, в горах, поднимаясь до значительных высот; близость воды составляет необходимое условие их местообитания. В каждой группе заключается 10—15 больших старых самцов. Древние египтяне считали их воплощением бога Баби и почитали священными животными, также бог Хапи (сын Гора) часто изображался с головой этого примата. В настоящее время в Египте нигде уже не встречается диких гамадрилов.

Гамадрил в коротких цитатах

	Гамадрилы похожи на больших собак и преследуют на полях арабских женщин, которые принуждены красить лицо и даже тело шафраном, чтобы спастись от их нападений. Павианы думают тогда, что женщины больны, и они перестают им нравиться.:359
	— Проспер Альпинус, 1591

	О почитании, которым пользовался гамадрил в Египте, сообщил уже нам Дюмихен. Следы этого почитания видны до сих пор: жители степных внутренних районов Африки и большая часть абиссинцев стараются прической волос как можно более походить на гамадрила.:358
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	Туземцев гамадрилы не боятся — они спокойно проходят мимо чернокожего человека и пьют из одного с ним ручья. Белый человек возбуждает в них некоторое опасение, хотя нельзя утверждать, чтобы гамадрилы всегда бежали от него.:360
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	...когда гамадрилы заметят приближение собак или леопарда, <...> старые самцы подымают страшный рев и рычание, бьют одной рукой о скалу, скалят зубы и сверкающими глазами смотрят сверху на нарушителей спокойствия, очевидно готовые ринуться на них.:360
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	Первое общество гамадрилов, которое я видел, отдыхало после утренней прогулки. Оно сидело на гребне кряжа, довольно круто спускающегося в обе стороны. Я уже издали заметил высокие фигуры старых самцов, но принял их за обломки скал, с которыми эти животные имеют по цвету большое сходство.:360
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	...в Каире можно часто видеть гамадрилов у фигляров и фокусников. Вероятно, они дают зрителям те же представления, которые видел когда-то Альпинус, точно так же, как с очковой змеей, проделываются все те же старинные фокусы.:360
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

...фокусники держат преимущественно самок, потому что самцы становятся с годами слишком злыми и опасными. <...> Проезжая однажды по улицам Каира, я нечаянно толкнул ногой сидящего на дороге гамадрила. Несмотря на то, что мой осёл бежал галопом, гамадрил в ту же минуту схватил меня за ногу, сдернул чулок и башмак и оставил на ноге следы своей ловкости и злобы в виде нескольких довольно глубоких ран.:360

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	— Что же «гамадрилъ» — это должность, что-ли? — Да, должность танцевать, кутить, бить буфетчиковъ, дѣлать скандалы, не платить долговъ и получать чины..
	— Николай Ядринцев, «Гамадрил», 1884

	«Гамадрилъ», ты не пощадилъ и отнялъ у меня даже лилію моей родины, безжалостно растоптавъ ее!..
	— Николай Ядринцев, «Гамадрил», 1884

	— Ну, хватит, — сказал Оська, закуривая, — хватит петь эти самые гамадрилы. — Оська, — воскликнул я, — пора уже знать: не гамадрилы, а мадригалы!
	— Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания», 1931

	Гамадрил свиреп и рьян – Он породы обезьян...
	— Евгений Кропивницкий, «Гамадрил свиреп и рьян...» (из цикла «Чьей породы?»), 1950

	Пышная грива, широкая седая мантия, суровый взгляд из-под бровей и крупные жёлтые клыки – таков облик павианов-гамадрилов, достигших вершины иерархии в стаде.:214
	— Виктор Дольник, «Непослушное дитя биосферы» (У павианов – геронтократия), 1994

	Живет, как гамадрил, а мечтает, как архангел Гавриил?
	— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.

	Запомнилась забавная рифма: гамадрил — говорил. Но кому какой гамадрил что именно говорил, думать не хотелось.
	— Роман Солнцев, «Полураспад. Из жизни А. А. Левушкина-Александрова, а также анекдоты о нём», 2002

	В Сухумском обезьяньем питомнике был знаменитый самец павиан гамадрил по кличке Муррей, у которого родилось ровно пятьсот детенышей за двадцать лет руководства стадом примерно в тридцать пять самок.
	— Артём Тарасов, «Миллионер», 2004

Гамадрил в научной и научно-популярной литературе

Гамадрилы обитают в довольно большом количестве на прибрежных горах Абиссинии и южной Нубии до северной границы области тропических дождей. Чем богаче растительность на горах, тем охотнее там живут обезьяны. Вода поблизости тоже необходимое условие благосостояния стада этих животных. Довольно большими обществами они спускаются иногда на холмы Самхары или степной полосы морского прибрежья, но многие все-таки остаются в горах. Здесь каждое стадо занимает пространство земли от одной до трех миль в поперечнике. Гораздо реже встречаются маленькие общества этих обезьян: мне только раз случилось видеть группу в 15-20 штук; чаще встречались стада в 150 штук и более. Между ними находятся 10-15 взрослых самцов огромного роста; челюсти их вооружены зубами гораздо более длинными и крепкими, чем зубы леопардов. Взрослых самок бывает приблизительно вдвое больше. Остальная часть стада состоит из детенышей и полувзрослых обезьян. Старые самцы отличаются огромным ростом и длинной епанчой.:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

При восходе солнца или в дождливые дни все общество можно застать на тех местах, где оно провело ночь, — в углублениях недоступных отвесных скал и под выдающимися карнизами. Павианы сидят, плотно подсевши друг к другу, молодые и слабые обезьяны в середине, как можно ближе прижавшись к матерям и к отцам. Утром, в хорошую погоду, все стадо подымается с места довольно рано и направляется медленно и спокойно вдоль отвесных скал; при этом они то сорвут растение, корень которого употребляется ими в пищу, то свернут с места камень, чтобы достать из-под него насекомых, улиток и червей, до которых павианы большие охотники. Когда завтрак окончен, они опять подымаются на вершину горного хребта. Самцы серьезно и важно садятся на камни спиной к ветру. Самки прохаживаются и присматривают за детенышами, которые весело играют или борются между собой. К вечеру все стадо направляется к ближайшей воде, чтобы напиться, потом идет опять на поиски пищи, после чего уже отыскивает удобный ночлег. Если место, выбранное для ночлега, удобно и им понравилось, то они возвращаются туда каждый вечер, конечно если только их не напугают преследованием. Ночлег около полей, засеянных просом, пользуется особым их расположением, и тогда хозяевам полей следует остерегаться, иначе дерзкие грабители появляются ежедневно, разоряют еще больше, чем поедают, и таким образом губят всю жатву.:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Во время подобных вылазок <гелады> иногда встречаются с гамадрилами, и тогда обе армии вступают в ожесточенный бой. Вражда противников велика, как это можно видеть по тому остервенению, с которым они нападают друг на друга. Дело, впрочем, не доходит до серьезной битвы. Гелады и гамадрилы подымают ужасный вой, рычат, ревут и лают. С той и другой стороны выступает иногда по старому исполину, которые и набрасываются друг на друга. Они таскают один другого за гриву, служащую признаком возмужалости, иногда кусаются, но дело все-таки ограничивается главным образом криком и яростными взглядами.:363

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Гамадрил — житель скалистых ландшафтов Африканского Рога и Южной Аравии, некогда был распространен в Судане, Нубии, низовьях Нила. Вечером гамадрилы собираются на удобных для ночевки скалах скоплениями до 700 и более особей, днём объединённая стая рассыпается на мелкие семейные группы, которым легче разыскивать скудную пищу порознь. В группе только один взрослый самец и гарем из 10-60 самок с детенышами, остальные самцы образуют отдельные группы холостяков. В группе поддерживается жесткая иерархия между самками за право быть ближе к самцу, вожаку же прихождится постоянно обивать атаки холостяков, стремящихся занять его место.:358

— Александр Никольский, из комментариев к «Жизни животных» Брема, 1910

Гамадрил в публицистике и документальной литературе

Гамадрил-завоеватель. Германская карикатура на Францию (1871)

Гамадрил, или плащеносный павиан (Papio hamadryas). Благодаря своей наружности, замечательному уму, а может быть и неприятным качествам, он особенно почитался древними египтянами. Трудно понять, почему этой обезьяне дано название древнегреческой лесной нимфы, тогда как в наружности её весьма мало женственного. Достоверно известно, что название это дано было ей не древними народами. О почитании, которым пользовался гамадрил в Египте, сообщил уже нам Дюмихен. Следы этого почитания видны до сих пор: жители степных внутренних районов Африки и большая часть абиссинцев стараются прической волос как можно более походить на гамадрила. Не подлежит, впрочем, сомнению, что они подражают скорее изображениям на памятниках, чем живым зверям. В настоящее время гамадрилу больше не поклоняются: вред, приносимый этой обезьяной, слишком велик, чтобы она могла возбудить к себе хорошее чувство в людях.:358-359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Теперь в Египте нет уже этих обезьян в диком состоянии; Проспер Альпинус, путешествовавший по Египту в 1580 году, удостоверял, что там нет обезьян, а их привозят из Аравии. «Они так талантливы, – продолжает он, – что им невозможно отказать в рассудке. Их без труда обучают всевозможным остроумным штукам, которыми они увеселяют публику. Таких дрессированных обезьян можно часто видеть в Каире, Александрии и других местностях. Туземцы особенно любят держать самцов, но трудно себе представить, как непристойны эти животные. Гамадрилы похожи на больших собак и преследуют на полях арабских женщин, которые принуждены красить лицо и даже тело шафраном, чтобы спастись от их нападений. Павианы думают тогда, что женщины больны, и они перестают им нравиться». Относительно последнего предположения наш наблюдатель не совсем прав. Я сам часто замечал, что арабские женщины мажут себе лицо шафраном, но не для спасения от обезьян, а просто по той же причине, по какой наши дамы натирают свои щеки румянами.:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Туземцев гамадрилы не боятся — они спокойно проходят мимо чернокожего человека и пьют из одного с ним ручья. Белый человек возбуждает в них некоторое опасение, хотя нельзя утверждать, чтобы гамадрилы всегда бежали от него. Павианы эти еще более, чем остальные обезьяны, умеют во всех случаях сохранять спокойствие, которое дает им возможность выйти из всякого опасного положения. Однако дело принимает другой оборот, когда гамадрилы заметят приближение собак или леопарда. Тогда старые самцы подымают страшный рев и рычание, бьют одной рукой о скалу, скалят зубы и сверкающими глазами смотрят сверху на нарушителей спокойствия, очевидно готовые ринуться на них.:360

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Я увидѣлъ его уже въ губернскомъ городѣ дѣлающимъ визиты, звенящимъ каблуками и откалывающимъ французскія фразы. — Кто это такой? спросилъ я. — Это новый «гамадрилъ», сказали мнѣ. Онъ выдаетъ себя за племянника N. — Развѣ это правда? — Кто его знаетъ, можетъ быть и правда, спрашивать не пойдешь. — «Гамадрилъ» — что же это за птица? спросилъ я. — О, это счастливцы на сибирской почвѣ, — милые шалуны подъ особой протекціей, имъ все спускается, все дозволяется. — Что же «гамадрилъ» — это должность, что-ли? — Да, должность танцевать, кутить, бить буфетчиковъ, дѣлать скандалы, не платить долговъ и получать чины. Имъ везетъ…

— Николай Ядринцев, «Гамадрил», 1884

	Вдругъ среди толпы гостей я увидѣлъ «гамадрила»; онъ гордо прошелъ чрезъ стѣну поклонниковъ Лидинькиной красоты, улыбка, смѣшанная съ гордымъ вызовомъ, мелькнула на его мужественномъ, воинственномъ лицѣ, онъ взялъ ее за гибкую талію и они скрылисъ въ вихрѣ вальса… Лидинька въ этотъ вечеръ танцовала до безумія.
	— Николай Ядринцев, «Гамадрил», 1884

— Ахъ, батюшка, вѣдь у насъ новость. Лидинька невѣста, она уѣхала теперь съ женихомъ за покупками по лавкамъ. — Кто же былъ такъ счастливъ, что удостоился ея выбора..? Старушка назвала мнѣ имя «гамадрила». — Говорятъ, очень ужъ хорошей фамиліи, нитенбургской. Каковъ только человѣкъ то, вотъ я хотѣла посовѣтоваться. Такъ вотъ новость! «Гамадрилъ», какъ я видѣлъ въ послѣднее время, игралъ послѣднюю игру. Кредитъ его падалъ, а въ лавкахъ ему закрыли счеты, бурная же натура его не унималась. <...> Магазины охотно открыли полки «гамадрилу», когда онъ ѣздилъ съ невѣстой, — «Все равно изъ ея денегъ заплатитъ», думали приказчики. <...> Совершилось что то возмутительное, и Лидинька, бросивъ состояніе, имущество, сосредоточивъ остатокъ нервной силы, хрупкаго своего организма, бѣжала отъ «гамадрила».

— Николай Ядринцев, «Гамадрил», 1884

Нам зачастую кажется, что это охотничьи игры — приобретение навыков, но на самом деле, игра с жертвой — это чаще всего просто игра, развлечение, получение удовольствия. Джеральд Даррелл рассказывал, как в одной из его экспедиций играли обезьяны гамадрилы: «Однажды, когда один из хамелеонов издох, я принес его к обезьянам. Те почтительно окружили меня и стали с большим интересом разглядывать дохлого хамелеона. Набравшись смелости, старший из дрилов слегка коснулся лапой хамелеона, отдернул ее и стал быстро вытирать о землю. Гвеноны так и не решились подойти поближе к трупу хамелеона. Дрилы же постепенно расхрабрились, схватили хамелеона и стали пугать им гвенонов, которые разбежались с пронзительными криками. Пришлось прекратить эту игру, так как дрилы начали вести себя неприлично, а гвеноны были уже основательно запуганы и жалобными стонами выражали свои обиды».

— Василий Климов, «Игра зверей — что это?», 2014

Гамадрил в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Альварец, который почти в одно время с Альпинусом был в Африке, именно в Абиссинии, рассказывает, что видел целые стада этих павианов, и дает весьма верное описание их внешнего вида и нрава. «Они, — говорит он, — не оставят в покое ни одного камня. Если одной, двум или трем обезьянам не под силу сдвинуть камень с места, они садятся вокруг него в большом количестве, соединенными усилиями непременно перевертывают его и ищут под ним любимую пищу. Они тоже очень любят муравьев и, чтобы достать их, кладут руки ладонью вверх в муравейник; когда рука покрывается муравьями, они быстро облизывают ее. Гамадрилы опустошают все сады и поля, если не защищать их. Впрочем, никогда не выступают на эти грабежи без лазутчиков, но, получив знак, что никакая опасность им не угрожает, врываются в сад или поле и опустошают их. Сначала ведут себя тихо и спокойно, и если глупому детенышу вздумается крикнуть, то он получает пощечину, но мало-помалу забывают всякую осторожность и громкими криками выражают радость по поводу удавшегося намерения. Они бы страшно размножились, если бы леопарды не уничтожали их детенышей в огромном количестве, несмотря на храбрую защиту матерей».:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Между новейшими исследователями Эренберг дает нам довольно подробное описание этих обезьян, которых он встречал в Аравии и на абиссинском берегу в одиночку или целыми стадами. Еще позднее о них были сообщения Родатца и Бессиера. В первую свою поездку по Африке мне не случалось встречать гамадрилов на свободе. Зато во время моего, к сожалению, весьма короткого пребывания в Абиссинии (весной 1862 года) я часто их видел, так что могу привести о них собственные наблюдения.:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

У убитого мною самца длина волос епанчи достигала до 27 см. У самок грива короче и все тело темнее, то есть оливкового цвета; детеныши походят на мать. Относительно окраски шерсти я должен заметить, что каждый волосок гривы имеет попеременные колечки зеленовато-бурого и желтого цвета, вследствие чего весь мех принимает весьма странный оттенок, несколько напоминающий цвет высохшей травы. На задних ногах и на голове, по бокам, волосы светлее, голое лицо грязно-мясного цвета, седалище ярко-красное.:359

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

	Едва ли подлежит сомнению, что они перекочевывают из разоренной ими местности в другую, где еще надеются найти пищу. Меня уверяли туземцы, что павианы не живут постоянно в одних и тех же местах, а появляются и исчезают по своему усмотрению.:360
	— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Первое общество гамадрилов, которое я видел, отдыхало после утренней прогулки. Оно сидело на гребне кряжа, довольно круто спускающегося в обе стороны. Я уже издали заметил высокие фигуры старых самцов, но принял их за обломки скал, с которыми эти животные имеют по цвету большое сходство. Но отрывистый, громкий лай, который можно передать звуком «кук», убедил меня в ошибке. Все головы повернулись в нашу сторону, только детеныши продолжали беззаботно играть и несколько самок не бросали своего любимого занятия и усердно «искали» в шерсти старого самца. Общество так и осталось бы в выжидательном положении, если бы с нами не было двух смелых и чутких борзых собак, которые были приучены отгонять гиен от наших жилищ и даже могли бороться с волками. Услыхав возглас обезьян, собаки тотчас же залаяли; тогда все стадо поднялось на ноги, вероятно с намерением найти себе более безопасное убежище. Обезьяны, одна за другой, двинулись вдоль горного кряжа и скоро исчезли с наших глаз. Однако, обогнув долину, мы заметили вскоре обезьян, сидящих рядами и как бы прилепленных к совершенно отвесной скале; я до сих пор не могу себе объяснить, каким образом они могли удерживаться в таком положении. Вид этих спокойно сидящих животных был слишком заманчив, чтобы не возбудить в нас желания поохотиться. Жалость, возбуждаемая видом молодой беспомощной обезьяны, здесь не имела места. На гамадрилов мы не могли смотреть как на подобие человека, а только как на злых хищников, которых незачем щадить. К сожалению, стена была так высока, что на меткость выстрелов надеяться было трудно. Мы решили по крайней мере спугнуть их. Звук первых выстрелов произвел между ними страшное смятение: стадо принялось мычать, реветь, лаять и кричать самым ужасным образом. Потом вся цепь пришла в движение и гамадрилы двинулись вдоль кряжа с такой уверенностью, как будто они шли по гладкому полу; между тем мы никак не могли понять, на что они ступают. Совершенно узкий карниз был для них удобной дорогой. Только в двух местах, где пришлось круто спуститься на три метра и потом подняться на ту же высоту, они ступали несколько медленнее и осторожнее. Мы сделали пять или шесть выстрелов, но целиться было трудно; кроме того, необычайность зрелища отняла у нас всякое самообладание. Однако наши выстрелы довели волнение обезьян до ужаса.:360

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

В Египте, а именно в Каире, можно часто видеть гамадрилов у фигляров и фокусников. Вероятно, они дают зрителям те же представления, которые видел когда-то Альпинус, точно так же, как с очковой змеей, проделываются все те же старинные фокусы. На больших площадях Каира, в особенности в праздничные дни, всегда можно встретить несколько вожаков обезьян и заклинателей змей. Но все эти представления ниже всякой посредственности, даже прямо-таки грубы и пошлы. Можно сказать, что хозяин обезьяны воспользовался ее понятливостью, чтобы дать в этих представлениях отвратительное изображение своего собственного безобразия. Нужно, впрочем, заметить, что фокусники держат преимущественно самок, потому что самцы становятся с годами слишком злыми и опасными. Их даже в Египте не позволено выводить без намордника, но и он не всегда помогает. Проезжая однажды по улицам Каира, я нечаянно толкнул ногой сидящего на дороге гамадрила. Несмотря на то, что мой осёл бежал галопом, гамадрил в ту же минуту схватил меня за ногу, сдернул чулок и башмак и оставил на ноге следы своей ловкости и злобы в виде нескольких довольно глубоких ран.:360

— Альфред Брем, «Жизнь животных», 1869

Рубакин довез пару оставшихся в живых обезьян, но они околели по приезде. После этого неудачного опыта д-р Тоболкин вывез из Германии 14 штук: 2 ценцифана, 4 резуса, 3 павиана, 5 гамадрил. В течение нескольких месяцев пребывания в Сухуме — обезьяны прекрасно акклиматизировались и дали приплод. От гамадрил: Зорька; жена Гамма — сын Примус, и еще беременная. Самец; жена Зойка — сын Максимка. И еще павианиха Танька, беременная от Ваньки. В общем 2 приплода и 4 беременности. <...> После разговора мы с ним пошли поглядеть на питомник. В специальных клетках — Зойка гамадрила со своим двухмесячным Максимкой у груди и в другой клетке Зорька с Гаммой и Примусом. Мать дерёт уши сыну. Воруют очки и часы. Откликаются на имена. Красные зады. Примус, советский гражданин, веселое и непосредственное, приятнейшее дитя.

— Мариэтта Шагинян, Дневник, 1928

Самки обезьян могут физиологически совокупляться с самцами только три дня в месяц. Как у собак — при появлении течки. В первый день готовности к совокуплению самка обезьяны не может забеременеть, так как ее яйцеклетка еще не созрела. В этот первый день к ней может подойти любой самец стада и удовлетворить свое влечение. На второй день самка готова к оплодотворению, и к ней подходит только главный самец стада, от которого она беременеет. Другие самцы стада держатся от самки на расстоянии. Однако на третий день уже беременная самка опять подпускает к себе любого самца. Таким образом, детёныши у обезьян всегда рождаются от главного самца стада. Поскольку в стаде множество самок, у которых циклы половой жизни разные, у непосвященных создается впечатление, что обезьяны занимаются совокуплениями целый день. В Сухумском обезьяньем питомнике был знаменитый самец павиан гамадрил по кличке Муррей, у которого родилось ровно пятьсот детенышей за двадцать лет руководства стадом примерно в тридцать пять самок. Так жили и первые стада человекообразных приматов, которые из-за климата ушли в пещеры.

— Артём Тарасов, «Миллионер», 2004

Гамадрил в беллетристике и художественной прозе

Самка гамадрила

	Потом сторож объяснял гамадрила, который «ходит гулять на люна, а если нет люна, то без люна, и кушает яйца крокодила».
	— Александр Куприн, «В зверинце», 1895

Спиной к нему, согнувшись, сидит Джальди. Обеими руками он обхватил какого-то гиганта с белой бородой, который мечется, как черт, и потрясает в воздухе колокольчиком. Жерар быстро сообразил, в чем дело. Одним прыжком он очутился около дикого жителя острова, с которым не побоялся помериться силами Джальди. Дикарь обернулся и издал несколько нечленораздельных звуков. Жерар, увидев это красное, обросшее белой как снег бородою, лицо, тотчас же признал гамадрила, или серого павиана, — самую большую и самую свирепую породу обезьян, какие только существуют. Стиснув зубы, животное одной рукой потрясало с каким-то упоением колокольчиком, а в другой держало огромную палицу — должно быть, какой-нибудь сломанный бурей сучок, которым павиан инстинктивно вооружился. Увидав Жерара, павиан отступил и глухо заворчал. — Джальди, — сказал вполголоса Жерар, — пока я его отвлеку, скорее взбирайся выше. Да торопись же! — Мой колокольчик! — простонал Джальди. — Злой старик взял мой колокольчик! Вор!.. И он дал несколько пинков ногой обезьяне, стараясь внушить ей, что чужое добро впрок не идет. — Какая важность твой колокольчик!.. — пробормотал Жерар, приближаясь к животному, которое показало ему два ряда страшных зубов. — Ах, так ты гримасничаешь! Но я тебя не боюсь… Отступая шаг за шагом перед сверкающим взглядом Жерара, огромная обезьяна скрежетала зубами, дико вращала глазами, испускала хриплые, неприятные звуки и махала палицей. Очевидно, ей хотелось размозжить череп своему противнику, но в то же время она боялась его. Но вот павиану вдруг пришла в голову иная мысль: с торжествующим криком он отбросил дубинку, схватил Джальди, как перышко, перекинул его через плечо и, прыгая с ветки на ветку в четырех-пяти метрах над землей, продолжал левой рукою звонить в колокольчик. Джальди вскрикнул. Павиан тотчас же наказал его, шлепнув по голове, и поскакал дальше. Он уже исчезал в листве, как вдруг послышался выстрел. Пуля попала ему в голову. Он испустил почти человеческий крик и упал в предсмертных судорогах к ногам Жерара. В это время показался на дереве и Анри. Он легко спрыгнул и очутился рядом с убитым павианом, сжимавшим в своих объятиях мальчика.

— Паскаль Груссе, «Лазурный гигант», 1904

	— Ну, хватит, — сказал Оська, закуривая, — хватит петь эти самые гамадрилы. — Оська, — воскликнул я, — пора уже знать: не гамадрилы, а мадригалы! — Тьфу! — сплюнул Оська. — Осталась дурацкая путаница с детства...
	— Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания», 1931

	Два гамадрила в гривах, похожих на львиные, играли на роялях, и этих роялей не было слышно в громе и писке и буханьях саксофонов, скрипок и барабанов в лапах гиббонов, мандрилов и мартышек.
	— Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» (часть II), 1940

	Получается, что человек — это мечта о себе, к осуществлению которой он и не стремится, так? Живет, как гамадрил, а мечтает, как архангел Гавриил? Извини за рифму. Я тогда, действительно, не человек, хотя еще пятнадцать минут назад готов был побороться за это эволюционное место.
	— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.

	И сел руководитель со своим старшим лаборантом пить спирт. И читал ему симпатичный человек стихи собственного сочинения. Запомнилась забавная рифма: гамадрил — говорил. Но кому какой гамадрил что именно говорил, думать не хотелось.
	— Роман Солнцев, «Полураспад. Из жизни А. А. Левушкина-Александрова, а также анекдоты о нём», 2002

Гамадрилы — кровожадные обезьяны-собаки... Их родина — степь!.. Они носятся по степи на пятнистых мустангах, убивая всех на своем пути... Они варят убитых врагов в больших медных котлах. Они пляшут вокруг костров, размахивая обглоданными костями... <...> Дьяволы — сильные воины, очень! Они способны перегрызать железные прутья решеток; у дьяволов длинные руки и приземистые мускулистые тела... В схватках на мечах дьяволам нет равных. Одинокий гамадрил скачет прочь, не разбирая дороги, лишь увидит сверкнувший на солнце меч дьявола... сверкнувший на солнце...

— Григорий Сабуров, «Пешком по волнам», 2002

	...она поразилась странному набору препаратов, в число которых входил эфедрин. Нгомо извиняющимся тоном сообщил, что в джунглях они обычно используют помёт гамадрила, выдержанный в слюне больного белого питона. Но в Москве эту штуку не всегда можно достать.
	— Екатерина Романова, Николай Романов, «Дамы-козыри», 2002

Гамадрил в стихах

Гамадрил (Гамбургский зоопарк)

	Мильон святых могил Зияет ранами у своего подножья, ― А этот старый, наглый гамадрил Живёт и шамкает и бры̀жет красной ложью.
	— Саша Чёрный, «Красная бабушка» (С натуры), 1925

	Гамадрил свиреп и рьян. Правда ль мы от обезьян, От косматых этих предков, Что у нас ютятся в клетках? <...> Гамадрил свиреп и рьян – Он породы обезьян; Грезит он об обезьянах, Обезьянах на лианах. Правда, он свиреп и зол, Весь в шерсти, зад только гол, – Но совсем не знает мата И не бьет по морде брата. Гамадрил свиреп и рьян – Он породы обезьян... Человек породы чьей же? – Да наверное своей же.
	— Евгений Кропивницкий, «Гамадрил свиреп и рьян...» (из цикла «Чьей породы?»), 1950

	Безобразный, как гамадрил, Студент, придвинув кресло, Заговорил: «Читали газету?»
	— Илья Сельвинский, «Всем! Всем! Всем!», 1957

Гамадрил в кинематографе и массовой культуре

	— Люба, тут мои гамадрилы, случаем, не шмонались? — Нет, ваших гамадрилов и Левина Бориса Аркадьевича я не видела.
	— из сериала «Интерны», 2010

	По улице ходили профессор с гамадрилой! Она, она… не замужем была!..
	— «Сваты» (сериал), 2008-2013

См. также

• Бабуин
• Павиан
• Мандрил
• Гелада
• Орангутанг
• Обезьяна
• Антропогенез
• Австралопитек
• Шимпанзе