Педагогика

Педаго́гика (др.-греч. παιδαγωγική — искусство воспитания, от παῖς — ребёнок и ἄγω — веду) — наука о воспитании и обучении человека.

Урок чтения

В коротких высказывания

Без зачатков положительного и прекрасного нельзя выходить человеку в жизнь из детства, без зачатков положительного и прекрасного нельзя пускать поколение в путь. (Достоевский)

Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы, институты и пансионы. (Ушинский)

В воспитании нет ничего ничтожного. (Н. Пирогов)

Воспитатель не чиновник, а если он чиновник, то он не воспитатель. (Ушинский)

Кого боги хотят покарать, того они делают педагогом. (Сенека)

Легко наказывать, трудно воспитывать. (наказание)

...Гением быть нельзя, кто не родился. В этом-то искусство воспитателей: открыть гений, обогатить его знанием.:103(Николай Лобачевский)

Люди, избалованные в детстве, сохраняют особый отпечаток до конца жизни. (Тургенев)

Мы знаем, что с заряженными ружьями надо обращаться осторожно. А не хотим знать того, что так же надо обращаться и со словом. Слово может и убить, и сделать зло хуже смерти. (Лев Толстой)

Ничто с такой лёгкостью не становится трудным, как если оно выполняется против воли. (Я. Коменский)

От правильного воспитания детей зависит благосостояние всего народа. (Д. Локк)

По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности. (Паустовский)

Привычки отцов, и дурные и хорошие, превращаются в пороки детей. (Демокрит)

Приохочивать гораздо труднее чем приневоливать. (Писарев)

Пустые и малодушные люди нередко обнаруживают перед своими подчинёнными и перед теми, кто не смеет выказать им сопротивления, припадки гнева и страсти и воображают, что выказали этим своё мужество. (Адам Смит)

Распущеность в манерах всегда влечёт за собой распущенность принципов. (С. Смайлс)

Ребёнка с первого класса школы надо учить науке одиночества. (Раневская)

Сократ… заставлял сначала говорить учеников, а затем уже говорил сам. (Монтень)

Так как мы воспитываем людей, а не попугаев, то они должны быть постоянно руководимы ясным светом ума. (Я. Коменский)

Трещины воспитания затрещинами не загладишь. (Цаль Меламед)

Целью школы всегда должно быть воспитание гармоничной личности, а не специалиста. (Эйнштейн)

Человек может стать человеком только путём воспитания. Он — то, что делает из него воспитание. (Кант)

Воспитание — великое дело: им решается участь человека. (Виссарион Григорьевич Белинский)

В прозе

	Воспитание. «Жуйте как следует», — говорил отец. И жевали хорошо, и гуляли по два часа в сутки, и умывались холодной водой, всё же вышли несчастные, бездарные люди.
	— Антон Чехов, «Записные книжки. Дневники», 1891—1903

Воспитанные люди, по моему мнению, должны удовлетворять след<ующим> условиям: 1) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы… Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя! Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних… 2) Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом. Так, например, если Петр знает, что отец и мать седеют от тоски и ночей не спят, благодаря тому что они редко видят Петра (а если видят, то пьяным), то он поспешит к ним и наплюет на водку. <…> 3) Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги. 4) Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии… Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают… Из уважения к чужим ушам, они чаще молчат. 5) Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними. Они не говорят: «Меня не понимают!» или: «Я разменялся на мелкую монету! Я б<…>!!», потому что всё это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво… 6) Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства с знаменитостями, рукопожатие пьяного Плевако, восторг встречного в Salon’e, известность по портерным… Они смеются над фразой: «Я представитель печати!!», которая к лицу только Родзевичам и Левенбергам. Делая на грош, они не носятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили… Истинные таланты всегда сидят в потёмках, в толпе, подальше от выставки… Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную… 7) Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой… Они горды своим талантом. <…> 8) Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки. Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт… Спать с бабой, дышать ей в рот <…> выносить ее логику, не отходить от нее ни на шаг — и всё это из-за чего! Воспитанные же в этом отношении не так кухонны. Им нужны от женщины не постель, не лошадиный пот, <…> не ум, выражающийся в уменье надуть фальшивой беременностью и лгать без устали… Им, особливо художникам, нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть не <…>, а матерью… Они не трескают походя водку, не нюхают шкафов, ибо они знают, что они не свиньи. Пьют они только, когда свободны, при случае… Ибо им нужна mens sana in corpore sano. И т. д. Таковы воспитанные… Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пикквика и вызубрить монолог из «Фауста». <…> Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля… Тут дорог каждый час…

— Антон Чехов, письмо Н. П. Чехову, март 1886 года

Кстати о Твардовском. Один из лучших видов воспитанности ― крестьянская воспитанность. К сожалению, она проявляется лишь в таких важных и крайних случаях, как рождение или смерть. Все присутствующие на похоронах евреи, а их было большинство, находились в смятении, когда надо снять, а когда одеть шляпу, можно ли двигаться, или надо стоять в скорбном безмолвии. Твардовский же во всех своих действиях был безукоризнен. Он точно вовремя обнажил голову, он надел шапку как раз тогда, когда это надо было сделать. Он подошел к гробу, когда стоять на месте было бы равнодушием к покойнику, он без всякого напряжения сохранял неподвижность соляного столпа, когда по народной традиции должен пролететь тихий ангел. Он даже закурил уместно ― словно дав выход суровой мужской скорби. Когда комья земли стали уже неслышно падать в могилу, к ограде продрался Арий Давыдович и неловким, бабьим жестом запустил в могилу комком земли. Его неловкий жест на миг обрел значительность символа: последний комок грязи, брошенный в Платонова. Наглядевшись на эти самые пристойные, какие только могут быть похороны, я дал себе слово никогда не умирать…

— Юрий Нагибин, «Дневник», 1962

Антон Макаренко

Длительность педагогического коллектива должна сделаться одной из главнейших забот наших администраторов и организаторов социального воспитания. Нужно, чтобы эти лица, наконец, поняли, что как раз в этом пункте и решается половина всех вопросов советской педагогики, а вовсе не в разглагольствованиях «о сублимации половой энергии». Если нет длительного, крепко сбитого коллектива педагогов, то в детском учреждении не только половая энергия не сублимируется, но, «наоборот», всякая иная энергия переходит в половую, да и среди самих воспитателей с этой стороны получается довольно-таки неблагополучно

— Антон Макаренко, «Длительность педагогического коллектива», 1929

...я с отвращением и злостью думал о педагогической науке: «Сколько тысяч лет она существует! Какие имена, какие блестящие мысли: Песталоцци, Руссо, Наторп, Блонский! Сколько книг, сколько бумаги, сколько славы! А в то же время пустое место, ничего нет, с одним хулиганом нельзя управиться, нет ни метода, ни инструмента, ни логики, просто ничего нет. Какое‑то шарлатанство». — Часть первая, 14. Чернильницы по‑соседски.

— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

	Для нас мало просто «исправить» человека, мы должны его воспитать по‑новому, то есть должны воспитать так, чтобы он сделался не просто безопасным или безвредным членом общества, но чтобы он стал активным деятелем новой эпохи. — Часть первая, 27. Завоевание комсомола.
	— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

Основным методом перевоспитания правонарушителей я считал такой, который основан на полнейшем игнорировании прошлого и тем более прошлых преступлений. Довести этот метод до настоящей чистоты было не очень легко, нужно было между прочими препятствиями побороть и собственную натуру. Всегда подмывало узнать, за что прислан колонист в колонию, чего он такого натворил. <...> Мы самым искренним образом перестали интересоваться прошлыми преступлениями колонистов, и у нас это выходило так хорошо, что и колонисты скоро забывали о них. Я сильно радовался, видя, как постепенно исчез в колонии всякий интерес к прошлому, как исчезали из наших дней отражения дней мерзких, больных и враждебных нам. В этом отношении мы достигли полного идеала: уже и новые колонисты стеснялись рассказывать о своих подвигах. — Часть первая, 27. Завоевание комсомола.

— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

	Педагогика, как известно, решительно отрицает любовь, считая, что «доминанта» эта должна наступать только тогда, когда неудача воспитательного воздействия уже совершенно определилась — Часть вторая, 6. Стрелы Амура
	— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

	...детский коллектив обязательно должен расти и богатеть, впереди должен видеть лучший завтрашний день и стремиться к нему в радостном общем напряжении, в настойчивой весёлой мечте. Может быть, в этом и заключается истинная педагогическая диалектика. — Часть вторая, 16. Запорожье
	— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

	Харьковские мудрецы, настаивая на «постепенном проникновении», собственно говоря, сидели на старых, кустарной работы, стульях: хорошие мальчики будут полезно влиять на плохих мальчиков. А мне уже было известно, что самые первосортные мальчики в рыхлых организационных формах коллектива очень легко превращаются в диких зверёнышей — Часть третья, 1. Гвозди
	— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

Человек не может жить на свете, если у него нет впереди ничего радостного. Истинным стимулом человеческой жизни является завтрашняя радость. В педагогической технике эта завтрашняя радость является одним из важнейших объектов работы. Сначала нужно организовать самую радость, вызвать её к жизни и поставить как реальность. Во‑вторых, нужно настойчиво претворять более простые виды радости в более сложные и человечески значительные. Здесь проходит интересная линия: от примитивного удовлетворения каким‑нибудь пряником до глубочайшего чувства долга — Часть третья, 10. У подошвы Олимпа

— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

	...я пришёл к тезису, который исповедую и сейчас, каким бы парадоксальным он ни казался. Нормальные дети или дети, приведённые в нормальное состояние, являются наиболее трудным объектом воспитания. У них тоньше натуры, сложнее запросы, глубже культура, разнообразнее отношения. Они требуют от вас не широких размахов воли и не бьющей в глаза эмоции, а сложнейшей тактики — Часть третья, 14. Награды
	— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

См. также

• Обучение
• Школа