Александр Пушкин и Михаил Лермонтов
Поэтов Михаила Лермонтова и Александра Пушкина очень часто сопоставляли.
XIX век
правитьОн весь подражатель, по крайней мере в первых его пьесах, но подражатель одного Пушкина — хотя и далеко не весь молодой Пушкин! Лермонтов удачно перенял лёгкость и звучность и самый склад стиха, ясность и гибкость языка и образ выражения Пушкина (не довольно ли для обмана чувств?), но не мог перенять ни тонкого вкуса, ни умственной грации, ни строгой отчётливости, ни высшей, нежнейшей обворожительности его гения — словом: ему дался талант, но не дался гений Пушкина. | |
— Егор Розен «Стихотворения М. Лермонтова», 1843 |
Лермонтов имел великое дарование, но он не успел, а, может быть, и не умел вполне обозначить себя. Лермонтов держался до конца поэтических приёмов, которыми Пушкин ознаменовал себя при начале своём и которыми увлекал за собою толпу, всегда впечатлительную и всегда легкомысленную. Он не шёл вперёд. Лира его не звучала новыми струнами. Поэтический горизонт его не расширялся. Лермонтов остался русским и слабым осколком Байрона. Пушкин умел выродить из себя самобытного и настоящего Пушкина. | |
— Пётр Вяземский, «Взгляд на литературу нашу в десятилетие после смерти Пушкина», 1847, 1874 |
Пистолетный выстрел, убивший Пушкина, пробудил душу Лермонтова. | |
— Александр Герцен, «Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года», 1851 |
Лермонтов хотел слыть во что бы то ни стало и прежде всего за светского человека и оскорблялся точно так же, как Пушкин, если кто-нибудь рассматривал его как литератора. | |
— Иван Панаев, «Литературные воспоминания», 1861 |
Кто в силах победить в себе ужас и отвращение к жизни перед лицом таких образов, какие преследовали Лермонтова? И такой человек нашёлся. Это был Пушкин. И, как странно! Лермонтов задавался часто теми же задачами, какие ставил себе Пушкин, но каждый раз не он одолевал задачу, а задача побеждала его. | |
— Лев Шестов, «А. С. Пушкин», 1899 [1960] |
Чорт знает — страшно сказать, а мне кажется, что в этом юноше готовится третий русский поэт[К 1] и что Пушкин умер не без наследника. | |
— письмо В. П. Боткину 9 февраля 1840 |
Лермонтов <…> в образовании-то подальше Пушкина, и его не надует не только какой-нибудь идиот, осёл и глупец Катенин (в котором Пушк. видел великого критика <…>), но и наш брат. | |
— письмо В. П. Боткину 16—21 апреля 1840 |
Кавказ был колыбелью его поэзии, так же, как он был колыбелию поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно величавой природы, как Лермонтов… | |
— «Герой нашего времени», май 1840 |
… только Пушкин есть такой наш поэт, в раны которого мы можем влагать персты, чтобы чувствовать боль своих и врачевать их. Лермонтов обещает то же. | |
— письмо В. П. Боткину 13 июня 1840 |
Вслед за Пушкиным вышла на литературную арену целая дружина молодых талантов. Все они пошли по направлению, данному им Пушкиным, и самый последний из них, без всякого спора, гораздо выше, например, гг. Тимофеева и Кукольника, громко провозглашённых в одном журнале великими гениями русской литературы от 1834 года до сей минуты включительно… | |
— «Сочинения в стихах и прозе Дениса Давыдова», ноябрь 1840 |
Теперь многие пишут стихи и гладкие, и гармонические, и лёгкие; но пушкинский стих напомнила нам только муза Лермонтова… | |
— «Русская литература в 1841 году», декабрь |
Лермонтов далеко уступит Пушкину в художественности и виртуозности, в стихе музыкальном и упруго-гибком; во всём этом он уступит даже Майкову (в его антологических стихотворениях), но содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полёт — с небом гордая вражда, — всё это заставляет думать, что мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина. | |
— письмо В. П. Боткину 17 марта 1842 |
… кто от поэзии Пушкина перешёл через поэзию Гоголя, тот уже поневоле видит дальше и глубже людей, остановившихся на Пушкине, и не может не восхищаться опытами Лермонтова; но восхищаться поэтом и понимать его — это не всегда одно и то же… <…> | |
— «Стихотворения Е. Баратынского», ноябрь 1842 |
Немного Лермонтов успел произвести, но это немногое тотчас же дало ему, во мнении общества, место подле Пушкина. Мало того: теперь уже спорят не о том, может ли имя Лермонтова упоминаться вместе с именем Пушкина, но о том: кто выше — Пушкин или Лермонтов. Подобный вопрос и подобный спор могут быть плодом самого смешного детства, если в них дело будет идти не об идеях, а об именах. Вообще сравнения одного великого поэта с другим чрезвычайно трудны: если же в них видно желание возвысить или уронить одного на счёт другого, то они просто нелепы и пошлы. <…> | |
— «Библиографические и журнальные известия», март 1843 |
Равен ли по силе таланта или ещё и выше Пушкина был Лермонтов — не в том вопрос: несомненно только, что, даже и не будучи выше Пушкина, Лермонтов призван был выразить собою и удовлетворить своею поэзиею несравненно высшее, по своим требованиям и своему характеру, время, чем то, которого выражением была поэзия Пушкина. | |
— «Сочинения Александра Пушкина», статья первая, май 1843 |
Кратковременная, но изумительная своею огромностию деятельность Лермонтова на поэтическом поприще окончательно лишила нас надежды видеть частые появления новых замечательных поэтов и новые замечательные произведения поэзии: после Пушкина и Лермонтова трудно быть не только замечательным, но и каким-нибудь поэтом! Меч и шлем Ахилла из всех греческих героев могли оспоривать только Аякс и Одиссей. | |
— «Русская литература в 1843 году», декабрь |
… у Пушкина, у Лермонтова одно слово по своей резкой определительности иногда заключает в себе самую обстоятельную диссертацию в прозе. | |
— «Русская литература в 1844 году», декабрь |
Ни Пушкин, ни Лермонтов не могут не терять от переводов, как бы ни хороши были переводы их сочинений. Причина очевидна: хотя в творениях Пушкина и Лермонтова видна душа русская, ясный, положительный русский ум, сила и глубокость чувства, — однако ж эти качества виднее нам, русским, нежели иностранцам, потому что русская национальность ещё не довольно выработалась и развилась, чтобы русский поэт мог налагать на свои произведения её резкую печать, выражая в них общечеловеческие идеи. А требования европейцев в этом отношении велики. | |
— «Мысли и заметки о русской литературе», январь 1846 |
XX век
правитьУ Лермонтова напряжение свободы, порыв к ней; у Пушкина — спокойное обладание ею, воздух свободы. | |
— Пётр Перцов, «Литературные афоризмы», 1897—1930-е |
Лермонтов тем, главным образом, отличается от Пушкина, что у него человеческое начало автономно и стоит равноправно с Божественным. Он говорит с Богом, как равный с равным… | |
— Пётр Перцов, там же |
Настоящая гармония Божественного и человеческого — момент совершенства — только у Лермонтова, а не у Пушкина, у которого она покупается ценою односторонности — преобладания Божественного. В мире Пушкина человеку душно. | |
— Пётр Перцов, там же |
Пушкин и Лермонтов кончили собою всю великолепную Россию, от Петра и до себя. <…> | |
— Василий Розанов, «Опавшие листья» (Короб первый), 1913 |
Пушкину и в тюрьме было бы хорошо. | |
— Василий Розанов, «Пушкин и Лермонтов», 1914 |
Пушкин благоговеет пред красотою совершенства, смиренно сознавая её недосягаемость для себя, а Лермонтов завидует счастью совершенства, мятежно силится овладеть им. Два полюса религиозного сознания, два крайних чувства, неизменно присущих в смешении каждой человеческой душе. | |
— Михаил Гершензон, «Умиление», 1914 |
Русская поэзия пошла по другим путям, преодолевая Пушкина. Лермонтов борется с ним, ища вдохновения у немцев и англичан, противопоставляя своё романтическое буйство классической романской равновесности Пушкина. Он возвращается вспять, к преодолённому старшим поэтом Байрону. | |
— Константин Мочульский, «Возрождение Пушкина», 1924 |
— Борис Поплавский, «О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции» |
— А я их, знаете, обыкновенно путаю… Пушкин и Лермонтов — это для меня как бы одно целое. Я в этом не делаю различия… — слова персонажа-обывателя | |
— Михаил Зощенко, «В пушкинские дни: Вторая речь о Пушкине», январь 1937 |
О Пушкине <…> никогда, вероятно, так много не думали, как в тридцатых годах двадцатого века в Париже. Но не случайно в противовес ему было выдвинуто имя Лермонтова, не то, чтобы с большим литературным пиететом или с восхищением, нет, но с большей кровной заинтересованностью <…>. Нет, в области приближения к совершенству Лермонтов от Пушкина отстаёт <…>. Но у Лермонтова есть ощущение и ожидание чуда, которого у Пушкина нет. У Лермонтова есть паузы, есть молчание, которое выразительнее всего, что он в силах был бы сказать. Он писал стихи хуже Пушкина, но при меньших удачах, его стихи ближе к тому, чтобы действительно стать отражением «пламя и света». Это трудно объяснить, это невозможно убедительно доказать, но общее впечатление такое, будто в лермонтовской поэзии незримо присутствует вечность[3], а чёрное, с отливами глубокой, бездонной синевы небо, «торжественное и чудное», служит ей фоном. | |
— Георгий Адамович, «Поэзия в эмиграции», 1955 |
Гармоническое сочетание личности, жизни и творчества дано Пушкину, а Лермонтов и гармония — вещи несовместные. «Мцыри» и «Демон» написаны тем же размером, что и «Евгений Онегин», но бесконечно более плоски, монотонны, скучны. | |
— Пётр Вайль, Александр Генис, «Родная речь. Уроки изящной словесности» (гл. «Восхождение к прозе. Лермонтов»), 1991 |
Комментарии
правитьПримечания
править- ↑ Л. И. Назарова. Примечания // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в 13 т. Т. IV. Статьи и рецензии 1840-1841. — 1954. — С. 642.
- ↑ Числа. — 1930. — Кн. 2–3. — С. 309.
- ↑ 1 2 А. Долинин. Две заметки о романе «Дар» // Звезда. — 1996. — № 11. — С. 171.