Профессор кислых щей
Профе́ссор ки́слых щей (реже: мастер кислых щей) — ироническое определение, фразеологический оборот, касающийся человека малосведущего, но словоохотливого, всерьёз занимающегося пустяковыми предметами. Дословно: дипломированный авторитетный специалист в ерундовых и нестоящих вопросах.
.jpg)
С течением времени фразеологизм изменил своё значение на диаметрально противоположное. Первоначально «мастером кислых щей» уважительно называли специалиста, знающего все секреты производства кислых щей (штей), одного из лучших видов кваса, популярного в России газированного напитка. Кислые щи (шти) изготавливались методом брожения из мёда, муки пшеничной и гречневой, солода, мяты. Напиток получался насыщенным углекислым газом, то есть сильногазированным и нужно было приложить все знания, чтобы квас не перекис, не перебродил и не взорвался в бутылке. Со временем кислые щи (как квас, а не суп из кислой капусты) вышли из употребления и «профессор кислых щей» стал ироническим определением.
Профессор кислых щей в коротких цитатах править
| — Виктор Драгунский, «Он упал на траву», 1961 |
| — Василий Аксёнов, «Апельсины из Марокко», 1962 г. |
| — Виктор Драгунский, «Профессор кислых щей», 1963 |
| — Аркадий Хайт, «Студент кулинарного техникума», 1975 |
| — Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. «Лекарство против страха», 1987 |
| — Сергей Никитин, стихи Дмитрия Сухарева, «Профессор кислых щей», 1987 (1995) |
Все гуманитарии были, на его <Льва Ландау> взгляд, «профессора кислых щей», то есть «кислощецкие».[6] | |
| — Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994 |
Уже в начале болезни жены, под каблуком которой беззаботно прожил четверть века, он, профессор кислых щей, сошёлся с влюблённой в него студенткой и сейчас с трудом соблюдал приличия...[7] | |
| — Юрий Нагибин, «Моя золотая теща», 1994 |
| — Александр Чудаков, «Ложится мгла на старые ступени», 2000 |
Я носила очки в круглой железной оправе, и он называл меня «профессор кислых щей». Потом, много лет спустя, уже после его смерти, мы узнали, что дядя Володя, Владимир Кириллович, был известным московским художником, профессором Суриковского института, отсидел свой срок по пятьдесят восьмой, в лагере под Бегаватом, и доживал у нас во дворе, на Червякова, 19, в комнатке рядом с котельной, где работал посменно…[9] | |
| — Дина Рубина, «На солнечной стороне улицы», 2006 |
...выражение «профессор кислых щей» было выражением высшей степени профессиональной некомпетентности, никчёмности в нашем дворе, а я так гордился своим отцом…[10] | |
| — Игорь Зотиков, «Зимние солдаты», 2010 |
...выражение «профессор кислых щей» имеет те же корни: утром опохмелялись бутылочкой кислых щей.[11] | |
| — Андрей Макаревич, «Мужская кулинария. Разговоры о еде и не только», 2014 |
| — Сергей Белкин, «Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира», 2020 |
Профессор кислых щей в научно-популярной литературе и публицистике править
...холодная телятина с солёным огурцом называлась «похмельем». Сочетание указанных продуктов явно указывает на предшествующее сильное алкогольное злоупотребление. Собственно, и выражение «профессор кислых щей» имеет те же корни: утром опохмелялись бутылочкой кислых щей.[11] | |
| — Андрей Макаревич, «Мужская кулинария. Разговоры о еде и не только», 2014 |
Вспомним также известное выражение «профессор кислых щей». Знатоки утверждают, что сей профессор относится не к тем щам, о которых мы говорим, а к разновидности кваса, называемого «кислые щи». Не знаю, так ли это... Может, и выдумка. Нет, не то выдумка, что род кваса называли «кислые щи» — это подтверждается и Гоголем, и Пушкиным, чьи персонажи пьют кислые щи в бутылках, причём даже в театре, а то, может быть, выдумка, что «профессор» отнесён именно к квасу, а не к первому блюду: кислые щи не обязательно квас, это могут быть просто кислые щи...[12] | |
| — Сергей Белкин, «Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира», 2020 |
Профессор кислых щей в мемуарах, письмах и дневниковых записях править
Не знаю, как на семинарах или в дружеском общении с собратьями по науке, но с простыми смертными Ландау никакой формы собеседования, кроме спора, не признавал. Однако меня в спор втягивать ему не удавалось: со мной он считал нужным говорить о литературе, а о литературе ― наверное, для эпатажа! ― произносил такие благоглупости, что спорить было неинтересно. Увидя на столе томик Ахматовой: «Неужели вы в состоянии читать эту скучищу? То ли дело ― Вера Инбер», ― говорил Ландау. В ответ я повторяла одно, им же пущенное в ход словечко: «Ерундовина». Тогда он хватал с полки какую-нибудь историко-литературную книгу ― ну, скажем, Жирмунского, Щёголева, Модзалевского или Тынянова. «А, кислощецкие профессора!» ― говорил он с издевкой. (Все гуманитарии были, на его взгляд, «профессора кислых щей», то есть «кислощецкие».) «Ерундовина», ― повторяла я. И в любимые Левой разговоры об «эротехнике» тоже не удавалось ему меня втянуть. «Кушайте, Лева», ― говорила я в ответ на какое-нибудь сообщение о свойствах «особ первого класса» и клала ему на тарелку кусочек торта. «Лида! ― сейчас же вскрикивал Лев Давыдович, ― вы единственный человек на земле, называющий меня Лёвой. Почему? Разве вы не знаете, что я ― Дау?» | |
| — Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994 |
О причине отсутствия друга я никогда не узнал, хотя и догадывался ― он появится снова в Дашиной жизни вскоре после похорон, потом канет навсегда, а приемный отец совершит предательство. Уже в начале болезни жены, под каблуком которой беззаботно прожил четверть века, он, профессор кислых щей, сошелся с влюблённой в него студенткой и сейчас с трудом соблюдал приличия, уже будучи весь в своей новой жизни. Умирающая знала наперед: он поставит ей дорогой памятник и холодно расстанется с Дашей, которую воспитывал с годовалого возраста. Писать о прошлом гораздо легче, чем когда-то находиться в нем.[7] | |
| — Юрий Нагибин, «Моя золотая теща», 1994 |
Транслировавшуюся по телевизору дискуссию вел оборотистый Григорий Винников. Он начал с того, что представил собравшихся. Когда Гриша дошел до доктора Янова, сидящий рядом писатель на чистом русском языке заметил: «Профессор кислых щей». Винников дружелюбно заметил, что мнения могут быть разными. На что писатель, опять по-русски, назвал ведущего «советским холуем» и ударил микрофоном по голове. Советская сторона так рта и не открыла.[13] | |
| — Александр Генис, «Довлатов и окрестности» («На полпути к Родине»), 1998 |
В нашей же семье всё было по-другому. И именно папа после работы шел через двор на помойку с ведрами, полными отходов и кухонного мусора. Он медленно, чтобы не расплескать, нес ведра через двор мимо играющих в шахматы и домино мужчин, и стук костяшек прекращался. Все мужчины, прекратив игру, молча и презрительно смотрели на папу, и когда он проходил, кто-нибудь перебрасывал папиросу из одного угла рта в другой и говорил негромко: | |
| — Игорь Зотиков, «Зимние солдаты», 2010 |
Профессор кислых щей в беллетристике и художественной прозе править
― Это-то я понял, как не понять. Это в тебе душа горит, рвется душа! Это понятно, это я вижу! | |
| — Виктор Драгунский, «Он упал на траву», 1961 |
― Папаша у меня ― профессор кислых щей. | |
| — Василий Аксёнов, «Апельсины из Марокко», 1962 г. |
Я подлез к нему под газету и встал перед ним. | |
| — Виктор Драгунский, «Профессор кислых щей», 1963 |
― На жизнь зачем сердиться? И на меня огрызаться ни к чему, я постарше, могу и совет подать. | |
| — Андрей Алдан-Семёнов, «Красные и белые», 1973 |
И профессор будничным тоном вдруг стал говорить им такие удивительные гадости, что Маша, не веря своим ушам, заалелась, как маков цвет, а Митя молчал-молчал да вдруг как гаркнет на профессора: | |
| — Евгений Попов, «Голубая флейта», 1980-е |
Панафидин опустил угол рта: | |
| — Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. «Лекарство против страха», 1987 |
Всё главное происходило на Улице. Улицу Антон любил, но она была к нему сурова: дразнила профессором кислых щей, била ― за отказ признать, что удавы бывают в сто метров длиной или что камни растут. «Да скажи этим негодяям, ― говорила бабка, примачивая ему очередные фонари под глазами, которые с невероятной точностью умел ставить Генка Меншиков, ― что растут их мерзкие камни, растут!» Но в научных вопросах Антон на компромиссы не шел, а уж с такой чепухой не мог согласиться даже под угрозой раскровянения носа.[8] | |
| — Александр Чудаков, «Ложится мгла на старые ступени», 2000 |
Он выдавал каждому листки, выдранные из тетрадки, и мы в них рисовали. Я носила очки в круглой железной оправе, и он называл меня «профессор кислых щей». Потом, много лет спустя, уже после его смерти, мы узнали, что дядя Володя, Владимир Кириллович, был известным московским художником, профессором Суриковского института, отсидел свой срок по пятьдесят восьмой, в лагере под Бегаватом, и доживал у нас во дворе, на Червякова, 19, в комнатке рядом с котельной, где работал посменно… | |
| — Дина Рубина, «На солнечной стороне улицы», 2006 |
Профессор кислых щей в поэзии править
| — Сергей Никитин, стихи Дмитрия Сухарева, «Профессор кислых щей», 1987 (1995) |
Источники править
- ↑ 1 2 Виктор Драгунский. «Он упал на траву». ― М.: Издательство Астрель, АСТ, Планета детства, 2000 г.
- ↑ 1 2 Василий Аксёнов. «Апельсины из Марокко». — М.: Эксмо, 2006 г.
- ↑ 1 2 Виктор Драгунский. Денискины рассказы. ― М.: Астрель АСТ, 2000 г.
- ↑ Хайт А. И. Золотая серия юмора. — Москва, «Вагриус», 2001 г.
- ↑ 1 2 Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. «Лекарство против страха». — Москва: Советский писатель, 1986 г.
- ↑ 1 2 Лидия Чуковская. «Прочерк». — М.: «Время», 2009 г.
- ↑ 1 2 Ю. М. Нагибин, «Тьма в конце туннеля». «Моя золотая тёща». — М.: Независимое изд-во «Пик», 1994 г.
- ↑ 1 2 Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени». — М.: «Знамя», №10-11, 2000 г.
- ↑ 1 2 Дина Рубина. «На солнечной стороне улицы». — М.: ЭКСМО, 2008 г.
- ↑ 1 2 Игорь Зотиков. Зимние солдаты. — М.: Paulsen, 2010 г.
- ↑ 1 2 Андрей Макаревич. Мужская кулинария. Разговоры о еде и не только. — М.: Эксмо-Пресс, 2014 г.
- ↑ 1 2 Белкин С. Н. Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира. Ассоциативный словарь. — М.: Де’Либри, 2020 г.
- ↑ Генис А. «Довлатов и окрестности». ― М.: Вагриус, 1999 г.
- ↑ А. И. Алдан-Семёнов, «Красные и белые». — М.: Советский писатель, 1979 г.
- ↑ Е. Попов, Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. — М.: «Вагриус», 2001 г.
