Лидия Давыдовна Червинская
Ли́дия Давы́довна Черви́нская (1907-1988) — русская поэтесса «первой волны» эмиграции. В 1920 г. вместе с семьей эмигрировала через Константинополь в Париж.
| Лидия Червинская | |
| |
| Лидия Червинская, Париж, 1934 | |
 Статья в Википедии
|
Печататься начала с 1930 года, входила в группу поэтов «Парижская нота». В послевоенные годы некоторое время жила в Мюнхене, работала на радиостанции «Свобода». Скончалась в доме престарелых под Парижем. При жизни выпустила три сборника стихов: «Приближения» (1934), «Рассветы» (1937), «Двенадцать месяцев» (1956).
Цитаты из стихотворений разных лет
править| — «В мае сомненья тихи...», 1934 |
| — «Хочется блоковской щедрой напевности...», 1934 |
С тобой и с ним, с дождями, с тишиной, | |
| — «С тобой и с ним, с дождями, с тишиной...», 1934 |
| — «Любовь, похожая на жалость...», 1937 |
| — «Над узкой улицей серея...» (Л. Кельберину), 1937 |
Не согласны. Ни за что. | |
| — «Не согласны. Ни за что...» (Борису Поплавскому), 1937 |
Холодно. Тоска бездетная | |
| — «Только с Вами. Только шепотом...», 1937 |
Помню жестокие женские лица. | |
| — «Помню жестокие женские лица...», 1939 |
| — «Осень — не осень. Весна — не весна...», 1940-1941 |
Не правда ли, такие облака | |
| — «Не правда ли, такие облака...», 1945 |
| — Памяти Б. Поплавского, 1956 |
Смешалось все давным-давно в природе. | |
| — «Когда-то были: мы — и бедняки...», 1960-е |
Пила, любила, плакала и пела… | |
| — Эпитафия себе, 1970-е |
Цитаты из автобиографической прозы и эссе
правитьМое сознание — это ощущение низко-низко висящего над головой неба, сквозь которое нельзя прорваться… Красота для меня — повод к беспокойству, движению, даже разрушению. Люблю цветы отрезанные в вазе… Но не могу на них долго смотреть. Нестерпимо желание переставить вазу, повернуть головку на стебле. Потом — почти неудержимо — смять, сломать, разбить.[3] | |
| — Лидия Червинская, из автобиографических заметок, 1930-е |
Мне все в мире открывается в любви, не всегда и не только в личной. Я не верю в жизнь для других людей (она фальшива и бесплодна), но подозреваю о возможности жить другими людьми… <...> Я начинаюсь с совести. Я зарождаюсь в чувстве вины. Все началось с неправильного понимания своей судьбы, протеста против нее, искажения ее в жизни… Жизнь – без прилагательных, но точная, в которой ничто не потревожит моих сумерек, не смутит моей верности. <...> Любовное отражение от любви (луна лучшее отражение солнца) является для меня оправданием этой последней – все равно какой, счастливой или несчастной, плотской или платонической, нормальной или извращенной. | |
| — Лидия Червинская, из предисловия к сборнику «Ожидания», 1938 |
Цитаты о Лидии Червинской
правитьМысленно разговаривал с Лидой по-французски (почему вдруг). «Какие у вас большие и нежные глаза, похожие на подросших детей». И был весь овеян спокойствием, строгостью, человечностью воспоминания о ее взгляде, в мыслях о ней заснул. А завтра увижу её.[4] | |
| — Борис Поплавский, Дневник, 11 февраля 1933 |
Тёплый жёлтый свет электричества, в шуме ветра молился в полусне, чтобы Бог построил стену между мною и Лидой. Даже пьяный, тяжело пьяный от пива, в черном отчаянье не хотел сдаться почти до самого конца. В розовой вязаной кофте, широкоплечая, худая и стройная, она мне мучительно до муки нравится. Когда же я наконец ушел, оторвавшись, от турецких папирос и сладкого, как эфир, холода, еще ярче эта мука продолжилась на улице.[4] | |
| — Борис Поплавский, Дневник, 17 марта 1933 |
Счастливый, грустный день у Лиды. «Когда я стояла у стойки и думала, что вот я здесь стояла когда-то и плакала, одна, влюблена и несчастна, и все-таки всё это было до, до того, как мне раскрылся этот страшный мир».[4] | |
| — Борис Поплавский, Дневник, 23 марта 1933 |
| — Борис Поплавский, Дневник, 1 и 5 апреля 1933 |
Червинская реабилитирует одна <...> весь русский Монпарнас, правда — с очарованием беспритязательной бедности и монашеской верности якобы обетам искусства, но становящийся понемногу местом каких-то хлыстовских радений, где живые тени, не видящие и не слышащие ничего, кроме стихов (увы, не всегда и хороших), — окончательно отвыкают от мира и, сами погибая, губят и свою поэзию, так как нельзя поэзию боготворить...[5] | |
| — Николай Оцуп, «Русский Монпарнас: поэзия и жизнь», 1934 |
| — Владимир Набоков, из письма к Вере Набоковой, Париж, 4 февраля 1936 |
Я ее неудачницу предпочитаю удачным, самодовольным. Она довольно симпатичная, только не верный человек. А если не считать этого, мне с ней приятно. Я люблю тонких и умных женщин, в них больше изюминки, чем даже в умных мужчинах. <...> | |
| — из письма Иды Карской (Шрайбман) – Сергею Карскому, 1938 г. |
| — Георгий Адамович, из письма А. Бахраху, 29 июля 1953 |
Талантлива. Сыграла зловещую роль в жизни русского и еврейского резистанса <Движения Сопротивления>. Кривошеин и его арест, арест 13 – Амар и т.д. – я избег чудом – 6 вернулись в nuit 1944 г. Жила с Шарлем <Порелем> – двойным агентом – в порядке задания Сопротивления, но влюбилась и проболталась. Ее оправдал французский суд. Ее простил комитет русского и французского резистанса после освобождения. | |
| — Яков Рабинович, «Двенадцать месяцев», 1958 |
Стройная, черноволосая, она пришла в темно-синем платье с меховой накидкой и сразу стала центром внимания. Она была оживлена, черные выразительные глаза ее сверкали из-под длинных ресниц, но мое внимание привлек цвет ее лица. Смуглое от природы, оно имело какой-то бронзово-металлический, зеленоватый оттенок. Она подала мне руку приветливо, без жеманства. Рука была мягкая, теплая, полная женского очарования.[9] | |
| — Вадим Морковин, Воспоминания, 1950-е |
| — Василий Яновский, «Поля Елисейские», 1970-е |
В свои плохие дни Червинская приходила на Монпарнас в стоптанных туфлях на босу ногу, распространяя аромат эфира… Груда посуды на полу, гарсоны в угрожающих позах, а высокая, сутулая Червинская, похожая на Грету Гарбо, стоит у пустого столика, точно дожидается приговора. <...> | |
| — Василий Яновский, «Поля Елисейские», 1970-е |
Мы очень мало знаем о ее жизни. Родилась Лидия Давыдовна в 1907 году, эвакуировалась, как и тысячи других, в 1920-м в Константинополь, с начала 20-х жила в Париже. Ее стихи печатали лучшие русские журналы и газеты, она беспрерывно была в круговороте монпарнасской богемы. Много судачили о романе Червинской с королем русской поэзии Борисом Поплавским.[3] | |
| — Виктор Леонидов, «Лидия Червинская: Такая вдохновенная тоска», 2000 |
Иванов тосковал по Парижу и саркастически писал Лидии Червинской: «В ни один из русских домов нас не пустили ― за фашизм или коммунизм ― не выяснено. Этот дом интернациональный, добрая половина красных испанцев ― по большей части очень милых людей. «Белогвардейской сволочи» меньше, что приятно...» <...> | |
| — Вадим Крейд, «Георгий Иванов в Йере», 2003 |
Источники
править- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Л. Д. Червинская в книге: «В Россию ветром строчки занесёт…» — Поэты «Парижской ноты». — М.: Молодая гвардия, 2003 г.
- ↑ 1 2 3 4 Л. Д. Червинская. Невидимая птица: Стихотворения, проза, заметки. — Рудня-Смоленск: Мнемозина, 2011 г. — 360 стр. (Серия «Серебряный пепел»). г.
- ↑ 1 2 Виктор Леонидов. Лидия Червинская: Такая вдохновенная тоска... — Новая Юность, № 1, 2000 г.
- ↑ 1 2 3 4 Поплавский Борис Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. — М.: Христианское издательство, 1996 г.
- ↑ Николай Оцуп. «Русский Монпарнас: поэзия и жизнь». — Париж, журнал «Числа», №10, 1934 г.
- ↑ Владимир Набоков. Письма к Вере. — М.: КоЛибри, 2017 г. — 704 с.
- ↑ А. Г. Вишневский. Перехваченные письма: Роман-коллаж. — М.: О. Г. И., 2008 г. (2-е расширенное издание)
- ↑ Г. В. Адамович. «Одиночество и свобода». — СПб.: «Алетейя», 2002 г.
- ↑ Вадим Морковин в книге: Поэты пражского «Скита». — М.: Росток, 2005 г.
- ↑ 1 2 В. Яновский. Поля Елисейские: Книга памяти. Предисл. и комментар. Н. Г. Мельников, О. А. Коростелев. — М.: Астрель, 2012 г. — 479 с.
- ↑ Вадим Крейд. Георгий Иванов в Йере. — М.: Звезда, №6, 2003 г.