Ситник
Си́тник, под которым нередко имеется в виду си́тник о́стрый (латин. Juncus acutus) — рослые, выносливые, отдалённо похожие на осоку многолетние травянистые растения высотой до полутора метров. Листья жёсткие, на вид острые, в сечении округлые. В Европе вид считается полезным растением, защищающим почвы от эрозии, часто встречается на солочаках.
.jpg)
Латинское название ситника встречается у Вергилия и других древнеримских авторов. Происходит от лат. jungere — связывать, соединять или сплетать, так как жёсткие листья ситника издавна служили для плетения циновок, корзин и других изделий.
Ситник в научно-популярной литературе и публицистике
правитьНа покормку семенами ситника (Scirpus maritimus), растущего по берегам западной речки, прилетали довольно большие стада больдуруков (Syrrhaptes paradoxus). Фазанов в Гасе нет вовсе; они не могли пробраться сюда через пустыни ― ни с Лоб-нора, ни из Улан-гаджира. <...> | |
| — Николай Пржевальский, «От Кяхты на истоки Желтой реки», 1885 |
Чересчур солёная лёссовая почва или голый песок, вместе с крайней сухостью атмосферы в течение круглого года, сильными бурями, в особенности весной, и необычайными жарами летом ― всё это как раз противодействует развитию даже скудной флоры. Она действительно существует здесь на сухопутье только в немногих свойственных пустыням формах. Не лучше и на самом Лоб-норе, где почти сплошь порастают ― огромный тростник, куга и ситник; местами выпадают небольшие и неглубокие площади чистой воды; по берегам стелются голые солончаки, за которыми тотчас залегает дикая пустыня, а на юге встает громадный хребет, также почти совершенно бесплодный.[1] | |
| — Николай Пржевальский, «От Кяхты на истоки Желтой реки», 1885 |
Постепенно желтый цвет пестролистного ириса аировидного сменяется зеленым, но свежесть его куста сохранится и после осенних заморозков, когда большинство растений пожухнет. Он будет оживлять пейзаж наряду с ситником развесистым (Juncus effusus) и осокой повислой (carex pendula). Первое растение можно назвать «вечнозеленым», а второе ― «вечнозелено-голубым»: его листья круглый год сохраняют красивый голубоватый оттенок. <...> | |
| — Александр Марченко, «Метаморфозы водного сада», 2001 |
В роде ситник (Juncus) десятки видов, и многие из них годятся для изготовления циновок. Разумеется, нас интересуют только достаточно крупные виды, такие как ситник развесистый (Juncus effusus). Это растение, внешне похожее на камыш, отличается от него стеблем — круглым и настолько пронизанным многочисленными сосудами, что в сечении он напоминает сито, благодаря чему растение (и всё семейство, к которому оно относится) и получило своё название. Произрастает оно в тех же самых местах — у воды, а также на болотах и сырых заболоченных лугах.[3] | |
| — Елизавета Мельникова, «Жатва на болоте», 2003 |
Почти у всех народов символ любви — роза, а у древних греков белая роза была знаком молчания. Интересны символические значения сочетаний некоторых растений. К примеру, ирис для японцев — символ мужества и доблести, а в сочетании с ситником — знак простоты. В свою очередь, композиция сосны с розой символизирует вечную молодость, а с сакурой — преданность и рыцарство.[4] | |
| — Клара Шарафадина, Флористическая «загадка» А. Н. Островского, или этноботаническая интерпретация «Венка весны для Снегурочки», 2010 |
Ситник в мемуарах и художественной прозе
правитьМы сидели на берегу под густой старой пихтой и долго беседовали о разных разностях. Холодное осеннее солнце быстро склонилось к зубчатой линии леса. По озеру разгуливала осенняя волна, сосавшая берег и с шипением уходившая в качавшуюся полосу жёсткого ситника. <...> Мы возвращаемся. Охота кончена. В темноте дорога кажется длиннее.[5] | |
| — Дмитрий Мамин-Сибиряк, «На перевале», 1886 |
Убитый Кирилл лежал попрежнему в снегу ничком. Он был в одной рубахе и в валенках. Длинные темные волосы разметались в снегу, как крыло подстреленной птицы. Около головы снег был окрашен кровью. Лошадь была оставлена версты за две, в береговом ситнике, и Мосей соображал, что им придется нести убитого на руках.[6] | |
| — Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Три конца», 1890 |
Ходить по такому заросшему озеру опасно; почва так и колышется под ногами, точно идешь по натянутому полотну; в других местах нога проваливается совсем, а кое-где еще сохранились полузатянутые осокой и лапушником глубокие озерные «окна», которые даже не замерзают зимой. Растительность на таких мертвых озерах совершенно особенная, тоже какая-то мертвая: жесткая осока, ситник, белоус, мхи и разнообразный кустарник, начиная со смородины по краям и кончая вербой. Особенно замечательны болотные сосны и березы, по которым сразу узнаешь настоящее болото: деревья здесь превращаются в жалких карликов, точно золотушные дети, а между тем таким карликам бывает иногда лет за сто.[7] | |
| — Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Болото», 1890-е |
Источники
править- ↑ 1 2 Н.М. Пржевальский. «От Кяхты на истоки Желтой реки». Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. — М., Государственное издательство географической литературы, 1948 г.
- ↑ Александр Марченко, «Метаморфозы водного сада». — М.: «Ландшафтный дизайн», №4, июль 2001 г.
- ↑ Елизавета Мельникова, Жатва на болоте. — М.: «Сад своими руками», №9, сентябрь 2003 г.
- ↑ К. И. Шарафадина. Флористическая «загадка» А. Н. Островского, или этноботаническая интерпретация «Венка весны для Снегурочки». — М.: Acta Linguistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследований, 2010 г.
- ↑ Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. — М.: Правда, 1958 г.
- ↑ Д. Н. Мамин-Сибиряк. Собрание сочинений в Собрание сочинений в 8 томах. — М.: «Художественная литература», 1955 г.
- ↑ Д.Н. Мамин-Сибиряк. «Золото». Роман, рассказы, повесть. — Минск: «Беларусь», 1983 г.
См. также
править
 Поделитесь цитатами в социальных сетях: |
.svg){kind=logo}
