Болотник (мифология)
Боло́тник (белор. балотнік, укр. болотяник), реже болотня́ник — нечистая сила, родственная лешему и водяному, злой дух-хозяин болота в восточнославянской мифологии. На Русском Севере обычно говорили о женском духе болота, его хозяйке — боло́тнице. Внешний вид болотника описывали по-разному; или неподвижно сидящее на дне болота грязное толстое безглазое существо, или мохнатый человек с длинными руками и хвостом; болотница представлялась как девушка или как старуха. В основном считалось, что болотник относится к человеку агрессивно, стремится заманить в трясину и утопить.
Другие названия: болотный дедко, болотный чёрт, леший или царь болотный; также анцыбал, зы́бочник, ко́чечный, о́мутный, очеретяник (от очерет — «тростник»).
Болотник в кратких цитатах
править...Бог во мгновение ока разрушил эту башню, и черти все кувырком полетели с нее на землю. Летели они оттуда сорок дней и сорок ночей, и кто куда упал на землю, тот там с тех пор остался и по тому месту получил название. Черти, упавшие с башни <...> в болото — болотниками, «болотяныками», как их зовут хохлы...[1] | |
| — Михаил Орлов, «Русская чертовщина», 1904 |
...какой-нибудь болотник является уже чистейшим бесом со всеми демоническими свойствами.[2] | |
| — Николай Яковлевич Никифоровский, «Человекоподобники», 1907 |
...болотник тешится, когда на поверхности его обиталища идет растительная и вместе с нею животная жизнь: по вечерам и утрам он ревет по-коровьи (голос выпи), крякает по-утиному, булькает по-тетеревиному...[2] | |
| — Николай Яковлевич Никифоровский, «Человекоподобники», 1907 |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Что же касается зимнего времени, то мерзляк-болотник, корчась и ёжась на дне обиталища, принужден подумывать о собственной безопасности: вымерзнет болото — погибнет и болотник.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Хотя никому из людей не приходилось видеть болотника таким, каков он есть на самом деле, однако, <...> известно, что он непомерный толстяк (наливашка), совершенно безглазый, весь в толстом слое грязи, к которой налипли в беспорядке: водорасли, мшистые волокна, улитки, жуки и другие водяные насекомые.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
| — Александр Кондратьев, «На берегах Ярыни. Демонологический роман», 1930 |
| — Александр Кондратьев, «Болотник» (из сборника «Славянские боги»), до 1936 |
Болотник в публицистике и документальной прозе
правитьВ Винницком уезде рассказывают, что однажды главный чёрт вздумал сравниться с Богом и для этого повелел своим чертям выстроить высочайшую башню. Черти потом залезли на эту башню и стали оттуда смотреть на весь мир, и при этом хвастались, какие они мастера и какие они могучие. Но Бог во мгновение ока разрушил эту башню, и черти все кувырком полетели с нее на землю. Летели они оттуда сорок дней и сорок ночей, и кто куда упал на землю. тот там с тех пор остался и по тому месту получил название. Черти, упавшие с башни в воду, сделались водяными, упавшие в лес — лешими, упавшие в болото — болотниками, «болотяныками», как их зовут хохлы, упавшие в камыш — «очеретяныками» и т. д.[1] | |
| — Михаил Орлов, «Русская чертовщина», 1904 |
...непрерывное единение человекоподобника с домом и людьми ставит его в покровители и благодетели; но чем дальше он отстоит от того и других, тем больше дичает его натура, тем больше у него бесовства, так что, напр., какой-нибудь болотник является уже чистейшим бесом со всеми демоническими свойствами.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Человекоподобники», 1907 |
...болотник тешится, когда на поверхности его обиталища идет растительная и вместе с нею животная жизнь: по вечерам и утрам он ревет по-коровьи (голос выпи), крякает по-утиному, булькает по-тетеревиному, чтобы приманить сюда охотника, или хищника, — дико стонет и тут же внезапно разразится хохотом молодого людского голоса (пардва — белая куропатка), гогочет приманчивым гудом (бекас на току) и проч.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Когда природа разукрасила поверхность обиталища болотника чудными цветами, ягодными растениями (брусника, клюква, морошка), грибами (моховики), последний скрыто растит промеж них коварный багунъ, доводящий посетителя до угарной одури. Коротая свои нескончаемые досуги, болотник там и здесь пробивает иногда болотные оконца и окружает их то предательскою растительностью, то подгоняет рыбу к оконному отверстию. Это — сатанинская ловушка, погубившая далеко не одну жертву.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Каким путём ни привлекалась бы жертва, болотник в состоянии погубить её только тогда, когда болотная топь достаточно глубока; в противном случае ему остается томиться бессильною злобою и тем сильнее, чем надежнее спасенье жертвы. Весьма много злит болотника людское приспособление ходить по топкой болотине при помощи болотных лыж: трясется почва, гнется она вниз, а человек безбоязненно движется да движется вперед! Верхом же злобы является положение болотины в знойное лето: не только сам человек безбоязненно топчет её поверхность, но нередко проводит по ней и лошадь с волоковою конною, или с тележным возом.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Что же касается зимнего времени, то мерзляк-болотник, корчась и ёжась на дне обиталища, принужден подумывать о собственной безопасности: вымерзнет болото — погибнет и болотник. Правда, из его берлоги поднимается время-от-времеии теплое дыхание, даёт оно болотную полынью; но ударит новый мороз — болотник в новой тревоге за существование, снова бессильно злится на конский топот, отдающийся эхом в его берлоге.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
Хотя никому из людей не приходилось видеть болотника таким, каков он есть на самом деле, однако, чрез косвенное носредство других нечистиков известно, что он непомерный толстяк (наливашка), совершенно безглазый, весь в толстом слое грязи, к которой налипли в беспорядке: водорасли, мшистые волокна, улитки, жуки и другие водяные насекомые. Всё это, делая болотника неповоротливым, в то же время ставит его в разряд наиболее отвратительных нечистиков.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Болотники», 1907 |
В редких обиталищах болотников, бантиков и оржавеников есть отдельные русалки, которым это имя придается разве в насмешку и которые, кроме женоподобного облика, не имеют ничего общего с симпатичными, ласковыми русалками. Эти русалки стары, с клюками в руках, отвратительно безобразны и грязны, применительно к цвету обиталища, злы и угрюмы не менее своих сожителей, с которыми, однако, они не имеют ровно никаких сношений, а часто и не знают друг друга.[2] | |
| — Николай Никифоровский, «Русалки», 1907 |
| — Николай Никифоровский, «Лешие», 1907 |
| — Николай Никифоровский, «Домовые», 1907 |
Болотник в мемуарах, письмахз и дневниковой прозе
правитьМы шли с Учителем, Тихоном Арконовым к морю, ориентируясь по слабому ветру. Под сапогами похлюпывало. Матовое марево вокруг позволяло видеть хорошо, если на пять шагов. Арконов добивался от меня толку в различении местной разновидности травы белоус — она произрастанием своим показывает, на какие кочки на болоте можно ступать, какие же, наоборот, надо обходить подальше, «чтобы не достаться Болотнику». Но я давно как потерял соображение от усталости.[5] | |
| — Дмитрий Логинов, «Люди каменной книги», 2008 |
Болотник в сказках и художественной прозе
правитьЛежит Иван под лодкой, слушает. В самую полночь вылезли из болота трое: старый Дедушка-Болотник и двое чертенят. Сели на днище. «Чудные дела на свете творятся, — говорит Дедушка, — то все кривда одолевала, а теперь и правда в силу входит. Слышали, детки, какое счастье Науму-то привалило? Надо бы ему какую пакость придумать!» Иван насторожил уши, хотел голову из-под лодки высунуть, чтобы лучше слышать, да лодку-то и толкни. Всполошились чертенята, вскочили, перевернули лодку и вытащили Ивана. Как завизжат: «Батюшки, чужой!», «Да уж не Наум ли это?» — кричит Болотник. Плохо пришлось тут Ивану — так плохо, что если б скоро петух не пропел, не быть бы ему живому. Избили его черти до полусмерти и в болото бросили.[6] | |
| — Владимир Гатцук, «Правда и кривда» (русская сказка), 1894 |
В открытую черную дыру, как в погреб, спустился “Тяни за ногу” и вошел в просторную освещенную голубыми болотными огоньками горницу с набросанным на полу от грязи тростником. Завидев чернобородого, поднялся с замшенной табуретки главный Болотник. | |
| — Александр Кондратьев, «На берегах Ярыни. Демонологический роман», 1930 |
— Больно гладкие девки! Не то что наши — после первой же зимы кисель какой-то! — Так вот что, Петра. Непременно ты мне достань и приведи одну такую гладку. Смани ее от Болотника, скажи, что водяной князь Ярыни зовет ее к себе в хозяйки... Да осторожненько веди, чтобы Леший твой ее не отнял. Лучше всего перед самым утром... | |
| — Александр Кондратьев, «На берегах Ярыни. Демонологический роман», 1930 |
Вся болотная нежить столпилась в то время на дне обширного, сверху полузаросшего озера. Лунный свет проникал на темное дно и, мешаясь с фосфорическим светом покрывающих стены просторного покоя гнилых костей и слизняков, слабо озарял взволнованные изумленные лица обитателей трясины. Причина волнения была вполне уважительной. Любимая жена Болотника, толстобёдрая Марыська, неожиданно для всех родила вместо бесёнка — человеческого, женского пола, младенца. | |
| — Александр Кондратьев, «На берегах Ярыни. Демонологический роман», 1930 |
Болотник в стихах
править
| — Александр Кондратьев, «Болотник» (из сборника «Славянские боги»), до 1936 |
| — Александр Кондратьев, «Болотник» (из сборника «Славянские боги»), до 1936 |
Источники
править- ↑ 1 2 М. А. Орлов. История сношений человека с дьяволом (закл. статья «Инфернальные связи» И. Е. Парнова). — М.: Республика, 1992 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Н. Я. Никифоровский. Нечистики : Свод простонародных в Витебской Белоруссии сказаний о нечистой силе. — Вильна: 1907 г.
- ↑ 1 2 3 4 А. Кондратьев. Голова Медузы. Избранные рассказы. Том 1. — М.: Алконост, 2016 г.
- ↑ 1 2 3 А. Кондратьев. Боги минувших времен. — М.: Молодая гвардия, 2001 г.
- ↑ Дмитрий Логинов. Люди каменной книги. — М.: Журнал «Наука и религия», № 5, 2008 г.
- ↑ В. А. Гатцук. Сказки русского народа. — Москва, Издательство «ЭОС», 1992 г.
