Андрей Дмитриевич Сахаров

советский физик, академик АН СССР, один из создателей первой советской водородной бомбы
(перенаправлено с «Андрей Сахаров»)

Андре́й Дми́триевич Са́харов (1921 — 1989) — советский физик, академик АН СССР и политический деятель, диссидент и правозащитник, один из создателей советской водородной бомбы. Лауреат Нобелевской премии мира за 1975 год. Был женат на Елене Боннэр.

Андрей Дмитриевич Сахаров
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

править

… научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке <…>». Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, как понимать — какое реальное содержание скрывается за этой борьбой, <…> я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжёлые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты)[1]|Комментарий=впервые Общее собрание осмелилось открыто высказать своё отношение к лысенковщине, в том же духе высказались В. А. Энгельгардт и И. Е. Тамм, Лысенко же протестовал устно и письменно, а лысенковец М. Ольшанский, президент ВАСХНИЛ, пожаловался Н. Хрущёву[1]|Автор=речь на общем собрании Академии наук СССР, 26 июня 1964}}

  •  

Сейчас я не знаю, в глубине души, какова моя позиция на самом деле: я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и её законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным.[2]

  •  

Мы требуем:
1) Опубликовать «Архипелаг ГУЛаг» в СССР и сделать его доступным каждому соотечественнику.
2) Опубликовать архивные и иные материалы, которые дали
бы полную картину деятельности ЧК, ГПУ, НКВД, МГБ.
3) Создать международный общественный трибунал по расследованию совершённых преступлений. <…>
Мы заранее отвергаем попытки объявить международный сбор подписей под нашим воззванием вмешательством во внутренние дела СССР, тем более что жертвами террора явились не только граждане СССР, но и сотни тысяч граждан других стран. Правда о том, что произошло в СССР, нужна всем людям на земле.[3][4]

  — Сахаров, Е. Боннэр, В. Максимов и ещё 7 человек, «Московское обращение», 3 февраля 1974
  •  

Я уверен, что арест Александра Исаевича — месть за его книгу, разоблачающую зверства в тюрьмах и лагерях. Если бы власти отнеслись к этой книге как к описанию прошлых бед и тем самым отмежевались от этого позорного прошлого, можно было бы надеяться, что оно не возродится.
Мы воспринимаем арест Солженицына не только как оскорбление русской литературе, но и как оскорбление памяти миллионов погибших, от имени которых он говорит.[3][4]к нему присоединились 12 друзей Солженицына[3]

  — заявление Канадскому радио и телевидению, 12 февраля 1974
  •  

Я <…> вынужден фиксировать внимание на негативных явлениях, так как именно о них умалчивает казённая пропаганда, и так как именно они представляют собой наибольший вред и опасность. <…>
Я чувствую себя в неоплатном долгу перед смелыми и нравственными людьми, которые являются узниками тюрем, лагерей и психиатрических больниц за свою борьбу в защиту прав человека.[5]

  — предисловие к сборнику «Sakharov Speaks», 1974
  •  

Дело почти сорокалетней давности <…> в силу ряда причин представляет большой интерес для современного читателя в СССР и на Западе. Одна из причин — личность и огромные научные заслуги героя книги академика Николая Вавилова. Другая — особое место дела Вавилова в трагедии лысенковщины, этого, вероятно, самого уродливого явления в истории науки нашего времени. Но, быть может, самое главное — типичность дела для глубинных процессов и отношений в советском обществе того времени, где бы ни происходило действие <…>. Книга Поповского — суровая, правдивая. <…> Вместе с тем книга показывает истинное, не искажённое официальной ложью, лакировкой и полуправдой величие Николая Вавилова.

  — «О книге Марка Поповского» (предисловие), 1978
  •  

... учёные <…> должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию — выше эгоистических интересов «своего» государства <…> «своей» общественной системы и её идеологии — социализма или капитализма — всё равно.[5]

  — письмо участникам встречи в Сорбонне, 1983
  •  

Ядерную войну невозможно выиграть. Необходимо планомерно — хотя и осторожно — стремиться к полному ядерному разоружению на основе стратегического равновесия обычных вооружений.[5]повтор себя и предшественников

  — «Опасность ядерной войны», февраль 1983
  •  

Как известно, в настоящее время <…> ведутся широкие работы по осуществлению термоядерной реакции с помощью лазерного обжатия <…>. Для целей «большой энергетики» всё же мне представляются наиболее перспективными системы, основанные на магнитной термоизоляции (типа Токамак или, быть может, что на мой взгляд менее вероятно, стелларатора). При этом я думаю, что первоначально это будут бридерные системы, в которых источником энергии в конечном счёте будет реакция деления. Что касается систем, не использующих урана и тория (их запасы не безграничны, а хранение радиоактивных продуктов деления и выделение газообразных продуктов деления представляют собою некоторую экологическую опасность), то в них я предполагаю «тритиевый бридинг». Установки, питаемые чистым дейтерием, всегда будут менее предпочтительны по сравнению с установками, в которых используется реакция дейтерия с тритием, сечение которой в десятки (почти в 100) раз больше сечения дейтериевой реакции. Размножение трития возможно потому, что дейтерий вовлекается в дейтериевые реакции с образованием трития, а также благодаря размножению быстрых нейтронов при делении и при реакции (n, 2n); затем эти нейтроны захватываются дейтерием или литием-6 с образованием трития. Конечно, все эти соображения являются моим частным и сейчас уже несколько дилетантским мнением.[6]

  — «Воспоминания», 1983

Интервью

править
  •  

Много ли людей разделяют его позицию? Кто это может сказать в нашей стране, где Солженицына не печатают, где из библиотек изъяли то немногое, что было напечатано, где за чтение его книг дают сроки и где никто не проводит социологических исследований о том, как широко распространён Солженицын в «самиздате»? Но гораздо важнее — клевета или правда то, о чём он пишет. Все, с кем я когда-либо говорил о Солженицыне, убеждены, что он пишет правду. <…>
Я уверен, что интерес к этой книге у всего читающего населения был бы большой, даже при разном отношении к её содержанию. Большинство советских людей всех слоёв населения знают о преступлениях и ужасах, описанных в книге Солженицына. Некоторые отгоняют от себя мысли об этом, другие не в состоянии осудить собственное прошлое, но есть и третьи, которые увидят в книге судьбу своих отцов, судьбу двух поколений, пропавших «без права переписки». Во всяком случае, нравственное значение этой книги огромно именно для людей нашей страны.
<…> никто не знает, что такое социализм, каким надлежит ему быть. Страну, в которой живёт Солженицын и живу я, мы оба любим, но никак не за то, что её строй называется так или иначе. С беспримерным мужеством и талантом Солженицын исполняет свой долг писателя, взывая к нашей памяти не для того, чтобы кого-то судить или казнить, но чтобы память сохранила нас людьми. Назвать его фашистом может только тот, кто не хочет помнить, что это такое на самом деле.[3][4]

  — французскому корреспонденту, январь 1974
  •  

Я уверен, что Солженицын, человек исключительного мужества, найдёт в себе силы не замолкнуть, а полностью использовать те возможности, которые предоставит ему жизнь на Западе, со свободным доступом ко всем источникам информации, для продолжения своего дела. От мирового общественного мнения, от его понимания и живой заинтересованности зависит тот резонанс, который будет иметь эта работа. Просоветская пресса будет изображать Солженицына озлобленным эмигрантом, который не заслуживает внимания — она уже начала эту коварную кампанию. Но в наш век, когда все проблемы стали общемировыми, и общемировые средства связи сжали планету в один клубок, только непонимание может помешать слушать так же внимательно голос человека, где бы он ни находился — на Западе или в СССР.[3]

  — корреспонденту миланской газеты, 24 февраля 1974
  •  

Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы.[5]

  — газете «Молодёжь Эстонии», 1988

Статьи о произведениях

править

О Сахарове

править
  •  

В нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжать политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения.[7]

  письмо группы советских писателей
  •  

Репутация Сахарова — уникальна. Он внушает любовь даже своим идейным противникам. Более того, своим заклятым врагам. <…>
Уважение к Сахарову — может быть, единственное, что объединяет всех русских эмигрантов… <…>
Мне кажется, главное в академике Сахарове — доброта. Его отношение к миру поражает снисходительностью и беззлобием. <…>
Мне кажется, его должны спасти. Иначе просто быть не может. Иначе жить на этой планете будет совершенно отвратительно.
Если убьют Сахарова, то не пощадят и вас!

  Сергей Довлатов, «Жизнь академика Сахарова…», 1981
  •  

Начальство <…> объяснило ему, чтобы он [за границей] на провокации не поддавался, <…> если спросят про Сахарова, надо отвечать: «Лично с ним не знаком и ничего хорошего о нём сказать не могу».

  Владимир Войнович, «Кое-что о беглецах» (сб. «Антисоветский Советский Союз», 1985)
  •  

Году, я думаю, в 1964-м <…> встретив знакомого физика, я спросил его, кто такой Сахаров. Физик объяснил мне, что Сахаров изобрёл водородную бомбу, что он гений и, как все гении, слегка чудаковат, например, сам ходит в магазин за молоком. То есть не совсем сам, его постоянно сопровождают несколько «секретарей» (так на специальном жаргоне называют телохранителей), которые держат в карманах руки, а в руках пистолеты со снятыми предохранителями. Этим «секретарям» спокойнее было бы бегать за молоком самим, но гению, создавшему водородную бомбу, почему бы и не почудить? В рамках, допускаемых специальной инструкцией. <…> за достоверность изложенных сведений ручаться не буду. <…>
Сахаров славы специально не добивался. Я даже не знаю, кто может с ним сравниться в попытках умалить собственные заслуги. С кремлёвской трибуны академик Александров говорит, что достижения Сахарова слишком преувеличены, и Сахаров говорит, что слишком преувеличены. Советские пропагандисты говорят, что Сахаров ничего интересного в науке не делает, и Сахаров говорит, что, вообще-то говоря, физикой надо заниматься до тридцати пяти лет, а поскольку ему самому больше, понимайте, как хотите.
А между тем один известный физик говорил мне, что и сейчас все главные опыты управления термоядерной реакцией основаны на идеях Сахарова. И говорят, даже академическое начальство не может не признать, что и в последние годы в тесной квартирке, с ежедневными толпами ходоков, диссидентов, корреспондентов, занятый своей главной борьбой, постоянно травимый, он регулярно выдавал новые работы с новыми идеями.

  — Владимир Войнович, «Андрей Дмитриевич Сахаров», 1985
  •  

… Андрей Сахаров получил Нобелевскую премию в 1975 году за требование отказаться от испытаний ядерного оружия. Ну, свою бомбу он к тому времени уже испытал. Его жена была детским врачом! Кем надо быть, чтобы разрабатывать ядерную бомбу, если у тебя жена — детский врач? И что это за врач, что это за женщина, которая не разведётся с мужем, у которого настолько поехала крыша?

 

… Andrei Sakharov won his Nobel in 1975 for demanding a halt to the testing of nuclear weapons. He, of course, had already tested his. His wife was a pediatrician! What sort of person could perfect a hydrogen bomb while married to a child-care specialist? What sort of physician would stay with a mate that cracked?

  Курт Воннегут, «Времетрясение», 1997
  •  

Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР, Академия Наук СССР с прискорбием сообщают о том, что академик САХАРОВ АНДРЕЙ ДМИТРИЕВИЧ чувствует себя нормально и продолжает заниматься своей деятельностью.

  Вагрич Бахчанян, «Некрологи» (сб. «Мух уйма: художества», 1998)
  •  

Всякой радикально новой идее противостоит конформизм. Сахаровская идея нестабильности протона натолкнулась на препятствие той же природы ― интеллектуальную инерцию. И такая инерция — вполне здоровая защитная реакция организма науки, часть ее иммунной системы, отличающей жизнеспособные идеи от чужеродных. В науке установлены способы проверки новой идеи — открытая дискуссия и сопоставление с эмпирическими данными. У советской власти был гораздо более сильный иммунитет к новым идеям. И проверять сахаровские социальные соображения власть имущие не собирались. П. Л. Капица, член президиума Академии наук и человек огромного авторитета, не добился даже обсуждения сахаровских «Размышлений» в узком кругу президиума. При общем скептически-ехидном отношении к теоретикам и внушительном собственном опыте практической политики Капица считал социальные идеи теоретика Сахарова заслуживающими самого серьезного рассмотрения. Такое отношение экспериментатора к теоретику, младше его на поколение, более удивительно, чем неприятие идей Сахарова многими другими академиками. <…>
В день похорон, 18 декабря, погода была отвратительной, снег с дождём, гололёд, но это не помешало людям прийти, чтобы проститься. По официальным оценкам проводить Андрея Сахарова в последний путь пришли около сотни тысяч человек…[2]

  Геннадий Горелик, «Андрей Сахаров. Наука и свобода», 2004
  •  

Тот, кто проследил несколько лет за статьями Сахарова, его социальными предложениями, его поисками путей спасения планеты, его письмами правительству, его дружелюбными уговорами, не может не увидеть его глубокой осведомлённости в процессах советской жизни, его боли за свою страну, его муки за ошибки, не им совершаемые, его доброй примирительной позиции, приемлемой для весьма противоположных группировок (этим он напоминает Твардовского). Я — не сторонник многого того конкретного, что предлагает Андрей Дмитриевич для нашей страны, но именно конструктивность его предложений несомненна: каждое предложение не есть отрывчатая грёза «как хотелось бы», а путь к тому неизвестен, — нет: каждое предложение инженерно сцеплено с тем, что сегодня есть, и даёт плавный невзрывчатый переход.
ТАСС отвечает Сахарову, что «критику… даже самую острую» у нас «рассматривают как дело полезное». Это — дремучая неправда. Никакая вообще серьёзная критика ни на каком уровне и никакой степени конструктивности не разрешена в нашей стране никому, кроме узкого кружка людей, достигших своего положения многолетним послушанием, что как раз мало воспитало в них критические способности. Сахаров, увы, слишком известен, и вот приходится сокрушать его публично <…>.
Теперь вот и против Сахарова вытягивают затасканный замусоленный козырь 30-х годов — помощь иностранным разведкам!.. Какая дикость! Человек, вооруживший их страшнейшим оружием, на чём стояла и стоит их мощь десятилетиями, — и помощь иностранным разведкам? Грань последнего бесстыдства и последней неблагодарности.

  интервью Associated Press и Le Monde, 23 августа 1973
  •  

К 8 сентября уже накопилось довольно, чтобы наши власти поняли, что проиграли с газетною травлей [Сахарова] и меня> и надо её кончать. <…> По привычке десятилетий представлялось Старой Площади так, что с этим оборвётся и всё: вольно травителям смолкнуть, тут же благодарно вздохнут перепуганные травимые, и естественно стихнет Запад. А не тут то было — всё только начиналось! <…>
Чудом было в советском государстве появление Андрея Дмитриевича Сахарова в сонмище подкупной, продажной, беспринципной технической интеллигенции, да ещё в одном из главных, тайных, засыпанных благами гнёзд — близ водородной бомбы (Появись он поглуше — его упроворились бы задушить.) <…>
Десятилетиями создатели всех страшных оружий у нас были бессловесно покорны не то, что Сталину или Берии, но любому полковнику во главе НИИ или шарашки (смотря куда изволили изобретателя помещать), были бесконечно благодарны за золотую звёздочку, за подмосковную дачу или за стакан сметаны к завтраку, и если когда возражали, то только в смысле наилучшего технического выполнения желаний самого же начальства.

  — «Бодался телёнок с дубом» (Третье дополнение, декабрь 1973)
  •  

Предполагаю, что задержка сахаровского взлёта значительно объясняется этим влиянием Роя Медведева, с кем сотрудничество отпечатлелось на совместных документах узостью мысли, а когда Сахаров выбился из марксистских ущербностей, закончилось выстрелом земля-воздух в спину аэронавту.

  — «Бодался телёнок с дубом» (примечание, 1978)

Примечания

править
  1. 1 2 Россиянов К. О. Лысенко и Академия наук (Из неопубликованных документов) // Репрессированная наука. — Л.: Наука, 1991. — С. 518-527.
  2. 1 2 Горелик Г. Е. Андрей Сахаров. Наука и свобода. — М.: Вагриус, 2004.
  3. 1 2 3 4 5 Жить не по лжи. Сборник материалов: август 1973 — февраль 1974. Самиздат-Москва. — Paris: YMCA-Press, 1975. — С. 45-6, 117, 121, 191.
  4. 1 2 3 Слово пробивает себе дорогу: Сб. статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974 / Сост. В. И. Глоцер, Е. Ц. Чуковская. — М.: Русский путь, 1998. — С. 444, 456-460. — 2000 экз.
  5. 1 2 3 4 Сахаров говорит… (цитаты) // Архив Сахарова.
  6. Сахаров А. Д. Воспоминания: в 2 т. / ред.-сост.: Е. Холмогорова, Ю. Шиханович. — М.: Права человека, 1996. — Т. 1. — Ч. 1, гл. 9.
  7. Правда. — 1973. — 31 августа.