Андрей Дмитриевич Сахаров
Андре́й Дми́триевич Са́харов (1921 — 1989) — советский физик, академик АН СССР и политический деятель, диссидент и правозащитник, один из создателей советской водородной бомбы. Лауреат Нобелевской премии мира за 1975 год. Был женат на Елене Боннэр.
Андрей Дмитриевич Сахаров | |
Статья в Википедии | |
Медиафайлы на Викискладе |
Цитаты
править… научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке <…>». Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, как понимать — какое реальное содержание скрывается за этой борьбой, <…> я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжёлые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты)[1]|Комментарий=впервые Общее собрание осмелилось открыто высказать своё отношение к лысенковщине, в том же духе высказались В. А. Энгельгардт и И. Е. Тамм, Лысенко же протестовал устно и письменно, а лысенковец М. Ольшанский, президент ВАСХНИЛ, пожаловался Н. Хрущёву[1]|Автор=речь на общем собрании Академии наук СССР, 26 июня 1964}}
Сейчас я не знаю, в глубине души, какова моя позиция на самом деле: я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и её законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным.[2] |
1970-е
правитьМы требуем: | |
— Сахаров, Е. Боннэр, В. Максимов и ещё 7 человек, «Московское обращение», 3 февраля 1974 |
Я уверен, что арест Александра Исаевича — месть за его книгу, разоблачающую зверства в тюрьмах и лагерях. Если бы власти отнеслись к этой книге как к описанию прошлых бед и тем самым отмежевались от этого позорного прошлого, можно было бы надеяться, что оно не возродится. | |
— заявление Канадскому радио и телевидению, 12 февраля 1974 |
Я <…> вынужден фиксировать внимание на негативных явлениях, так как именно о них умалчивает казённая пропаганда, и так как именно они представляют собой наибольший вред и опасность. <…> | |
— предисловие к сборнику «Sakharov Speaks», 1974 |
Дело почти сорокалетней давности <…> в силу ряда причин представляет большой интерес для современного читателя в СССР и на Западе. Одна из причин — личность и огромные научные заслуги героя книги академика Николая Вавилова. Другая — особое место дела Вавилова в трагедии лысенковщины, этого, вероятно, самого уродливого явления в истории науки нашего времени. Но, быть может, самое главное — типичность дела для глубинных процессов и отношений в советском обществе того времени, где бы ни происходило действие <…>. Книга Поповского — суровая, правдивая. <…> Вместе с тем книга показывает истинное, не искажённое официальной ложью, лакировкой и полуправдой величие Николая Вавилова. | |
— «О книге Марка Поповского» (предисловие), 1978 |
1980-е
править... учёные <…> должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию — выше эгоистических интересов «своего» государства <…> «своей» общественной системы и её идеологии — социализма или капитализма — всё равно.[5] | |
— письмо участникам встречи в Сорбонне, 1983 |
Ядерную войну невозможно выиграть. Необходимо планомерно — хотя и осторожно — стремиться к полному ядерному разоружению на основе стратегического равновесия обычных вооружений.[5] — повтор себя и предшественников | |
— «Опасность ядерной войны», февраль 1983 |
Как известно, в настоящее время <…> ведутся широкие работы по осуществлению термоядерной реакции с помощью лазерного обжатия <…>. Для целей «большой энергетики» всё же мне представляются наиболее перспективными системы, основанные на магнитной термоизоляции (типа Токамак или, быть может, что на мой взгляд менее вероятно, стелларатора). При этом я думаю, что первоначально это будут бридерные системы, в которых источником энергии в конечном счёте будет реакция деления. Что касается систем, не использующих урана и тория (их запасы не безграничны, а хранение радиоактивных продуктов деления и выделение газообразных продуктов деления представляют собою некоторую экологическую опасность), то в них я предполагаю «тритиевый бридинг». Установки, питаемые чистым дейтерием, всегда будут менее предпочтительны по сравнению с установками, в которых используется реакция дейтерия с тритием, сечение которой в десятки (почти в 100) раз больше сечения дейтериевой реакции. Размножение трития возможно потому, что дейтерий вовлекается в дейтериевые реакции с образованием трития, а также благодаря размножению быстрых нейтронов при делении и при реакции (n, 2n); затем эти нейтроны захватываются дейтерием или литием-6 с образованием трития. Конечно, все эти соображения являются моим частным и сейчас уже несколько дилетантским мнением.[6] | |
— «Воспоминания», 1983 |
Интервью
правитьМного ли людей разделяют его позицию? Кто это может сказать в нашей стране, где Солженицына не печатают, где из библиотек изъяли то немногое, что было напечатано, где за чтение его книг дают сроки и где никто не проводит социологических исследований о том, как широко распространён Солженицын в «самиздате»? Но гораздо важнее — клевета или правда то, о чём он пишет. Все, с кем я когда-либо говорил о Солженицыне, убеждены, что он пишет правду. <…> | |
— французскому корреспонденту, январь 1974 |
Я уверен, что Солженицын, человек исключительного мужества, найдёт в себе силы не замолкнуть, а полностью использовать те возможности, которые предоставит ему жизнь на Западе, со свободным доступом ко всем источникам информации, для продолжения своего дела. От мирового общественного мнения, от его понимания и живой заинтересованности зависит тот резонанс, который будет иметь эта работа. Просоветская пресса будет изображать Солженицына озлобленным эмигрантом, который не заслуживает внимания — она уже начала эту коварную кампанию. Но в наш век, когда все проблемы стали общемировыми, и общемировые средства связи сжали планету в один клубок, только непонимание может помешать слушать так же внимательно голос человека, где бы он ни находился — на Западе или в СССР.[3] | |
— корреспонденту миланской газеты, 24 февраля 1974 |
Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы.[5] | |
— газете «Молодёжь Эстонии», 1988 |
Статьи о произведениях
правитьО Сахарове
правитьВ нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжать политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения.[7] | |
— письмо группы советских писателей |
Репутация Сахарова — уникальна. Он внушает любовь даже своим идейным противникам. Более того, своим заклятым врагам. <…> | |
— Сергей Довлатов, «Жизнь академика Сахарова…», 1981 |
Начальство <…> объяснило ему, чтобы он [за границей] на провокации не поддавался, <…> если спросят про Сахарова, надо отвечать: «Лично с ним не знаком и ничего хорошего о нём сказать не могу». | |
— Владимир Войнович, «Кое-что о беглецах» (сб. «Антисоветский Советский Союз», 1985) |
Году, я думаю, в 1964-м <…> встретив знакомого физика, я спросил его, кто такой Сахаров. Физик объяснил мне, что Сахаров изобрёл водородную бомбу, что он гений и, как все гении, слегка чудаковат, например, сам ходит в магазин за молоком. То есть не совсем сам, его постоянно сопровождают несколько «секретарей» (так на специальном жаргоне называют телохранителей), которые держат в карманах руки, а в руках пистолеты со снятыми предохранителями. Этим «секретарям» спокойнее было бы бегать за молоком самим, но гению, создавшему водородную бомбу, почему бы и не почудить? В рамках, допускаемых специальной инструкцией. <…> за достоверность изложенных сведений ручаться не буду. <…> | |
— Владимир Войнович, «Андрей Дмитриевич Сахаров», 1985 |
… Андрей Сахаров получил Нобелевскую премию в 1975 году за требование отказаться от испытаний ядерного оружия. Ну, свою бомбу он к тому времени уже испытал. Его жена была детским врачом! Кем надо быть, чтобы разрабатывать ядерную бомбу, если у тебя жена — детский врач? И что это за врач, что это за женщина, которая не разведётся с мужем, у которого настолько поехала крыша? | |
… Andrei Sakharov won his Nobel in 1975 for demanding a halt to the testing of nuclear weapons. He, of course, had already tested his. His wife was a pediatrician! What sort of person could perfect a hydrogen bomb while married to a child-care specialist? What sort of physician would stay with a mate that cracked? | |
— Курт Воннегут, «Времетрясение», 1997 |
Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР, Академия Наук СССР с прискорбием сообщают о том, что академик САХАРОВ АНДРЕЙ ДМИТРИЕВИЧ чувствует себя нормально и продолжает заниматься своей деятельностью. | |
— Вагрич Бахчанян, «Некрологи» (сб. «Мух уйма: художества», 1998) |
Всякой радикально новой идее противостоит конформизм. Сахаровская идея нестабильности протона натолкнулась на препятствие той же природы ― интеллектуальную инерцию. И такая инерция — вполне здоровая защитная реакция организма науки, часть ее иммунной системы, отличающей жизнеспособные идеи от чужеродных. В науке установлены способы проверки новой идеи — открытая дискуссия и сопоставление с эмпирическими данными. У советской власти был гораздо более сильный иммунитет к новым идеям. И проверять сахаровские социальные соображения власть имущие не собирались. П. Л. Капица, член президиума Академии наук и человек огромного авторитета, не добился даже обсуждения сахаровских «Размышлений» в узком кругу президиума. При общем скептически-ехидном отношении к теоретикам и внушительном собственном опыте практической политики Капица считал социальные идеи теоретика Сахарова заслуживающими самого серьезного рассмотрения. Такое отношение экспериментатора к теоретику, младше его на поколение, более удивительно, чем неприятие идей Сахарова многими другими академиками. <…> | |
— Геннадий Горелик, «Андрей Сахаров. Наука и свобода», 2004 |
Тот, кто проследил несколько лет за статьями Сахарова, его социальными предложениями, его поисками путей спасения планеты, его письмами правительству, его дружелюбными уговорами, не может не увидеть его глубокой осведомлённости в процессах советской жизни, его боли за свою страну, его муки за ошибки, не им совершаемые, его доброй примирительной позиции, приемлемой для весьма противоположных группировок (этим он напоминает Твардовского). Я — не сторонник многого того конкретного, что предлагает Андрей Дмитриевич для нашей страны, но именно конструктивность его предложений несомненна: каждое предложение не есть отрывчатая грёза «как хотелось бы», а путь к тому неизвестен, — нет: каждое предложение инженерно сцеплено с тем, что сегодня есть, и даёт плавный невзрывчатый переход. | |
— интервью Associated Press и Le Monde, 23 августа 1973 |
К 8 сентября уже накопилось довольно, чтобы наши власти поняли, что проиграли с газетною травлей [Сахарова] и меня> и надо её кончать. <…> По привычке десятилетий представлялось Старой Площади так, что с этим оборвётся и всё: вольно травителям смолкнуть, тут же благодарно вздохнут перепуганные травимые, и естественно стихнет Запад. А не тут то было — всё только начиналось! <…> | |
— «Бодался телёнок с дубом» (Третье дополнение, декабрь 1973) |
Предполагаю, что задержка сахаровского взлёта значительно объясняется этим влиянием Роя Медведева, с кем сотрудничество отпечатлелось на совместных документах узостью мысли, а когда Сахаров выбился из марксистских ущербностей, закончилось выстрелом земля-воздух в спину аэронавту. | |
— «Бодался телёнок с дубом» (примечание, 1978) |
Примечания
править- ↑ 1 2 Россиянов К. О. Лысенко и Академия наук (Из неопубликованных документов) // Репрессированная наука. — Л.: Наука, 1991. — С. 518-527.
- ↑ 1 2 Горелик Г. Е. Андрей Сахаров. Наука и свобода. — М.: Вагриус, 2004.
- ↑ 1 2 3 4 5 Жить не по лжи. Сборник материалов: август 1973 — февраль 1974. Самиздат-Москва. — Paris: YMCA-Press, 1975. — С. 45-6, 117, 121, 191.
- ↑ 1 2 3 Слово пробивает себе дорогу: Сб. статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974 / Сост. В. И. Глоцер, Е. Ц. Чуковская. — М.: Русский путь, 1998. — С. 444, 456-460. — 2000 экз.
- ↑ 1 2 3 4 Сахаров говорит… (цитаты) // Архив Сахарова.
- ↑ Сахаров А. Д. Воспоминания: в 2 т. / ред.-сост.: Е. Холмогорова, Ю. Шиханович. — М.: Права человека, 1996. — Т. 1. — Ч. 1, гл. 9.
- ↑ Правда. — 1973. — 31 августа.