Народность (эстетика)

Народность иногда национальность — понятие романтической и марксистско-ленинской эстетики. С середины 1820-х о ней часто говорили применительно к русской литературе, а в СССР провозгласили одной из установок искусства.

Цитаты

Народность в писателе есть достоинство, которое вполне может быть оценено одними соотечественниками — для других оно или не существует, или даже может показаться пороком. Учёный немец негодует на учтивость героев Расина, француз смеётся, видя в Кальдероне Кориолана, вызывающего на дуэль своего противника. Всё это носит, однако ж, печать народности. Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу.

— Александр Пушкин, <О народности в литературе>, 1825

	Мало быть поэтом, чтобы быть народным; надобно ещё быть воспитанным, так сказать, в средоточии жизни своего народа, разделять надежды своего отечества, его стремление, его утраты, — словом, жить его жизнию и выражать его невольно, выражая себя.
	— Иван Киреевский, «Нечто о характере поэзии Пушкина», февраль 1828

… народы не сброшены теперь в одну общую пучину; они отделены один от другого, и шум бурь на берегах каждого из них может быть уподоблен местным ураганам. Теперь каждый из народов восседает на развалинах прошедшего и созидает свою народность. Люди обменялись мнениями и понятиями; они разделили умственное наследие веков, и эклектический ум сделался умом всех и каждого из них. Оттого теперь вполне понимают идею народности в изящных искусствах и во всём; оттого стремится теперь изыскательный ум человека познать особность каждого народа, <…> называет поэта в отношении к его народу поэтом великим тем более, чем более выражает поэт особность, народность свою. <…> Чем более дух общности, выражаемый веком, проницает создание какого-либо поэта, чем сильнее, действительнее может он выразить более народностей, чем лучше может он пересоздать себя в те формы, в каких хочет высказать душу свою, тем он более в глазах наших, тем огромнее. Здесь понятно, что только самобытность, народность, естественность могут быть свидетельством великости поэта; здесь открывается и ничтожность подражания, и оскорбление вкуса, какое причиняет неверное выражение природы или предмета, который изображает поэт. <…> Могли ли сии понятия принадлежать предкам нашим? Никак; они плод опытности нового века, когда взор наш обнимает весь небосклон поэзии человечества, когда он по верному размеру определяет достоинства поэтов и уступает им славу с боя, который должен выдержать поэт против холодного, рассудительного ума нашего времени.

— Ксенофонт Полевой, рецензия на стихотворения А. Мицкевича, март 1829

… народность <…> не есть прихоть, но необходимая потребность, необходимая стихия искусства; причина, вследствие которой эта потребность пробудилась, заключается в самой жизни человечества: это есть необходимое следствие его возмужалости, которая — и в человеке и в человечестве — обозначается стремлением ко всеобщности и к индивидуальной самобытности. <…> Это есть то основное начало жизни народа, из которого проистекают, в котором сосредоточиваются все условия его деятельности;..

— Василий Межевич, речь «О народности в жизни и в поэзии», 22 декабря 1835

	… народность просвечивала кое-где в именах и фразах прежних трагедий и повестей, но и ограничивалась только этими именами и несколькими фразами, прочее же всё было сколком с Расина или Мармонтеля…
	— Василий Межевич, «Русская литература в 1838 году», январь 1839

	… выставлять лозунг народности в художестве, поэзии, литературе свойственно только племенам слабым, ещё не созревшим или же находящимся в порабощённом, угнетённом состоянии. Поэзия их должна служить другим, конечно, важнейшим целям — сбережению самого их существования.
	— Иван Тургенев, речь по поводу открытия памятника А. С. Пушкину в Москве 7 июня 1880

Виссарион Белинский

	Всем известно, что французские классики офранцуживали в своих трагедиях греческих и римских героев: вот истинная народность, всегда верная самой себе и в искажении творчества!
	— «Литературные мечтания», декабрь 1834

Жизнь всякого народа проявляется в своих, ей одной свойственных, формах, следовательно, если изображение жизни верно, то и народно. Народность, чтобы отразиться в поэтическом произведении, не требует такого глубокого изучения со стороны художника, как обыкновенно думают. Поэту стоит только мимоходом взглянуть на ту или другую жизнь, и она уже усвоена им. <…> право, пора бы нам перестать хлопотать о народности, так же как пора бы перестать писать, не имея таланта; ибо эта народность очень похожа на тень в басне Крылова: г. Гоголь о ней нимало не думает, и она сама напрашивается к нему, тогда как многие из всех сил гоняются за нею и ловят — одну тривиальность.

— «О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород»)», сентябрь 1835

Что такое народность в литературе? Отражение индивидуальности, характерности народа, выражение духа внутренней и внешней его жизни, со всеми её типическими оттенками, красками и родимыми пятнами — не так ли? — Если так, то, мне кажется, нет нужды поставлять такой народности в обязанность истинному таланту, истинному поэту; она сама собой непременно должна проявляться в творческом создании. <…> Возьмём поэта русского: <…> он принадлежит к народу, который ещё не живёт полною жизнью, но у которого настоящее уже интересно как шаг, как переход к прекрасному будущему, у которого это будущее ещё в зародыше, ещё в зерне, но уже так богато надеждами… <…> мог ли бы поэт верно описать своё общество, если б он не симпатизировал ему, если б не был участником его жизни, поверенным его тайн? <…> Но у кого нет таланта и кто захочет быть народным, тот всегда будет простонародным и тривиальным; тот, может быть, верно спишет всю отвратительность низших слоёв народа, кабака, площади, избы, словом, черни, но никогда не уловит жизни народа, не постигнет его поэзии.

— «Ничто о ничём, или Отчёт г. издателю «Телескопа» за последнее полугодие (1835) русской литературы», март 1836

	… всякий истинный талант народен, не стараясь и даже не желая быть народным, но только будучи самим собою, потому что народ есть <…> конкретная действительность, и ни один индивид не может, если бы и хотел, оторваться от общей родной субстанции.
	— рецензия на сборники русских сказок И. Ваненко и Б. Бронницына, июнь 1838

	Чем поэт огромнее, тем он и национальнее, потому что тем более сторон национального духа доступно ему.
	— «Русская литература в 1844 году», декабрь

… способность творчества есть талант, а способность быть народным в творчестве — другой талант, не всегда, а, напротив, очень редко являющийся вместе с первым. <…> Скажем более: тоскливое, усильное желание быть народным есть первый признак отсутствия способности быть народным. <…> Народный поэт есть явление действительное в философском значении этого слова: если б даже поэтический талант его был не огромен, он всегда опирается на прочное основание — на натуру своего народа, и во внимании к нему выражается акт самосознания народа. Поэт же, талант которого лишен национальной струи, всегда, более или менее, есть явление временное и преходящее: это дерево, сначала пышно раскинувшее свои ветви, но потом скоро засохшее от бессилия глубоко пустить свои корни в почву. Поэтому народность в поэте есть своего рода гениальность, не всегда в смысле глубины и многосторонности, но всегда в смысле оригинальности.

— «Иван Андреевич Крылов», январь 1845

	… народ так же не может быть без народности, как человек без физиономии, а с другой — народности нельзя возвратить, найти, привить, приобресть каким бы то ни было образом…
	— «Московский литературный и учёный сборник», май 1847

Николай Надеждин

	Народность не состоит в искусстве накидывать русские пословицы и поговорки, где ни попало!.. <…> Чтобы быть народным, надобно уловить дух народный; а он — не продаётся, подобно газам, в бутылках!..
	— «Полтава, поэма Александра Пушкина», апрель 1829

Неужели вы думаете, что одни только имена, наряды и поговорки составляют то, что называется народностью?.. <…> Произведения изящных искусств бывают народными тогда, когда сквозь них просвечивается внутренний дух великого человеческого семейства, составляющего нацию. Этот дух отливается на каждом народе особенною характеристическою физиономией, коея черты, раздробленные в многочисленных и многоразличных звеньях, из которых он составляется, быв возведены под один всеобъемлющий взор, представляют одно полное целое.

— рецензия на «Ивана Выжигина», май 1829

… народность литературы, составляющая отличительный характер всех первых периодов литературной жизни во все времена, у всех народов. Как лепет младенца обнажает всё его бытие, всю душу, без притворства, без скрытности, без принуждения; так первое живое слово народа, проявляющееся задушевной песнею, меткой пословицей, простосердечной легендой, выражает в себе всю жизнь его <…>. Литература есть глас народа; она не может быть привилегиею одного класса, одной касты; она есть общий капитал, в котором всякой участвует, всякой должен участвовать. Если может быть какое-нибудь общение, какой-нибудь дружний, братский союз между разными сословиями, разными классами народа, так это в литературе и чрез литературу. Основание народного единства есть язык; стало, он должен быть всем понятен, всем доступен! Не так ли бывает везде, где литература развита, где литературная жизнь не сочится по каплям, а разливается безбрежным океаном? <…> в Европе <…> народность, как я её понимаю, положена во главу угла цивилизации, столь быстро, столь широко, столь свободно распространяющейся. <…> Обольстительные идеи космополитизма не существуют в нынешней Европе: там всякой народ хочет быть собою, живёт своей, самобытной жизнью. Ни в одном из них цивилизация не изгладила родной физиономии; она только просветляет её, очищает, совершенствует. <…> И никто из них не стыдится себя, не гнушается собой; напротив, все убеждены твёрдо и непоколебимо, что лучше их, выше их, умней и просвещённей нет в свете! И литературы их в высшей степени самобытны, своеобразны, народны!

— «Европеизм и народность, в отношении к русской словесности», январь 1836