Мольер
Мольер (фр. Molière; настоящее имя Жан Батист Поклен; Jean Baptiste Poquelin; 15 января 1622 — 17 февраля 1673) — французский комедиограф-классицист, актёр и директор театра.
| Мольер | |
_-_Google_Art_Project_(cropped).jpg)
| |
 Статья в Википедии
| |
 Произведения в Викитеке
| |
 Медиафайлы на Викискладе
|
Цитаты
правитьБеру моё добро там, где я его нахожу.[1] — о заимствованиях | |
Je prends mon bien partout oil je le trouve.[1] |
- В любви притворство очень похоже на правду.
- Высшее доказательство любви — это подчинение воле того, кого любишь.
- Грамматика повелевает даже царями.
- Движения ревности должны быть несносны, когда происходят от любви, которая нам противна.
- Дурная жизнь приводит к дурной смерти.
- Из всех вечных вещей любовь длится короче всего.
- Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость — разумной речью.
- Кто всегда уныл, ревнив и мрачен, того дебют в любви частенько неудачен.
- Кто выиграл время, тот выиграл все.
- Кто очень сухощав, тот охотно носит фуфайку, у кого мало содержания — те раздувают его словами.
- Кто чересчур насчёт рогов опаслив, тот вовсе не женись — другого средства нет.
- Лицемерие — модный порок, а все модные пороки сходят за добродетели.
- Любовь — великий учитель.
- Любовь ревнивца более походит на ненависть.
- Медицина — одно из величайших заблуждений человечества.
- Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
- Мы любим иногда, не ведая о том, но часто бред пустой любовью мы зовем.
- На словах все люди одинаковы, и только поступки выявляют их различие.
- Нет ничего настолько дерзкого и смешного, чего нельзя было бы проглотить, приправив похвалами.
- От книжной мудрости глупец тупее вдвое.
- От речей дело вперед не двигается. Надо действовать, а не говорить, дела решают спор лучше, чем слова.
- Правдивость не порок.
- Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерия.
- Самое невинное занятие люди могут сделать преступлением.
- Самое несносное в любви — это спокойствие. Безоблачное счастье может наскучить, в жизни никак нельзя обойтись без приливов и отливов: с препятствиями и любовь разгорается сильней, и наслаждение ценится больше.
- Слово принадлежит наполовину тому, кто говорит, и наполовину тому, кто слушает.
Статьи о пьесах
править- См. в отдельной категории
О Мольере
править- См. также категория:Мольеристика
К испанским авторам исполнен он почтенья | |
Sa muse en campagne | |
| — Шарль Буланже де Шалюсе (Charles Boullanger de Chalusset или Le Boulanger de Chalussay), «Эломир-ипохондрик, или Отмщённые врачи» (Élomire[К 1] hypocondre ou les Médecins vengés), 1670 |
Единственный недостаток Теренция — некоторая холодность; зато какая чистота, точность, утончённость, грация, какие характеры! Единственный недостаток Мольера — некоторая простонародность языка и грубость слога; зато какой пыл и непосредственность, какое неистощимое веселье, какие образы, какое умение воссоздать нравы людей и высмеять глупость! И какой получился бы писатель, если бы слить воедино этих двух комедиографов! | |
Il n'a manqué à Térence que d'être moins froid: quelle pureté, quelle exactitude, quelle politesse, quelle élégance, quels caractères! Il n'a manqué à Molière que d'éviter le jargon et le barbarisme, et d'écrire purement: quel feu, quelle naïveté, quelle source de la bonne plaisanterie, quelle imitation des moeurs, quelles images, et quel fléau du ridicule! Mais quel homme on aurait pu faire de ces deux comiques! | |
| — Жан де Лабрюйер, «Характеры, или Нравы нынешнего века», 1689 (4-е изд.) |
Для его славы уже ничего не нужно, но он нужен для нашей славы. | |
Rien ne manque à sa gloire, il manquait à la nôtre.[4] | |
| — надпись на бюсте Мольера во Французской академии |
XVIII век
править| — Клод Броссет, мемуары |
… у нас <…> трагический театр захватил все права [комического]. Весьма вероятно даже, что именно по этой причине Мольер редко наделял возлюбленных, которых он выводил на сцене, живой и трогательной страстью; он чувствовал, что в этом его предупредила трагедия. | |
… notre nation <…> théâtre tragique avait envahi tous les droits de l’autre : il est même vraisemblable que cette raison détermina Molière à donner raremen aux amants qu’il met sur la scène une passion vive et touchante : il sentait que la tragédie l’avait prévenu. | |
| — Вольтер, предисловие к «Нанине», 1749 |
… Мольер не уснащает своих комедий площадными словечками, как Скаррон; <…> буффонада у него заключена в самом предмете, а не в слоге. | |
… Molière ne va pas rechercher des termes d’argot comme Scarron ; <…> la bouffonnerie est dans la chose, et non dans l’expression. | |
| — Вольтер, «Философский словарь» (ст. Буффонада, бурлеск, 1770) |
… погрешность, какою также наполнены многие комедии и которая состоит в том, что авторы, набрав на руки множество лиц и навязав всякому из них любовь или другие хлопоты, принуждены бывают развязку делать в начале пятого акта, чтобы достальную его часть наполнить новыми развязками в отданием отчёта публике, к какому, так сказать, месту пристроено всякое эпизодическое лицо. Сего часто не мог избежать и Мольер, который, впрочем, не щеголял развязками. | |
| — Иван Крылов, «Примечание на комедию „Смех и горе“», 1793 |
XIX век
правитьОн единственный в своём роде, его пьесы граничат с трагическим и полностью захватывают тебя, ему никто не осмеливается подражать. <…> Я всякий год читаю несколько пьес Мольера, так же как время от времени рассматриваю гравюры по картинам великих итальянских мастеров. Мы, маленькие люди, не в силах долго хранить в себе величие подобных творений и потому обязаны иногда возвращаться к ним, дабы освежить впечатление. — Иоганн Эккерман, «Разговоры с Гёте в последние годы его жизни, 1823—32» | |
| — Иоганн Гёте, слова в мае 1825 |
Подражание природе — в созидании из тех же материалов, по тем же законам. Если художник худо соединил прекрасные материалы, то смело переделывайте его творение; такое подражание равняется изобретению: так подражал неподражаемый Мольер. | |
| — Владимир Одоевский, «Парадоксы», 1827 |
… великий Мольер! ты, который так обширно и в такой полноте развивал свои характеры, так глубоко следил все тени их;..[2] | |
| — Николай Гоголь, «Петербургские записки 1836 года», апрель 1836 |
Сам Мольер, талант истинный, <…> на сцене теперь длинен, со сцены скучен. Его план обдуман искусно, но он обдуман по законам старым, по одному и тому же образцу, действие пиесы слишком чинно, составлено независимо от века и тогдашнего времени, а между тем характеры многих именно принадлежали к его веку. | |
| — Николай Гоголь, «Петербургская сцена в 1835 — 36 году», 1836 |
… Мольер, надобности не имеет в пружинах и интригах; в великих писателях нечего смотреть на форму, что, куда бы он ни положил добро своё, — бери его, а не ломайся.[6] — в передаче Гоголя П. В. Анненкову | |
| — Александр Пушкин, слова Гоголю по поводу приведённого мнения, 1836 |
В XVII веке Рабле — отец наивной и откровенной литературы Мольера и Лафонтена. Все трое, бессмертные и добрые гении, самые что ни на есть французские из всех, что у нас есть, глядели на бедную человеческую природу с добродушной и проницательной полуусмешкой; все трое откровенные, свободные, непринуждённые, истинно люди в полном смысле слова, всем троим дела нет до философов, сект, религий — они принадлежат к религии человека, а уж человека-то они знают. Они вертели его так и этак, анализировали, анатомировали, <…> в простодушном смехе Маскариля, в здравом смысле Филинта или в желчности Альцеста[К 2] больше философии, чем у всех философов, когда-либо живших на земле… | |
Au XVIIe siècle, Rabelais est le père de cette littérature naïve et franche de Molière et de Lafontaine. Tous trois immortels et bons génies, les plus vraiment français que nous ayons, jetant sur la pauvre nature humaine un demi-sourire de bonhomie et d’analyse, francs, libres, dégagés d’allures, hommes s’il en fut dans tout le sens du mot, tous trois insouciants des philosophes, des sectes, des religions, ils sont de la religion de l’homme, et celle-là, ils la connaissent. Ils l’ont retournée et analysée, disséquée, <…> plus philosophe avec son simple rire de Mascarille, avec le bon sens de Philinte ou la bile d’Alceste, que tous les philosophes depuis qu’il y en a… | |
| — Гюстав Флобер, «Рабле», 1838 |
| — Владимир Зотов, «Жизнь Мольера», 1843 |
… в Мольере есть кое-что от буржуа. Он всегда за большинство… | |
… il y a dans Molière du bourgeois. Il est toujours pour les majorités… | |
| — Гюстав Флобер, письмо Луизе Коле 2 ноября 1852 |
Мольер — это великий подъём буржуазии, великая духовная декларация третьего сословия. Установление здравого смысла и практического разума, конец рыцарства и всяческой поэзии. Женщина, любовь, все благородные и изящные сумасбродства подогнаны под узкую мерку супружеской жизни и приданого. Любой порыв и непосредственное движение души предусматриваются и выправляются. | |
C’est un grand, événement de la Bourgeoisie que Molière, une solennelle déclaration de l’âme du Tiers-État. J’y vois l’inauguration du bon sens et de la raison pratique, la fin de toute chevalerie et de toute haute poésie en toutes choses. La femme, l’amour, toutes les folies nobles, galantes, y sont ramenées à la mesure étroite du ménage et de la dot. Tout ce qui est élan et de premier mouvement y est averti et corrigé. | |
| — братья Гонкуры, «Дневник», 4 марта 1860 |
Читая предисловия, написанные Мольером, я замечаю непринуждённый, почти приятельский тон автора по отношению к королю. Даже в лести он избегает низости, потому что облекает её в своего рода мифологическую форму. | |
| — братья Гонкуры, «Дневник», 11 февраля 1863 |
Его стихи — сплошной насморк…[7] | |
| — Теофиль Готье, 11 мая 1863 |
| — Виктор Гюго, «Париж», 1867 |
В лице Мольера французская драма вступила в ту стадию, когда от оформления отказались вовсе, откровения человеческой души стали настолько важными, что великолепную вивисекцию характера Тартюфа производят на пустой сцене, где стоят лишь две табуретки. Теперь в спектакле занято не так много актёров, и всё внимание сосредоточено на двух главных героях. | |
| — Август Стриндберг, «О современной драме и современном театре», 1889 |
… Мольер едва ли не самый всенародный и поэтому прекрасный художник нового искусства.[2] | |
| — Лев Толстой, «Что такое искусство?», 1898 |
В художественном произведении нет ничего произвольного и случайного, но всё необходимо и логически вытекает из его идеи. <…> вследствие этого взгляда на искусство Мольер — такой же художник, как Гомеров Тирсис — красавец, и так же похож на Шекспира, как титулярный советник Поприщин на Фердинанда VIII, короля испанского. Конечно, французы правы, что ставят Мольера выше Корнеля и Расина: он действительно был человек с большим талантом, с неистощимою живостию и остротою французского ума; он истощил всё богатство разговорного французского языка, воспользовался всею его грациозною игривостию для выражения смешных противоречий; он подметил и верно схватил многие черты своего времени. Но он велик в частностях, а не в целом; но его действующие лица — не действительные существа, а карикатуры, так же как его произведения — сатиры, а не комедии, так же как сам он поэт местами, а не художник, который потому художник, что творит целое, стройное здание, выросшее из одной идеи. Например, в его «Скупом» Гарпагон, конечно, хорош, <…> но все другие лица <…> придуманы, чтобы лучше оттенить собою героя quasi-комедии. То же и в «Тартюфе» <…>. Завязка и развязка мнимых комедий Мольера никогда не выходит из основной идеи и взаимных отношений действующих лиц, но всегда придумывается, как рама для картины, не создаётся, как необходимая форма. Это оттого, что у него никогда не было идеи и поэзия для него никогда не была сама себе цель, но средство исправлять общество осмеянием пороков. | |
| — «Горе от ума. Второе издание», январь 1840 |
Мольер не был то, что называется «художником»; его комедии не произведения строгого искусства; в них нет никаких неумирающих, вечных красот; но имя Мольера тем не менее велико и почтенно, а его комедии любезны и дороги для патриотического чувства французов. И если французы не правы в том, что не по достоинству превозносят Мольера и дерзают, в слепоте национальной гордости и эстетической ограниченности, ставить его наравне с тем, кто <…> не имеет себе равного между поэтами <…> — с Шекспиром, то всё-таки французы правы в своей любви, в своей признательной памяти к Мольеру, не охлаждённых ни общественным изменением, ни успехами новой своей литературы. Да, они правы, забыв Корнеля и Расина и помня Мольера. Мольер был воспитателем французского общества в самый интересный момент его развития, когда оно, при Лудовике XIV, окончательно расставшись с грубыми формами средних веков, начало новую жизнь — жизнь ума, анализа, критики. <…> комедии Мольера, несмотря на недостатки, условливаемые самою сущностию их, как драматических сатир, не суть холодные аллегории, но живые беллетрические произведения <…>. Человек, который мог страшно поразить, перед лицом лицемерного общества, ядовитую гидру ханжества, — великий человек! Творец «Тартюфа» не может быть забыт! <…> вспомните, что многие выражения и стихи из комедий Мольера обратились в пословицы… <…> он был поэт социальный в духе своего времени, — а его время, надо сказать, было крайне неблагоприятно для поэзии, которая, помня своё божественное происхождение, не любит ливреи. Комедии Мольера если ещё и могут даваться теперь, то не иначе, как для публики самой образованной, которая приходила бы в театр смотреть не просто комедию, но историческую комедию, приходила бы видеть воскресшим перед своими глазами давно умершее общество… | |
| — «Русский театр в Петербурге», август 1842 |
… ни одна комедия Мольера не выдержит эстетической критики. <…> Но вместе с этим Мольер имел огромное влияние на современное ему общество и высоко поднял французский театр, — что мог сделать только человек даже не просто с талантом, а с гением. <…> Французы не имеют права гордиться именно тою или вот этою комедиею Мольера, но имеют полное право гордиться комедиями, или, лучше сказать, театром Мольера, потому что Мольер дал им целый театр. | |
| — «Мысли и заметки о русской литературе», январь 1846 |
XX век
править| — Константин Станиславский |
… сущность нашей средневековой поэзии носила почти всегда политический характер, <…> путь её развития вёл к одному из величайших реалистов всех времён и всех стран — великому поэту по имени Мольер. <…> | |
| — Луи Арагон, речь на Втором съезде советских писателей, 1954 |
На пьесы Мольера каждый вечер собирается полный театр скупердяев, лицемеров, лекарей, предателей, дураков и святош — и они смеются.[10] | |
| — Жильбер Сесброн |
Комментарии
править- ↑ Анаграмма Molière.
- ↑ Персонажи Мольера: Маскариль — ловкий слуга из комедий «Шалый, или Всё невпопад», «Любовная досада», «Смешные жеманницы»; Филинт, Альцест — из «Мизантропа».
- ↑ Миф — см. комментарий Михаила Булгакова в прологе его «Мольера».
Примечания
править- ↑ 1 2 В. С. Спиридонов. Примечания // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в 13 т. Т. I. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1953. — С. 527.
- ↑ 1 2 3 4 5 Г. Н. Бояджиев. Жан Батист Мольер // Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1. — М.: ГИХЛ, 1957. — С. 5-54.
- ↑ Апология плагиата. Мольер и Скаррон / перевод Э. Я. Гуревича // Анатоль Франс. Собрание сочинений в 8 т. Т. 8. — М.: ГИХЛ, 1960. — С. 292.
- ↑ The General Biographical Dictionary: Containing <…> of the Most Eminent Persons. New ed. by A. Chalmers. Vol. XXII. London, 1815, p. 217.
- ↑ Михаил Булгаков, «Мольер» (гл. 18)
- ↑ П. В. Анненков. Материалы для биографии Пушкина. Изд. 2-е. — СПб., 1873. — С. 361 (гл. XXXI).
- ↑ Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы в 2 томах. Т. I. — М.: Художественная литература, 1964. — С. 419.
- ↑ Н. Горчаков. Режиссерские уроки К. С. Станиславского. — М.: Искусство», 1950. — С. 356.
- ↑ Литературная газета. — 1954. — № 161 (30 декабря). — С. 4.
- ↑ Myśli ludzi wielkich, średnich oraz psa Fafika // Przekrój, дата?