Мольер (Булгаков)
«Мольер» или «Жизнь господина де Мольера» — романизованная биография[1] (исторический роман) Михаила Булгакова 1933 года. Название «Жизнь господина де Мольера», вероятно, было дано Е. С. Булгаковой при подготовке романа к публикации в 1956 году.
ЦитатыПравить
Некая акушерка <…> приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребёнка, недоношенного младенца мужеского пола. |
— Сударыня! — говорю я. — Осторожнее поворачивайте младенца! Не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны! |
— О, в этом ещё мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них — Карло Гольдони, который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские. |
… пьесы моего героя будут играть в течение трёх столетий на всех сценах мира, и неизвестно, когда перестанут играть. Вот что для меня интересно! Вот какой человек разовьётся из этого младенца! — пролог |
Кто пишет трогательнее, чем дамы? Разве что иные мужчины: русский автор Владимир Рафаилович Зотов даст не менее чувствительный финал. |
У Нового Моста и в районе Рынка в ширь и мах шла торговля. Париж от неё тучнел, хорошел и лез во все стороны. В лавках и перед лавками бурлила такая жизнь, что звенело в ушах, в глазах рябило. А там, где Сен-Жерменская ярмарка раскидывала свои шатры, происходило настоящее столпотворение. Гам! Грохот! А грязи, грязи!.. — глава 2 |
У Нового Моста в балаганах расположились уличные врачи, зубодеры, мозольные операторы и аптекари-шарлатаны. Они продавали народу панацеи — средства от всех болезней, а для того, чтобы на их лавки обращали внимание, они придумали замечательный способ. Они входили в соглашение с бродячими уличными актерами, а иногда и с актерами, обосновавшимися в театрах, и те давали целые представления, восхваляя чудодейственные шарлатанские средства. |
Сообщив, что Мольер учился в Клермонском коллеже вместе с принцем Конти, Булгаков пишет: |
Я полагаю, что ни в каком учебном заведении образованным человеком стать нельзя. Но во всяком хорошо поставленном учебном заведении можно стать дисциплинированным человеком и приобрести навык, который пригодится в будущем, когда человек вне стен учебного заведения станет образовывать сам себя. — глава 5 |
В вечер под новый, 1644 год театр открылся трагедией. |
Мадлена Бежар. Пленительная актриса не покинула проигравшего свой первый бой в Париже директора и своего возлюбленного в трудную минуту. Она не пыталась уйти в Театр на Болоте или в Бургонский Отель и не строила более хитрых планов о том, как бы завлечь в сети и женить на себе своего старого любовника, графа де Модена. Она была верная и сильная женщина, да знают это все! — глава 8 |
Первое время кочевникам пришлось чрезвычайно трудно. Бывало, что приходилось спать на сеновалах, а играть в деревнях — в сараях, повесив вместо занавеса какие-то грязные тряпки. |
Один из мыслителей XVII века говорил, что актеры больше всего на свете любят монархию. Мне кажется, он выразился так потому, что недостаточно продумал вопрос. Правильнее было бы, пожалуй, сказать, что актёры до страсти любят вообще всякую власть. Да им и нельзя её не любить! Лишь при сильной, прочной и денежной власти возможно процветание театрального искусства. Я бы мог привести этому множество примеров и не делаю этого только потому, что это и так ясно.[4] — глава 8 |
Итак, предводитель бродячей труппы играл в чужих трагедиях трагические роли, а в своих фарсах выступал в виде комика. Тут обнаружилось одно обстоятельство, поразившее нашего комедианта до глубины души: в трагических ролях он имел в лучшем случае средний успех, а в худшем — проваливался начисто, причем с горестью надо сказать, что худший этот случай бывал нередким случаем. Увы! Не в одном только Лиможе швыряли яблоками в бедного трагика, выступавшего с венцом какого-нибудь трагического высокопоставленного героя на голове. |
Искусство цветёт при сильной власти![4] — глава 9 |
— Непостоянны сильные мира сего! — говорил Мольер Мадлене. — И дал бы я совет всем комедиантам. Если ты попал в милость, сразу хватай все, что тебе полагается. Не теряй времени, куй железо, пока горячо. И уходи сам, не дожидайся, пока тебя выгонят в шею! — глава 9 |
Что бы там ни говорили, но епископ, полагавший, что комедианты водятся с дьяволом, был всё-таки прав. Но зато они и рискуют всегда тем, что их покровитель над ними посмеется. И точно, дьявол продолжал держать в ослеплении господина де Мольера. Второго ноября 1658 года Мольер открыл представления в Малом Бурбоне всё-таки не комедией, а трагедией Корнеля «Геракл». — глава 12 |
... для тонких новаторов тягучая старинная манера декламировать с завываниями была нестерпима. <…> |
Парижане того времени желали видеть мощных героев в латах, героев громогласных, а не таких скромных людей, какими сами были парижане в жизни. Вот причина провалов трагедий в мольеровском театре. — глава 12 |
Прежде всего заговорили о том, что драматург Мольер беззастенчиво пользуется произведениями итальянских авторов для заимствований у них. С течением времени указывать на хищения Мольера настолько вошло в моду, что, если нельзя было сказать с уверенностью, где и что именно он заимствовал, говорили, что он… «по-видимому» заимствовал. Если же и для этого слова не было прямых оснований, говорили, что он «мог» заимствовать там или там-то… В конце концов Мольеру приписали даже громкую и развязную фразу: «Я беру моё добро там, где я его нахожу!» — хотя он этого никогда не говорил, а говорил совсем другое. «Я возвращаю моё добро…» — намекая этим на те заимствования, которые производились у него. — глава 12 |
Первоначально Мадлена Скюдери была гостьей в салоне Рамбуйе, а затем основала свой собственный салон и, будучи уже в зрелом возрасте, сочинила роман под названием «Клелия, Римская история». Римская история была в нем, собственно, ни при чем. Изображены были под видом римлян видные парижане. Роман был галантен, фальшив и напыщен в высшей степени. Парижане зачитались им совершенно, а для дам он стал просто настольной книгой, тем более что к первому тому его была приложена такая прелесть, как аллегорическая Карта Нежности, на которой были изображены Река Склонности, Озеро Равнодушия, Селения Любовные Письма и прочее в этом роде. |
… Мольер решил прибегнуть ещё к одному способу, для того чтобы вернуть пьесу к жизни. |
Верный барометр театра — касса. — глава 14 |
В истории человечества отмечены многие казнокрады. Но одним из самых блистательных, несомненно, был Николай Фуке, он же виконт де Мелэн э де Во, он же маркиз де Бель-Иль, занимавший в описываемое нами время должность главного управляющего финансами Франции. Учинить такой грабеж государственной казны, какой учинил Фуке, редко кому удавалось. Если верить злым языкам, а им приходится верить, в конце концов Фуке совершенно потерял представление о том, где кончаются казенные деньги и начинаются его собственные. Описать то, что творилось в министерстве финансов при Фуке, немыслимо. Выписывались ассигновки на уплату из истраченных уже фондов, в отчетах писали фальшивые цифры, брали взятки… |
О, как труден путь певца под неусыпным наблюдением грозной власти! — глава 17 |
Словом, со всех сторон ползли, отравляя жизнь Мольеру, слухи, что он совершил тягчайшее кровосмесительство, что он женился на своей собственной дочери. — глава 18 |
Школа жён вызвала настоящий вой[5], и в нем трудно было услышать одинокие голоса друзей Мольера, которых можно было пересчитать по пальцам. Единственный голос, который прозвучал громко, был голос талантливейшего мыслителя и литератора Буало-Депрео: |
Как вёл себя в это время Мольер? Прежде всего он посвятил «Школу» жене своего покровителя, брата короля, — принцессе Генриэтте Английской, и в этом посвящении, по своему обыкновению, вылил на принцессу целый ушат лести. — глава 19 |
... королю <…> было представлено напечатанное в Париже с очень большой быстротой произведение кюре церкви Святого Варфоломея отца Пьера Руле. Адресовано это произведение было так: «Славнейшему из всех королей мира, Людовику XIV» — и полностью касалось «Тартюфа». |
Финал этот замечателен. Когда мошенник Тартюф, он же Панюльф, уже торжествовал и разорил честных людей и когда, казалось, от него уже нет никакого спасения, всё-таки спасение явилось, и, конечно, изошло оно от короля. Добродетельный полицейский офицер, свалившийся как бы с неба, не только в самый нужный и последний момент схватывает злодея, но ещё и произносит внушительный монолог, из которого видно, что, пока существует король, честным людям беспокоиться нечего и никакие мошенники не ускользнут из-под орлиного королевского взгляда. Слава полицейскому офицеру и слава королю! Без них я решительно не знаю, чем бы господин де Мольер развязал своего «Тартюфа». Равно как не знаю, чем бы, по прошествии лет ста семидесяти примерно, в далекой и холодной моей родине другой больной сатирик развязал бы свою довольно известную пьесу «Ревизор», не прискочи вовремя из Санкт-Петербурга жандарм с конским хвостом на голове. — глава 24 |
... Мольер не зря изучал когда-то право и знаниями своими воспользовался, чтобы осмеять крючкотворство. — глава 27 (в комедии «Господин де Пурсоньяк») |
Вообще, я того мнения, что хорошо было бы, если бы драматургам не приходилось ни от кого принимать заказы! — глава 28 |
Мольер: Если бы в жизни моей чередовались бы поровну несчастия с удовольствиями, я, право, считал бы себя счастливым, господа! — глава 32 |
Цитаты о книгеПравить
Посылаю Вам, на всякий случай, список авторов, у которых разбирался вопрос женитьбы Мольера (в смысле этой несчастной темы кровосмесительной). Кроме того, не удержалась и переписала библиографию к этой повести. И, кроме того, хочется сказать, что для того, чтобы написать её, М. А. составил — как он любил — целую картотеку, в которую входит всё от рождения до смерти не только самих героев и их предков, но и второстепенных лиц повести, биографии всех входящих в повесть лиц, костюмы того времени, модные лавки, еда, брань, непристойности и двусмысленности, имена, названия, выражения, медицина, предметы, деньги, театр, развлечения, драки, избиения, медаль Мольера, могила Мольера. | |
— Елена Булгакова, письмо Вениамину Каверину по поводу издания книги, 1957 |
Статьи о книгеПравить
- Вениамин Каверин, «Михаил Булгаков и его Мольер» (1962)
- статья Г. Н. Бояджиева (1962)
- статья Н. Жирмунской (1990)
- статья И. Ерыкаловой (1990)
ПримечанияПравить
- ↑ Н. Жирмунская. Жизнь господина де Мольера. История создания и публикации // Собрание сочинений в пяти томах. Т. 4 — М.: Художественная литература, 1990. — С. 621-634. — Тираж: 400000 экз.
- ↑ ОР ГБЛ, ф. 562, к. 3, ед. хр. 5)
- ↑ 1 2 И. Ерыкалова. Комментарии (Источники, черновая рукопись, текстология) // Собрание сочинений в пяти томах. Т. 4 — М.: Художественная литература, 1990. — С. 635-645. — Тираж: 400000 экз.
- ↑ 1 2 Согласно И. Ерыкаловой (1990) это «ложноверноподданнические возгласы» Булгакова о современной ему власти.
- ↑ из-за «непристойностей»
- ↑ ОР ГБЛ, ф. 562, к. 58, ед. хр. 1, л. 218