Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза
«Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза» — эпистолярная книга Виктора Шкловского, впервые изданная в Берлине весной 1923 года, посвящённая Эльзе Триоле и частично основанная на письмах к ней. Название отсылает к истории любви Элоизы и Абеляра и роману «Новая Элоиза» Ж.-Ж. Руссо. Начиная со 2-го ленинградского издания следующего года, Шкловский удалял часть текста, очевидно из-за самоцензуры, добавил несколько новых писем.
Цитаты
правитьК сюжету обычного типа у меня то же отношение, как у зубного врача к зубам. |
Мне семьдесят лет. Душа моя лежит передо мною. |
Вот вам план книги. |
Дорогая Аля! <…> |
{{Q|Из-за холода отрёкся апостол Пётр от Христа. Ночь была свежая, и он подходил к костру, а у костра было общественное мнение, слуги спрашивали Петра о Христе, а Пётр отрекался. <…> Хорошо, что Христос не был распят в России: климат у нас континентальный, морозы с бураном; толпами пришли бы ученики Иисуса на перекрёстке к кострам и стали бы в очередь, чтобы отрекаться. Прости меня, Велимир Хлебников, за то, что я греюсь у огня чужих редакций. За то, что я издаю свою, а не твою книжку. Климат, учитель, у нас континентальный.|Комментарий=письмо четвёртое}
Государство <…> при Христе не понимало по-арамейски и вообще никогда не понимает по-человечески. |
Зимой в 1919 году жил Ремизов в Петербурге, а водопровод в его доме взял да и лопнул. <…> |
Как корова съедает траву, так съедаются литературные темы, вынашиваются и истираются приёмы. |
На портрете Юрия Анненкова у Зиновия Исаевича Гржебина лицо нежно-розовое, очень съедобного цвета. |
Человек, пишущий большую вещь, — как шофёр на 300-сильной машине, которая как будто сама тащит его на стену. Про такие машины говорят шофёры: «Она тебя разнесёт». — письмо девятое |
Начал писать Андрей Белый, я думаю, шутя. |
Однажды разбили евреи филистимлян. Те бежали, <…> спасаясь, через реку. |
… любовь мужчины всегда запаздывает, как всасывание свежего газа в цилиндр автомобиля. |
Починён ли провал мостовой на Морской, против Дома искусств? |
Через тебя я узнал принцип относительности. Представь себе Гулливера у великанов: держит его великанша в руке, — чуть-чуть, почти не держит, а просто забыла выпустить, а вот сейчас выпустит, и кричит в ужасе бедный Гулливер, звонит по телефону — не бросай меня! — письмо пятнадцатое |
Куча книг, которые я могу читать и не читаю, телефон, в который я могу говорить и не говорю, рояль, на котором я могу играть и не играю, люди, с которыми я могу встречаться и не встречаюсь, и ты, которого я должна была бы любить и не люблю. |
Пастернак <…>. Этот счастливый и большой человек чувствовал <…> тягу истории. Он чувствует движение, его стихи прекрасны своей тягой, строчки их гнутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда. <…> Жизнь свою он должен прожить любимыизбалованным и великим. — письмо семнадцатое |
Когда въезжаешь в свободный порт города Гамбурга, то раздвигаются шлюзы как занавес. Театральный эффект. <…> Высокие, вышиной в выстрел из нагана, решетчатые подъёмники портального типа. Плавучие элеваторы, которые могут высосать за день до 35000 пудов зерна. |
Русская литература посвящена описанию любовных неудач. |
Личность героя в первоначальном романе — способ соединения частей. В процессе изменения произведений искусства интерес переносится на соединительные части. |
… многие слова запрещены. Запрещены слова о цветах. Запрещена весна. Вообще все хорошие слова пребывают в обмороке. <…> |
Марка Шагала я видел в Петербурге. Похожий, как мне показалось, на Н. Н. Евреинова, он был вылитый парикмахер из маленького местечка. |
Илья Эренбург ходит по <…> городам, где есть эмигранты, согнувшись, как будто ищет на земле то, что потерял. |
Грустно ездить на такси! <…> |
Горе приходит ко мне. Я говорю с ним и внутренне подсчитываю листы. |
Брось писать о том, как, как, как ты меня любишь, потому что на третьем «как» я начинаю думать о постороннем. — письмо двадцать восьмое [29-е] (Алино последнее) |
Письмо вступительное (1924)
правитьЕсли бы я имел второй костюм, то никогда не знал бы горя. Придя домой, переодеться, подтянуться — достаточно, чтобы изменить себя. |
Шофёры изменяются сообразно количеству сил в моторах, на которых они ездят. |
Скорость требует цели. |
О книге
править«Zoo» <…> первоначально было задумано, как книга халтурная. | |
— Виктор Шкловский, «Гамбургский счёт», 1928 |