Третья мировая война

Третья мировая война — гипотетический всемирный конфликт между политическими образованиями. Предполагается, что она бы велась с применением накопленных арсеналов оружия массового поражения (чаще всего ядерного — ядерная война), из-за чего наступило бы вымирание значительной части наземных позвоночных животных. Во времена Холодной войны она была наиболее вероятна. Является распространённым мотивом в апокалиптической и постапокалиптической фантастике.

Цитаты

	корр.: Какое оружие будет использоваться в Третьей Мировой войне? — Я не знаю. Но я могу сказать вам, что будут использовать в Четвёртой — камни! — часто парафразируется
	— What weapons will be used in the Third World War? — I do not know. But I can tell you what they'll use in the Fourth—rocks!
	— Альберт Эйнштейн, интервью, 1949

	Похоже, всё идёт к тому, <…> что поля сражений в Третью мировую войну будут напоминать гигантскую испанскую тортилью.
	We are evidently preparing, <…> to fight World War Three in the midst of an enormous Spanish omelet.
	— Курт Воннегут, «Времетрясение», 1997

1960-е

Самая большая опасность сейчас — III мировая война. Заслуживает внимания вопрос: в какой мере эта опасность может корениться в неосмотрительном применении обучающихся машин? Много раз я слышал утверждение, что обучающиеся машины не могут подвергнуть нас каким-либо новым опасностям, потому что мы можем выключить их, когда захотим. Но действительно ли можем? Чтобы действительно выключить машину, мы должны получить информацию, что наступило опасное положение. То обстоятельство, что мы создали машину, ещё не гарантирует, что мы будем иметь надлежащую информацию для такого вмешательства. Этот вывод уже содержится неявно в утверждении, что шашечная машина может обыграть своего программиста, и притом после очень небольшого времени подлаживания к нему. Кроме того, самое быстродействие современных цифровых машин может воспрепятствовать нам заметить и продумать признаки опасности. Мысль о нечеловеческих устройствах, наделённых большим могуществом и большой способностью вести свою политику, и об их опасности не имеет в себе ничего нового. Ново лишь то, что теперь мы располагаем эффективными устройствами такого рода. В прошлом подобные возможности постулировались для методов магии и волшебства, составляющих тему множества легенд и народных сказок. В этих сказках тщательно разбирается моральное положение волшебника. <…> Страшнее [многих известных сказок] <…> притча об обезьяньей лапе У. У. Джекобса <…>. Суть всех этих историй в том, что волшебные силы выполняют всё дословно, и если мы просим у них для себя какой-либо дар, мы должны просить то, что нам действительно желательно, а не то, что нам кажется таковым. Новые и реальные силы обучающейся машины также выполняют указания буквально. Если мы программируем машину на победу в войне, то должны ясно представлять себе, как мы понимаем победу. Обучающаяся машина должна программироваться опытом. Единственный опыт ядерной войны, который не приводит сразу же к катастрофе, — это опыт военной игры. Если мы хотим использовать этот опыт как руководство для нашего поведения в действительном кризисе, то ценности победы, которые мы принимали в играх программирования, должны быть теми самыми ценностями, к которым мы стремились бы в глубине души в действительной войне. Ошибка в этом отношении может означать лишь немедленную, полную и окончательную гибель. Мы не можем рассчитывать на то, что машина будет подражать нам в тех предрассудках и эмоциональных компромиссах, благодаря которым мы позволяем себе называть разрушение победой. Если мы требуем победы и не знаем, что подразумеваем под этим, мы встретимся с призраком, стучащимся к нам в дверь.

— Норберт Винер, «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине», 1961 (2-е изд.)

	… день, когда человечество, как клоун, схватив самого себя за горло, переборщило и испустило дух.
	… jour où l’humanité, se prenant elle-même à la gorge comme un clown, s’étrangle par inadvertance.
	— Робер Мерль, «Разумное животное», 1967

	Не приходилось надеяться даже на то, что генералы — самое ценное, что у нас есть (судя по средствам, вложенным в охрану их здоровья и жизни), — выберутся на сожжённую радиацией землю и, сняв ненужные (пока что) мундиры, начнут восстанавливать основы цивилизации.
	Nie było już nadziei nawet na to, że generałowie, ci najcenniejsi ludzie naszego społeczeństwa, jeśli wartość osobową mierzyć środkami zainwestowanymi w ochronę zdrowia i życia, wydostaną się, jako ostatni ludzie, na wypaloną radioaktywnie powierzchnię ziemi, żeby, po zdjęciu niepotrzebnych chwilowo mundurów, wziąć się do odtwarzania cywilizacji od podstaw.
	— Станислав Лем, «Глас Господа», 1968

1970-е

	… как сказал бы специалист, «третью мировую войну будут вести два борющихся суперкомпьютера».
	… jak powiada fachowiec, „trzecia wojna światowa będzie prowadzona przez dwa walczące superkomputery”.
	— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (I. Катастрофа), 1970

Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возможности для потомков — только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твёрдости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (может, в щёлочку спрячемся), — мы только боимся шагов гражданского мужества!

— Александр Солженицын, «Жить не по лжи!», 1973

	Две так называемых мировых — а совсем ещё не мировых — войны состояли в том, что маленький прогрессивный Запад внутри себя уничтожал сам себя и тем подготовил свой конец. Следующая война — не обязательно атомная, я в неё не верю, — может похоронить западную цивилизацию окончательно.
	— Александр Солженицын, речь в Гарварде, 1978

	Ветеранов Третьей мировой не будет.
	— Уолтер Мондейл

1980-е

	Какие ставки на Третью мировую войну? — сатирически приписано Рональду Рейгану
	What's the point-spread on World War III?
	— Роберт Асприн, «МИФОуказания», 1982

	Как ни парадоксально, чем больше самых точных средств обороны содержат арсеналы, тем больший вес обретает в реальной схватке случайность, поскольку там, где эффективность действий определяется всё меньшими долями секунды, предсказание эффективности массированно нанесённых ударов становится невозможным. Мировую войну легко разыгрывать любое число раз с помощью компьютерного моделирования, но в действительности она может произойти только один раз, и тогда уже поздно учиться на допущенных ошибках.
	Jak gdyby paradoksalnie, im więcej coraz precyzyjniejszych broni zawierają arsenały, tym większą wagę zdobywa w realnym starciu przypadek, ponieważ tam, gdzie o skuteczności działania decydują coraz drobniejsze ułamki sekund, przepowiadanie skuteczności — masowo zadawanych ciosyw przestaje być możliwe. Wojnę światową łatwo rozgrywać dowolną ilość razy komputerowym symulowaniem, lecz w rzeczywistości można ją rozegrać tylko raz, a wywczas za późno, by uczyć się na popełnionych błędach.
	— Станислав Лем, «Summa Technologiae» (Послесловие. Двадцать лет спустя), 1982

	Этот новый тип взрывчатки учёные обладатели больших мозгов, разрабатывавшие военную технику, считали большим шагом вперёд. До тех пор пока они убивали людей, не прибегая к ядерному оружию, они считались гуманными политиками. Пока они не обращались к ядерному оружию, никто не называл бойню, шедшую со дня окончания Второй мировой войны, её настоящим именем: Третья мировая война.
	This new explosive was regarded as a great boon to big-brained military scientists. As long as they killed people with conventional rather than nuclear weapons, they were praised as humanitarian statesmen. As long as they did not use nuclear weapons, it appeared, nobody was going to give the right name to all the killing that had been going on since the end of the Second World War, which was surely “World War Three.”
	— Курт Воннегут, «Галапагосы», 1985

В постапокалиптике

	Величайшая трагедия третьей мировой состояла в том, что погибло огромное число всех живых тварей, за исключением людей. — ирония на трюизм «... помимо людей»
	The Third War had been a terrible tragedy in that it had killed off enormous quantities of everything except people.
	— Харлан Эллисон, Роберт Шекли, «Я вижу: человек сидит на стуле, и стул кусает его за ногу», 1968