Красный Холм
Кра́сный Холм — город (с 1776 года) на северо-востоке Тверской области, административный центр Краснохолмского района, расположен на реке Неледина (приток Могочи, бассейн Волги), в 176 километрах от Твери.
Город Красный Холм первоначально возник как село Спас на Холму. В документальных хрониках село впервые упоминается в 1518 году, когда калужский князь Симеон Иванович пожаловал его в дар Антониеву монастырю. В 1764 году императрица Екатерина II издала указ о конфискации монастырских земель, и село Спас на Холму отошло в ведомство казённой коллегии экономии. В январе 1776 года селу дали новое название — Красный Холм, с одновременным преобразованием в город и уездный центр Тверского наместничества. Существует легенда о происхождении названии города. Она гласит, что однажды императрица, проезжая мимо этого местечка, была поражена его красотой: город, расположенный на холме, утопал в зелени и цветах — и повелела именовать его отныне Красным, значит Красивым Холмом.
Красный Холм в коротких цитатах
править— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
Так вот мы соединимся вместе, да и будем сообща скучать. И заведём мы здесь свой собственный Красный Холм, как лучше не надо.[1] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
...осуществить Красный Холм в Париже, Версаль претворить в Весьёгонск, Фонтенбло в Кашин ― вот задача, которую предстояло нам выполнить. С первого взгляда может показаться, что осуществление подобной программы потребует сильного воображения и очень серьезных приспособлений. Но в сущности, и в особенности для нас, русских, попытки этого рода решительно не представляют никакой трудности.[1] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
Восстановить Красный Холм в Париже положительно ничего не стоит. Нужно только разложиться с вещами и затем начать жить да поживать.[1] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
В Париже отличная груша дюшес стоит десять су, а в Красном Холму её ни за какие деньги не укупишь.[1] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
Предлагал я, например, коротенькую линию от Красного Холма до Бежецка провести ― не понимают, да и всё тут! Первый вопрос: что возить будете? ― ну не глупость ли?[2] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «Современная идиллия» (сатирический роман, глава XII), 1883 |
...в Красном Холме совдеп наполнен рецидивистами, ворами и грабителями, которых он мне называл поименно.[3] | |
— Юрий Готье, Дневник, 21 июля 1918 |
Красный Холм в публицистике и документальной прозе
правитьНо как и зачем они попали в Париж? ― это была загадка, которую они и сами вряд ли могли объяснить. Во всяком случае, они адски скучали в разлуке с Красным Холмом. | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
― Главная причина: приспособиться никак невозможно. Ты думаешь: давай буду жить так! ― бац! живи вот как! Начнёшь жить по-новому ― бац! живи опять по-старому! Уж на что я простой человек, а и то сколько раз говорил себе: брошу Красный Холм и уеду жить в Петербург! | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
А в Париже надоест, так мы в Версаль, вроде как в Весьёгонск махнём, а захочется, так и в Кашин… то бишь, в Фонтенбло ― рукой подать! Итак, осуществить Красный Холм в Париже, Версаль претворить в Весьёгонск, Фонтенбло в Кашин ― вот задача, которую предстояло нам выполнить. С первого взгляда может показаться, что осуществление подобной программы потребует сильного воображения и очень серьезных приспособлений. Но в сущности, и в особенности для нас, русских, попытки этого рода решительно не представляют никакой трудности. Не воображение тут нужно, а самое обыкновенное оцепенение мысли. Когда деятельность мысли доведена до минимума и когда этот минимум, ни разу существенно не понижаясь, считает за собой целую историю, теряющуюся в мраке времен, ― вот тут-то именно и настигает человека блаженное состояние, при котором Париж сам собою отождествляется с чем угодно: с Весьёгонском, с Пошехоньем, с Богучаром и т. д. Мыслительная способность атрофируется и вместе с этим исчезает не только пытливость, но и самое простое любопытство. Старое, насиженное, обжитое ― вот единственное, что удовлетворяет обессиленный ум. И это насиженное воспроизводится с такою лёгкостью, что само собою, помимо всякого содействия со стороны воображения, перемещается следом за человеком, куда бы ни кинула его судьба. | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
И в довершение всего, есть для мужчин кокотки, вроде той, какую однажды выписал в Кашин 1-й гильдии купец Шомполов и об которой весь Кашин в свое время говорил: ах, хороша стерьва! В Париже отличная груша дюшес стоит десять су, а в Красном Холму её ни за какие деньги не укупишь. В Париже бутылка прекраснейшего Понте-Кане стоит шесть франков, а в Красном Холму за Зызыкинскую отраву надо заплатить три рубля. И так далее, без конца. И все это не только не выходит из пределов краснохолмских идеалов, но и вполне подтверждает оные. Даже театры найдутся такие, которые по горло уконтентуют самого требовательного краснохолмского обывателя. Когда воображение потухло и мысль заскорбла, когда новое не искушает и нет мерила для сравнений ― какие же могут быть препятствия, чтоб чувствовать себя везде, где угодно, матёрым краснохолмским обывателем.[1] | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «За рубежом», 1881 |
Красный Холм в мемуарах, письмах и дневниковой прозе
правитьДорогой Константин Федорович, еду из Красного Холма в Осташкове к Нилу Столбенскому, затем в Селижаров монастырь, в Торжок, Старицы и тут путь мой кончен. В результате одна грусть, но мне думается, совесть наша будет чиста, мы сделали все, что было в нашей возможности: мы искали, и в этом смысле моя поездка все же была необходима и законна. В Красном Холме встретился я с Борисом Николаевичем фон-Эдинг. Рад был встрече, но она омрачилась некоторым несчастием. По дороге на станцию из Красного Холма у нашего ямщика соскочил шкворень и мы по инерции вылетели вон, все кроме меня, отделались благополучно, а я сильно ударился головой о камни и разбил левый глаз. Пришлось, в Бологом обратиться в приёмный покой, и теперь я с одним глазом, ибо другой забинтован.[4] | |
— Павел Сухотин. Письма К. Ф. Некрасову, Бологое, 27 июля 1913 г. |
Вечером разговор с О. Е. Волковым, бывшим земским начальником, ныне подозреваемым в кадетстве; любопытные подробности о некоторых теперешних деятелях: в Красном Холме совдеп наполнен рецидивистами, ворами и грабителями, которых он мне называл поименно. В общем, живет он так же, как и мы, под постоянным дамокловым мечем.[3] | |
— Юрий Готье, Дневник, 21 июля 1918 |
В 4.30 вечера поехали дальше. Дорога шла в основном лесами; лиственные деревья начинают желтеть и краснеть, было красиво. Проехали Красный Холм (я щёлкнул на цветную плёнку торговые ряды), в сумерках миновали Весьегонск, видели вдали Рыбинское море. Потом долго ехали в темноте.[5] | |
— Олег Амитров, Дневник, 14 сентября 1979 |
Красный Холм в художественной прозе
правитьА в каюте между тем во всех углах раздавались жалобы, одни только жалобы. | |
— Михаил Салтыков-Щедрин, «Современная идиллия» (сатирический роман, глава XII), 1883 |
― В судах повсеместно взяточничество, неимоверная волокита. В Новгороде из трёхсот просьб решаются в год по два, по три дела. Каменный дом провинциальной канцелярии во Пскове развалился, воеводского двора вовсе нет, и воевода живет в таком ветхом доме, что мне стыдно и не без страха было в него войти. Город Осташков ― сущая деревня, в воеводском доме только сороки да вороны, ни площади, ни лавок я не нашел. В Холме больше тысячи душ, и только один человек умеет писать… | |
— Вячеслав Шишков, «Емельян Пугачев» (книга первая), 1939 |
Источники
править- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 7. — Москва, Художественная литература, 1966 г.
- ↑ 1 2 М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15. Книга 1. Москва, Художественная литература, 1973, Современная идиллия.
- ↑ 1 2 Ю. В. Готье. Мои заметки. Подготовка к изд. Т. Эммонс, С. Утехин. — М.: Терра, 1997 г.. 592 с.
- ↑ П. С. Сухотин. Письма К. Ф. Некрасову. — Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. Т. 9. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1999 г. — С. 267
- ↑ О. В. Амитров. Дневник. — М.: Прожито, 2019 г.
- ↑ Шишков В. Я. Емельян Пугачев: Историческое повествование. — М.: Правда, 1985 г.