Золотой дождь (фейерверк)

Золото́й дождь или сере́бряный дождь — одна из фигур праздничного салюта или фейерверка, имитирующая струи золотого (огненного) дождя, ниспадающие с неба, ассоциация, повидимому, восходящая к легенде о Зевсе-громовержце, снисходящем к Данае в образе золотого дождя. В художественных текстах не только фейерверки могут сравниваться с огненным золотым дождём, наспадающим с неба. Такие же ассоциации может вызывать, к примеру, искры от пожара, метеоритный дождь или извержение вулкана.

Фейерверк в Новосибирске, 24 июня 2012

Золотой дождь в коротких цитатах править

  •  

...над крышею вдовьего дома рассыпались золотым дождём огненные искры. <...> Искры эти ― змей-летун, оборачивающийся в избе покойным мужем хозяйки...[1]

  Павел Флоренский, «Общечеловеческие корни идеализма», 1909
  •  

Покой и плотная тишина во всём
И звезды на плечи дремотные ― золотым дождем[2]

  Григорий Санников, «Дни», 1921
  •  

...дрожит в темных деревьях огонек, мигает… шипучая ракета взвивается в черное небо золотой веревкой, высоко-высоко… остановилась, прищелкнула… ― и потекли с высоты на нас золотым дождем потухающие золотые струи. Музыка загремела «Боже Царя храни».[3]

  Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944

Золотой дождь в публицистике, научно-популярной литературе и мемуарах править

  •  

Или еще: над крышею вдовьего дома рассыпались золотым дождем огненные искры. Но это ― также не простые искры, как не простым был золотой поток, одождивший Данаю. Искры эти ― змей-летун, оборачивающийся в избе покойным мужем хозяйки, вступающий с нею в плотскую связь и доставляющий ей деньги; от этого сочетания женщины с нездешнею силою родится ― уж конечно![1]

  Павел Флоренский, «Общечеловеческие корни идеализма», 1909

Золотой дождь в беллетристике и художественной прозе править

  •  

И Мимочка смотрела на молодой месяц, а искры золотым дождем летели мимо нее, и ветер играл ее белокурыми кудрями. Maman хотела поднять окно, но Мимочка сказала, что рано еще, и что в вагоне слишком душно. Было уже совсем темно, и Вава, maman и дама из Москвы уже спали, когда Мимочка в последний раз высунулась из окна. Станция была как станция. Маленький деревянный домик с колокольчиком, с мезонином, из освещенного окна которого выглядывала из-за горшков герани и бальзаминов растрепанная начальница станции в розовом ситцевом платье.[4]

  Лидия Веселитская, «Мимочка», 1891
  •  

Гремя цепями, пробежали нестройной толпой не то преступники, не то рабы. С буро-золотого неба все сеялся золотой дождь, изредка слышались раскаты рушащихся зданий, но все меньше и меньше слышно было людей: горело точно в совсем вымершем городе. Окружённый садами ― он был расположен недалеко от знаменитого парка Лукулла, ― дворец Аннея был при охране вигилов от пламени вне опасности, и с кровли его страшен был вид на горящий город. Розовые и золотые, вставали из сумрака летней ночи храмы, виллы, статуи богов и снова тонули в дыму, и снова, как раскат отдалённого грома, нарушало тишину падение какого-нибудь здания…[5]

  Иван Наживин, «Иудей», 1933
  •  

В народе кричат ― «приехал!.. сам приехал!.. квартальные побежали… сейчас запущать будут!..» Что запущать? Кричат ― «к ракетам побежали молодчики!..» Вижу ― отец бежит, без шапки, кричит ― «стой, я первую!..» Сердце во мне стучит и замирает… ― вижу: дрожит в темных деревьях огонек, мигает… шипучая ракета взвивается в черное небо золотой веревкой, высоко-высоко… остановилась, прищелкнула… ― и потекли с высоты на нас золотым дождем потухающие золотые струи. Музыка загремела «Боже Царя храни». Вспыхнули новые ракеты, заюлили… ― и вот, в бенгальском огне, зеленом и голубом, холодном, выблескивая льдисто из черноты, стал объявляться снизу, загораться в глуби огнями, прозрачный, легкий, невиданный…[3]

  Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944
  •  

Где-то над головой однообразно, как мотоцикл, тарахтит «кукурузник». Присмотревшись, различаю силуэт. Он летит к Мамаеву кургану. Справа, вероятно над «Красным Октябрем», висят ракеты, около десятка, осыпающиеся золотым дождем искр. Стрельбы никакой. Тишина.[6]

  Виктор Некрасов. «В окопах Сталинграда», 1946
  •  

Покойный Карл Федорович, любивший все, что связано с огнём, будь то деревенские костры в честь Иоанна Крестителя, называемого на Украине Иваном Купалой, или столичные иллюминации, небольшой сельский пожаришко или петергофские феерии, детские шутихи или огонь испепеляющий, нередко со вкусом расспрашивал старика о пиротехнических чудесах, которыми его отец поражал петербургский двор начала века. О затейливых огненных фигурах, что летали, вращались, плавали, ныряли и разрывались с оглушительным треском и россыпью блестящих искр; об огненном дожде — массе золотых капель, создаваемых мелкими ракетами, вылетавшими из мощных фугасов; об огненных букетах и гирляндах, мельничных крыльях, бриллиантовых пирамидах и знаменитом «солнце», что не угасало часами.[7]

  Юрий Нагибин, «Когда погас фейерверк», 1979

Золотой дождь в поэзии править

  •  

Вот и дом. Из окошек впалых
На мостовую, как слезы, огни.
Подошел и усталый
Задумался у ворот.
Знать, ответом на думу мою
Собаки голодный вой
Да в небе краюшка хлеба
Луной.
Покой и плотная тишина во всем
И звезды на плечи дремотные ― золотым дождем…[2]

  Григорий Санников, «Дни», 1921

Источники править

  1. 1 2 П. А. Флоренский. Сочинения. В 4 томах. Том 1. — М.: Мысль, 1996 г.
  2. 1 2 Санников Г. А. Лирика. — М.: Всероссийская ассоциация пролетарских писателей, 1921 г.
  3. 1 2 Шмелёв И.С. Избранные сочинения в двух томах. Том 2. Рассказы. «Богомолье». «Лето Господне». — Москва, «Литература», 1999 г.
  4. Л. И. Веселитская (Микулич). I. Мимочка-невеста. II. Мимочка на водах. С.-Петербург: Издание M. M. Ледерле и К°, 1892 г.
  5. И. Ф. Наживин. Собрание сочинений: В 3 т. Том 2. Иудей. Глаголют стяги. — М.: Терра, 1995 г.
  6. В.П.Некрасов. «В окопах Сталинграда». — М.: Русская книга, 1995 г.
  7. Ю. М. Нагибин, «Остров любви». Повести. — Кишинев.: Литература артистикэ, 1985 г.

См. также править