Эпикур

Эпику́р (Επίκουρος; 342/341 до н. э., Самос — 271/270 до н. э., Афины) — древнегреческий философ, основатель эпикуреизма в Афинах («Сад Эпикура»), в котором развил Аристиппову этику наслаждений в сочетании с учением Демокрита об атомах. Из его многочисленных сочинений полностью сохранились лишь краткие резюме собственного учения — 3 письма ученикам (Геродоту о строении мира, Пифоклу о причинах небесных явлений, Менекею о наилучшем образе жизни) и 40 афоризмов «Главные мысли» — в его жизнеописании, составляющем X книгу сочинения Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» середины II века.

Эпикур

Эпикур

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Бог или хочет уничтожить зло и не может, или может, но не хочет, или не хочет и не может, или хочет и может. Если он может и не хочет, он — завистлив, что равным образом далеко от бога. Если он хочет и не может, он — бессилен, что не соответствует богу. Если же он не хочет и не может, то он и завистлив и бессилен. Если же он и хочет и может, что только и подобает богу, то откуда зло и почему он его не уничтожает? — Лактанций, «О гневе божием» (XIII, 21)

Большие страдания быстро выводят из жизни, а длительные не велики.

Если бы бог внимал молитвам людей, то скоро все люди погибли бы, постоянно желая зла друг другу. — Парижский сборник изречений

Живи незаметно. — Плутарх. «Правильно ли сказано: «Живи незаметно»

Законы изданы ради мудрых, — не для того, чтобы они не делали зла, а для того, чтобы им не делали зла — Стобей, «Антология» (XLIII, 139)

Кто кажется страшным, тот не может быть свободным от страха. — Парижский сборник изречений

Лучше вытерпеть некоторые страдания, чтобы насладиться бо́льшими удовольствиями; полезно воздерживаться от некоторых удовольствий, чтобы не терпеть более тяжких страданий. — Аристокл в «Приуготовлениях» Евсевия Кесарийского

	Лучше тебе не бояться, лёжа на соломе, чем быть в тревоге, имея золотое ложе и дорогой стол.
	— письмо

Начало и корень всякого блага — удовольствие чрева: даже мудрость и прочая культура имеют отношение к нему. — Афиней, «Пир мудрецов» (XII, 546)

Ничего нового во вселенной не происходит, кроме уже возникшего безграничного времени. — Псевдо-Плутарх, «Строматы» (8)

Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека.

	Я ликую от радости телесной, питаясь хлебом с водою, и плюю на дорогие удовольствия, — не за них самих, но за неприятные последствия их. — Стобей, «Антология» (XVII, 34)
	— письмо

По Диогену Лаэртскому

Перевод и комментарии М. Л. Гаспарова

Даже под пыткою мудрец счастлив. — 118

	Половое сношение никогда не приносит пользы; довольно того, если оно не повредит. — 118
	— «Пир» (Περί Τέλους)

	Гадания не существует, а если бы оно существовало, то предсказываемое следовало бы считать совершающимся помимо нас. — 135; другой перевод: «Если даже и существует искусство предсказания, хотя оно не существует, то события [будущее?], надо думать, не имеют к нам отношения».
	— «Малое сокращение» (Μικρά Επιτομή)

Эпикур <…> считает худшей душевную боль, потому что тело мучится лишь бурями настоящего, а душа — и прошлого, и настоящего, и будущего. Точно так же и наслаждения душевные больше, чем телесные. — 137

	Писал я это тебе в блаженный мой и последний мой день. Боли мои от поноса и от мочеиспускания уже так велики, что больше стать не могут; но во всём им противостоит душевная моя радость при воспоминании о беседах, которые были между нами. — 22
	— письмо Идоменею

Письмо Геродоту

… ничто не возникает из несуществующего, — иначе всё возникало бы из всего, не нуждаясь ни в каких семенах. И если бы исчезающее разрушалось в несуществующее, все давно бы уже погибло, ибо то, что получается от разрушения, не существовало бы. Какова Вселенная теперь, такова она вечно была и вечно будет, потому что изменяться ей не во что, — ибо, кроме Вселенной, нет ничего, что могло бы войти в неё, внеся изменение. <…> Вселенная беспредельна, В самом деле, что имеет предел, то имеет край; а край — это то, на что можно смотреть со стороны; стало быть, края Вселенная не имеет <…>. Беспредельна Вселенная как по множеству тел, так и по обширности пустоты. В самом деле, если бы пустота была беспредельна, а множество тел предельно, то они бы не держались в одном месте, а носились бы рассеянными по беспредельной пустоте, не имея ни сдержки, пи отпора; а если бы пустота была предельна, в ней негде было бы существовать беспредельному множеству тел. <…> Миры бесчисленны, и некоторые схожи с нашим, а некоторые несхожи. — 39, 41-42, 45

О движении небесных тел, солнцестояниях, затмениях, восходах, закатах и тому подобном не следует думать, будто какое-то существо распоряжается ими и приводит или привело их в порядок; и не следует думать, будто оно при этом пользуется совершенным блаженством и бессмертием, потому что распоряжения, заботы, гнев, милость с блаженством несовместимы, а возникают при слабости, страхе и потребности в других; и не следует думать, будто это сами сгустки небесного огня наделены блаженством и добровольно принимают на себя свои движения. Нет, следует блюсти величие во всех словах для этих понятий, чтобы они не вызвали мнений, несовместных с таким величием, от которых может возникнуть величайшее смятение в душах. Поэтому надо полагать, что этот неукоснительный круговорот совершается в силу того, что при возникновении мира такие сгустки изначально входили в его состав. — 77

Письмо Пифоклу

… подобно всему остальному, наука о небесных явлениях, отдельно ли взятая или в связи с другими, не служит никакой иной цели, кроме как безмятежности духа и твёрдой уверенности. Поэтому здесь не нужно прибегать к невозможным натяжкам, не нужно всё подгонять под одно и то же объяснение, как это мы делаем при обсуждении образа жизни или при освещении других вопросов о природе, <…> допускающих только одно объяснение, соответствующее явлениям. Нет, небесные явления <…> допускают много причин своего возникновения и много суждений о своей сущности, которые все соответствуют ощущениям. <…> а кто одно объяснение принимает, а другое, столь же соответствующее явлению, отвергает, тот, напротив, с очевидностью соскальзывает из области науки о природе в область баснословия. — 86-87

Солнце, Луна и остальные светила не возникли сами по себе и не вошли в состав мира лишь впоследствии, — нет, они стали образовываться и разрастаться одновременно с ним, посредством приращений и вихрей более лёгких пород, схожих с ветром, с огнём или и с тем и другим… — 91

Правильность движения небесных тел следует понимать так же, как правильность иных явлений, совершающихся возле нас; божественная природа к этому не должна быть привлекаема, а должна пребывать чужда забот и в полноте блаженства. Если же этого условия не выполнять, то все исследование причин небесных явлений окажется праздным… — 97

Облака могут образовываться и собираться от сгущения воздуха под давлением ветра… — 99

Гром может происходить от вздувания ветра в полостях туч, как бывает и у нас в сосудах; или от рёва огня в них, раздуваемого ветром; или от разрыва и раздвигания туч; или оттого, что тучи, затвердев, как лёд, трутся друг о друга и ломаются. <…> Молния может происходить <…> оттого, что от напряжённого движения и от сильного вращения воспламеняется ветер… — 100-2

Землетрясения могут происходить оттого, что ветер заключён в земле, перемежается там с небольшими глыбами земли и приводит их в непрерывное движение, отчего земля и колеблется. Этот ветер или попадает в землю извне, или возникает внутри оттого, что в пещеристых местах обрушивается земля и превращает в ветер заключённый в них воздух. Или же землетрясения могут происходить вследствие самого распространения движения от падения земных глыб и обратно, когда эти глыбы сталкиваются с более плотными местами земли. — 105

Град образуется как при сильном замерзании ветристых частиц, когда они собираются отовсюду, а потом разделяются, так и при умеренном замерзании водянистых частиц с одновременным их разрывом; оттого, что и сближение и разрыв происходят сразу, замерзают они как по частям, так и в совокупности. А округлость града, быть может, происходит оттого, что острые оконечности его подтаивают, или же оттого, что при образовании града водянистые и ветристые частицы собираются, как сказано, равномерно со всех сторон. — 107

Лёд образуется, когда из воды вытесняются кругловндные частицы, а треугольные и остроугольные частицы остаются в ней и спираются теснее, а также когда вода принимает подобные частицы извне, и они-то, соединяясь, заставляют воду замерзать, вытесняя из неё круглые частицы. Радуга образуется, когда солнце бросает свет на влажный воздух или же вследствие особенного смешения света и воздуха, которое и производит особенности её цветов, как всех вместе, так и по отдельности; а обратное отражение сообщает каждый цвет окружающему воздуху, который мы и видим так, но как освещена каждая его часть. Кругообразною же радуга кажется или оттого, что отдалённость всякого её места воспринимается взглядом как равная, или оттого, что именно такую кругообразную форму принимает смешение атомов, которые находятся в воздухе или отлетели от этого воздуха в тучи. — 109-110

Кометы возникают или оттого, что в некоторых местах неба время от времени при благоприятных обстоятельствах сосредоточивается огонь, или оттого, что небо над нами время от времени получает особенное движение и открывает эти светила, или оттого, что сами эти светила время от времени по каким-либо обстоятельствам приходят в движение, спускаются к нашим местам и делаются видными; а исчезают они по причинам, противоположным этим.. — 111

Некоторые звёзды <…> в своём движении отстают от других; это происходит или потому, что они медленнее обходят тот же круг, или потому, что они движутся в противоположном направлении и лишь оттягиваются назад общим круговращением, или же потому, что в общем круговращении одни движутся по большему кругу, другие — по меньшему. А давать всему этому простейшее объяснение пристало разве лишь тем, кто хочет морочить толпу. Так называемые падающие звёзды могут в некоторых случаях означать, что звёзды трутся между собой и обломки их падают, сдуваемые ветром, как это бывает и при молнии; <…> или что атомы, способные к порождению огня, собираются вместе и по однородности своей порождают его, а потом движутся туда, куда они получили толчок при собирании; или что ветер собирается в туманные сгущения, воспламеняется там при вращении, а потом прорывается из окружения и несётся, куда получил толчок; есть и другие способы…. — 114-5

Предсказания погоды по некоторым животным происходят только по совпадению обстоятельств: ведь не может быть, чтобы животные понуждали наступление непогоды, и никакая божественная природа не посажена надзирать за появлениями животных и потом совершать то, что ими предсказывается, — ни одна хоть сколько-нибудь благополучная тварь не дошла бы до такого неразумия, а тем более — существо, обладающее совершенным блаженством. — 116

Письмо Менекею

Прежде всего верь, что бог есть существо бессмертное и блаженное, ибо таково всеобщее начертание понятия о боге; и поэтому не приписывай ему ничего, что чуждо бессмертию и несвойственно блаженству, а представляй о нём лишь то, чем поддерживается его бессмертие и его блаженство. Да, боги существуют, ибо знание о них — очевидность; но они не таковы, какими их полагает толпа <…>. Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает мнения толпы о богах <…>. Именно в них утверждается, будто боги посылают дурным людям великий вред, а хорошим — пользу: ведь люди привыкли к собственным достоинствам и к подобным себе относятся хорошо, а всё, что не таково, считают чуждым. Привыкай думать, что смерть для нас — ничто: ведь всё и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому <…> смертность жизни станет для нас отрадна; не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от неё отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда придёт, а потому, что она причинит страдания тем, что придёт; что присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мёртвых, так как для одних она сама не существует, а другие для неё сами не существуют. Большинство людей то бегут смерти как величайшего из зол, то жаждут её как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не кажется злом. <…> умение хорошо жить и хорошо умереть — это одна и та же наука. — 123-6

Довольство своим [умеренность] мы считаем великим благом, но не с тем, чтобы всегда пользоваться немногим, а затем, чтобы довольствоваться немногим, когда не будет многого, искренне полагая, что роскошь слаще всего тем, кто нуждается в ней меньше всего, и что всё, чего требует природа, легко достижимо, а всё излишнее — трудно достижимо. Самая простая снедь доставляет не меньше наслаждения, чем роскошный стол, если только не страдать от того, чего нет; даже хлеб и вода доставляют величайшее из наслаждений, если дать их тому, кто голоден. Поэтому привычка к простым и недорогим кушаньям и здоровье нам укрепляет, и к насущным жизненным заботам нас ободряет, и при встрече с роскошью после долгого перерыва делает нас сильнее, и позволяет не страшиться превратностей судьбы. — 131

Когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем отнюдь не наслаждения распутства или чувственности, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наше учение, — нет, мы разумеем свободу от страданий тела и от смятений души. Ибо не бесконечные попойки и праздники <…> делают нашу жизнь сладкою, а только трезвое рассуждение, исследующее причины всякого нашего предпочтения и избегания и изгоняющее мнения, поселяющие великую тревогу в душе. — 132

… лучше уж верить басням о богах, чем покоряться судьбе, выдуманной физиками, — басни дают надежду умилостивить богов почитанием, в судьбе же заключена неумолимая неизбежность. <…> лучше с разумом быть несчастным, чем без разума быть счастливым: всегда ведь лучше, чтобы хорошо задуманное дело не было обязано успехом случаю. — 134-5

Главные мысли

Κυριαι Δοξαι

Существо блаженное и бессмертное ни само забот не имеет, ни другим не доставляет… — I (далее идёт краткий парафраз из письма Геродоту (77)

Предел величины наслаждений есть устранение всякой боли. Где есть наслаждение и пока оно есть, там нет ни боли, ни страдания, ни того и другого вместе. — III

Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно; и нельзя жить разумно, хорошо и праведно, не живя сладко. — V

Чтобы жить в безопасности от людей, любые средства представляют собой естественные блага. — VI

Никакое наслаждение само по себе не есть зло; но средства достижения иных наслаждений доставляют куда больше хлопот, чем наслаждений. — VIII

Если бы всякое наслаждение сгущалось и со временем охватывало весь наш состав или хотя бы главнейшие части нашей природы, то между наслаждениями утратились бы различия. — IX

Нельзя рассеивать страх о самом главном, не постигнув природы Вселенной и подозревая, будто в баснях что-то всё-таки есть. Поэтому чистого наслаждения нельзя получить без изучения природы. — XII

Бесполезно добиваться безопасности меж людей, если сохранять опасения о том, что в небе, под землёй и вообще в бесконечности. — XIII

Богатство, требуемое природой, ограниченно и легко достижимо; а богатство, требуемое праздными мнениями, простирается до бесконечности. — XV

Случай мало имеет отношения к мудрому: всё самое большое и главное устроил для него разум, как устраивает и будет устраивать во всё время его жизни. — XVI

Наслаждение плоти не увеличивается, а только разнообразится, если устранить боль от недостатка. Наслаждение же мысли достигает предела в размышлении о тех и таких вещах, которые прежде доставляли мыслям наибольший страх. — XVIII

Бесконечное время и конечное время содержат равное наслаждение, если мерить его пределы разумом. — XIX

Для плоти пределы наслаждения бесконечны, и время для такого наслаждения нужно бесконечное. А мысль, постигнув пределы и конечную цель плоти и рассеяв страхи перед вечностью, этим самым уже приводит к совершенной жизни и в бесконечном времени не нуждается. — XX

Если ты оспариваешь все ощущения до единого, тебе не на что будет сослаться даже когда ты судишь, что такие-то из них ложны. — XXIII

Все желания, неудовлетворение которых не ведёт к боли, не являются необходимыми… — XXVI

Естественное право есть договор о пользе, цель которого не причинять и не терпеть вреда. — XXXI

Но отношению к тем животным, которые не могут заключать договоры, чтобы не причинять и не терпеть вреда, нет ни справедливости, ни несправедливости, — точно так же, как и по отношению к тем народам, которые не могут или не хотят заключать договоры… — XXXII

Справедливость не существует сама по себе; это — договор… — XXXIII

В целом справедливость для всех одна и та же, поскольку она есть польза во взаимном общении людей; но в применении к особенностям места и обстоятельств справедливость не бывает для всех одна и та же. — XXXVI

По Сенеке

	… Эпикур постоянно жалуется на то, что мы неблагодарны в отношении к прошедшему, что мы блага, какие бы ни получили, не приводим (себе на память) и не поставляем в числе удовольствий, между тем как нет более прочного удовольствия, как то, которое уже не может быть отнято. — «О благодеяниях» (кн. III, 4)
	… Epicuro adsidue queritur, quod aduersus praeterita simus ingrati, quod, quaecumque percipimus bona, non reducamus nec inter uoluptates numeremus, cum certior nulla sit uoluptas, quam quae iam eripi non potest.

… если бы единственным поводом к благотворительности была польза дающего, а для Бога не должно быть никакой надежды на получение от нас выгоды, то Он и не имел бы никакого повода благотворить нам. Бог поэтому и не делает благодеяний, но, беспечный и равнодушный к нашей участи, Он, отвратившись от мира, занят другим делом или, — что Эпикуру представляется величайшим счастьем, — ничем не занят и благотворения не более касаются Его, чем обиды. — там же (кн. IV, 4)

… si una beneficii dandi causa sit dantis utilitas, nulla autem ex nobis utilitas deo speranda est, nulla deo dandi beneficii causa est. Itaque non dat deus beneficia, sed securus et neclegens nostri, aversus a mundo aliud agit aut, quae maxima Epicuro felicitas videtur, nihil agit, nec magis illum beneficia quam iniuriae tangunt.

Нравственные письма к Луцилию

Перевод и комментарии С. А. Ошерова, 1977

	Весёлая бедность — вещь честная. — II, 5 или 6
	Honesta res est laeta paupertas.

	Это я говорю для тебя, а не для толпы: ведь каждый из нас для другого стоит битком набитого театра. — слова другу; VII, 10
	Haec ego non multis, sed tibi; satis enim magnum alter alteri theatrum sumus

	Стань рабом философии, чтобы добыть подлинную свободу. — VIII, 7
	Philosophiae servias oportet, ut tibi contingat vera libertas.

	Кому не кажется верхом изобилия то, что есть, тот останется бедняком, даже сделавшись хозяином всего мира. — IX, 20
	Si cui sua non videntur amplissima, licet totius mundi dominus sit, tamen miser est.

	Следует выбрать кого-нибудь из людей добра и всегда иметь его перед глазами, — чтобы жить так, словно он смотрит на нас, и так поступать, словно он видит нас — XI, 8
	Aliquis vir bonus nobis diligendus est ac semper ante oculos habendus, ut sic tamquam illo spectante vivamus et omnia tamquam illo vidente faciamus

	Жить в нужде плохо, но только нет нужды жить в нужде. — XII, 10
	Malum est in necessitate vivere, sed in necessitate vivere necessitas nulla est.

	Беда глупости ещё и в том, что она всё время начинает жизнь сначала. — XIII, 16
	Inter cetera mala hoc quoque habet stultitia: semper incipit vivere.

	Жизнь глупца безрадостна и полна страха, потому что он всё откладывает на будущее. — XV, 9
	Stulta vita ingrata est, trepida; tota in futurum fertur.

	Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а другие беды. — XVII, 11 (то же у)
	Multis parasse divitias non finis miseriarum fuit sed mutatio.

	Прежде смотри, с кем ты ешь и пьёшь, а потом уже, что ешь и пьёшь. Ведь нажираться без друзей — дело льва или волка. — XIX, 10
	Ante circumspiciendum est cum quibus edas et bibas quam quid edas et bibas; nam sine amico visceratio leonis ac lupi vita est.

	Каждый уходит из жизни так, словно только что вошёл. — XXII, 14
	Nemo non ita exit e vita tamquam modo intraverit.

	Нелепо стремиться к смерти, пресытившись жизнью, если как раз из-за твоего образа жизни теперь приходится стремиться к смерти. — XXIV, 22
	Ridiculum est currere ad mortem taedio vitae, cum genere vitae ut currendum ad mortem esset effeceris.

	Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти. — XXIV, 23
	Quid tam ridiculum quam appetere mortem, cum vitam inquietam tibi feceris metu mortis.

	Делай всё так, будто на тебя смотрит Эпикур. — XXV, 5
	Sic fac omnia tamquam spectet Epicurus.

	Знать свой изъян — первый шаг к здоровью. — XXVIII, 9
	Initium est salutis notitia peccati.

	Никогда я не хотел нравиться народу — ведь народ не любит того, что я знаю, а я не знаю того, что любит народ. — XXIX, 10
	Numquam volui populo placere; nam quae ego scio non probat populus, quae probat populus ego nescio.

	Эпикур говорит, что некоторые — и он в их числе без всякой помощи пробивались к истине и сами себе прокладывали дорогу; таких он и хвалит больше всех, потому что порыв у них шёл из сердца и они сами себя продвинули вперёд… — LII, 3
	Quosdam ait Epicurus ad veritatem sine ullius adiutorio exisse, fecisse sibi ipsos viam; hos maxime laudat quibus ex se impetus fuit, qui se ipsi protulerunt…

Ватиканское собрание изречений «Обращение Эпикура»

Sententiae Vaticanae 'Επικούρου Προσφώνησις, впервые издано в 1888; перевод

Необходимость есть бедствие, но нет никакой необходимости жить с необходимостью. — IX

У большинства людей спокойствие есть оцепенение, а движение [деятельность] — безумие. — XI

… жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга. — XIV

Мы ценим свой характер как свою собственность, хорош ли он и уважается ли людьми или нет; так должно ценить и характер других. — XV

Никто, видя зло, не выбирает его, но попадается, прельщённый злом, как будто оно есть добро в сравнении с большим, чем оно, злом. — XVI

Кто не помнит о прежнем счастье, тот — сегодня уже старик. — XIX

Всякая дружба желанна ради себя самой, а начало она берёт от пользы. — XXIII

Бедность, измеряемая целью природы [назначенной природою для жизни], есть великое богатство, а богатство не ограниченное есть великая бедность. — XXV (парафраз есть у)

… в философии рядом с познанием бежит удовольствие: не после изучения бывает наслаждение, а одновременно бывает изучение и наслаждение. — XXVII

Мы не столько имеем надобность в помощи друзей, сколько в уверенности относительно помощи. — XXXIV

Кто говорит, что всё происходит в силу необходимости, тот не может сделать никакого упрёка тому, кто говорит, что всё происходит не в силу необходимости: ибо он утверждает, что это самое происходит в силу необходимости. — XL

Мудрец, приспособившись к нужде, умеет скорее давать, чем брать: такое великое сокровище нашёл он в довольстве своим. — XLIV

Изучение природы создаёт людей не хвастливых и велеречивых, и не выставляющих напоказ образование, предмет соперничества в глазах толпы, но людей смелых, довольных своим, гордящихся своими личными благами, а не благами, которые им даны обстоятельствами. — XLV

Дружба обходит с пляской вселенную, объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастливой жизни. — LII

Никому не следует завидовать: хорошие люди не заслуживают зависти, а дурные, чем счастливее бывают, тем более вредят себе. — LIII

Глупо просить у богов то, что человек способен сам себе доставить. — LXV

Ничего не достаточно тому, кому малое недостаточно. [кажется малым]. — LXVIII

При философской дискуссии более выигрывает побеждённый — в том отношении, что он умножает знания. — LXXIV

Об Эпикуре

Отче! Ты сущность вещей постиг. Ты отечески роду Нашему ныне даёшь наставленья, и мы из писаний, Славный, твоих, наподобие пчёл, по лугам цветоносным Всюду сбирающих мёд, поглощаем слова золотые, Да, золотые, навек достойные жизни бессмертной! Ибо лишь только твоё из божественной мысли возникнув, Стало учение нам о природе вещей проповедать, Как разбегаются страхи души, расступаются стены Мира, — и вижу я ход вещей в бесконечном пространстве. <…> Превзошедший людей дарованьем своим и затмивший Всех, как и звёзды, всходя, затмевает эфирное солнце.

— Тит Лукреций Кар, «О природе вещей» (кн. III), около 60 до н.э.

… если я, прекрасно владея, как мне кажется, греческим языком, не понимаю, что́ говорит Эпикур, то не вина ли здесь того, кто говорит так, что его не понимают? Это в двух случаях не должно вызывать упрёков: либо это делается сознательно, как у Гераклита, <…> либо происходит это от неясности самого предмета, а не слов, делающей изложение непонятным, как в «Тимее» Платона. Эпикур же, как мне кажется, и не отказывается говорить ясно и понятно, если имеет такую возможность, и рассуждает не о предметах тёмных, как физики, или сложных, как математики, но о вещах ясных, лёгких и уже достаточно широко известных. Впрочем, <…> вы отказываете нам в понимании не того, что́ есть наслаждение, а того, что́ он называет им; отсюда получается, что это не мы не понимаем смысла этого слова, а он говорит на своём особенном языке, пренебрегая нашим.

— Цицерон, «О пределах блага и зла» (кн. II, V), 45 до н.э.

	Изречениями полны и стихи, и труды историков. Поэтому не думай, будто они принадлежат только Эпикуру: они — общее достояние, и больше всего — наше. Но у него их легче заметить, потому что попадаются они редко, потому что их не ждёшь, потому что странно видеть мужественное слово у человека, проповедующего изнеженность. Так судит о нём большинство; а для меня Эпикур будет мужествен даже в тунике с рукавами <…>. У них и то, что сказано Гермархом или Метродором, приписывается одному. Кто бы что ни сказал в их лагере, всё сказано под верховным водительством единственного человека.
	Vocibus referta sunt carmina, refertae historiae. Itaque nolo illas Epicuri existimes esse: publicae sunt et maxime nostrae, sed <in> illo magis adnotantur quia rarae interim interveniunt, quia inexspectatae, quia mirum est fortiter aliquid dici ab homine mollitiam professo. Ita enim plerique iudicant: apud me Epicurus est et fortis, licet manuleatus sit <…>. Apud istos quidquid Hermarchus dixit, quidquid Metrodorus, ad unum refertur; omnia quae quisquam in illo contubernio locutus est unius ductu et auspiciis dicta sunt.
	— Сенека, «Нравственные письма к Луцилию» (XXXIII, 2, 4)

	Писателем Эпикур был изобильнейшим и множеством книг своих превзошёл всех: они составляют около 300 свитков. В них нет ни единой выписки со стороны, а всюду голос самого Эпикура.
	— Диоген Лаэртский (X, 26)

Александр совершил нечто крайне смешное: получив в свои руки «Основные положения» Эпикура, самую, как ты знаешь, прекрасную из всех книг, заключающую догматы мудрого учения этого мужа, он сжёг её на площади на костре из фигового дерева, как будто сжигал самого философа. <…> Не знал этот трижды проклятый, что эта книжка является источником великих благ для тех, кто с ней встретится; не знал и того, какой мир, свободу и избавление от душевных волнений приносит она читающим, что она удаляет от нас страхи, привидения и пугающие нас знамения, так же как пустые надежды и чрезмерные желания; влагает в наш ум истину и действительно очищает мысли — не факелами, морским луком и другими подобными пустяками, но правильным словом, истиной и смелой откровенностью. <…> муж поистине святой, божественной природы, который один только без ошибки познал прекрасное, преподал его и стал освободителем всех имевших с ним общение.

— Лукиан, «Александр, или Лжепророк», 180-е

	Я сказал бы Эпикуру: «Если ты не веришь в богов, зачем припрятывать их в промежутках между мирами?»
	J’aurais dit à Épicure : Si tu ne crois pas aux Dieux, pourquoi les reléguer dans les intervalles des mondes ?
	— Дени Дидро, «Последовательное опровержение книги Гельвеция «Человек» (раздел IV), 1774