Французская поэзия
Французская поэзия — поэзия Франции на французском языке. Цитаты о поэзии французского классицизма и романтизма см. в статьях об этих направлениях.
Цитаты
правитьТрудно написать двадцать хороших стихов за пятнадцать дней, и скажите мне, кто после наших великих учителей сочинял двадцать хороших александрийских стихов сразу. Я не знаю никого, у кого можно было бы найти подобное число их, вот почему все ударились в этот жалкий маротический стиль, стиль пёстрый и кривляющийся, в котором ужасным образом соединяется пошлое и выспренное, серьёзное и комическое, язык Рабле, язык Вийона и язык наших дней. Хорошо, что безобразное лицо прикрывается этой маской. | |
— Вольтер, письмо К. А. Гельвецию 4 декабря 1738 |
Что сейчас рифмуют в Галлии проклятой | |
Ceux qu'on rime à présent dans la Gaule maudite | |
— Вольтер, «Графу Фекете», 1767 |
О французской поэзии можно тоже сказать, что́ и о французском языке: её особенно любят не потому, что она лучше других, но потому что ее больше знают. Но почему больше? Это не литературный вопрос, а политический. | |
— Пётр Плетнёв, «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах», 1824 |
Французы доныне ещё удивляются смелости Расина, употребившего слово pavé, помост. | |
— Александр Пушкин, материалы к «Отрывкам из писем, мыслям и замечаниям», 1827 |
… в длинных французских стихотворениях, писанных в нынешнем вкусе, мысль заменяется исковерканным выражением, ясный язык Вольтера — напыщенным языком Ронсара, живость его — несносным однообразием, а остроумие — площадным цинизмом или вялой меланхолией. | |
— Александр Пушкин, «Вольтер», сентябрь 1836 |
Беранже есть царь французской поэзии, самое торжественное и свободное её проявление; в его песне и шутка, и острота, и любовь, и вино, и политика, и между всем этим как бы внезапно и неожиданно сверкнёт какая-нибудь человеческая мысль, промелькнёт глубокое или восторженное чувство, и всё это проникнуто весёлостью от души, каким-то забвением самого себя в одной минуте, какою-то застольною беззаботливостию, пиршественною беспечностию. У него политика — поэзия, а поэзия — политика, у него жизнь — поэзия, а поэзия — жизнь. И вот поэзия француза: другой для него не существует. | |
— Виссарион Белинский, «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя», апрель 1836 |
Собирать ошибки, заблуждения поэта есть византийский педантизм; думать, что можно кому-либо писать по образцу поэта, — есть ребячество, в которое могли впасть лишь французы. Куда привело их изучение великих образцов? <…> К тому, что всякая девственная сила уже невозможна на этом языке, в его растлённых буквах не вмещается никакая высокая мысль… | |
— Владимир Одоевский, <Пушкин>, 1838 или 1839 |
Чтобы угодить французскому вкусу, надо поэзию прямо-таки прятать, как делают с пилюлями, в бесцветном порошке и давать проглотить её незаметно. — он «вывернул наизнанку» разделявшееся античными и западноевропейскими авторами представление о том, что «горькой пилюлей» является нравственная истина, поучение, а поэзия служит приманкой, сладкой оболочкой | |
Pour plairè au goût français il faut cacher presque la poésie, comme on fait pour les pilules, dans une poudre incolore et la lui faire avaler sans qu'il s'en doute. | |
— Гюстав Флобер, письмо Луизе Коле 27-28 июня 1852 |
En fait de vers français, il n'y en a qu'un comme facture, c'est La Fontaine. Hugo vient après, tout plus grand poète qu'il est, et, comme prose, il faudrait pouvoir faire un mélange de Rabelais et de La Bruyère. | |
— Гюстав Флобер, письмо Луизе Коле 15 января 1853 |
Все, кто слагал стихи в эти страшные времена, стремились быть достойными наших борцов и мучеников. Слыша эту несмолкающую песнь, удивлённый мир вновь открывает для себя Францию, и по её благородному голосу вновь признаёт её великой Францией — богатейшей сокровищницей человеческого опыта, горнилом людских надежд, Францией, вдохновляющей всех своим примером. | |
— Луи Арагон, предисловие к 2-му выпуску антологии «Честь поэтов», 1944 |