Викицитатник

Робертас Кетуракис

Ро́бертас Кетура́кис (лит. Robertas Keturakis,[1] 1935, Йонучяй, Гарлявский уезд — 2021, Каунас) — литовский поэт, писатель, переводчик XX века. В 1963 году окончил Вильнюсский университет по специальности литовский язык и литература, с 1966 года член Союза писателей Литвы.[2]

Робертас Кетуракис
Статья в Википедии

Кроме полутора десятков стихотворных сборников, при жизни поэта было издано несколько книг его очерков, а также роман «Пуля в сердце Бога» (лит. Kulka Dievo širdy) и сборник сказок для взрослых «Агасфер» (лит. Ahasferas). Среди переводов на литовский язык заметным событием стал сборник туркменского поэта С. Овезбердыева «Надежда» (лит. «Viltis», 1981). Сочинения Кетуракиса переводились и издавались на белорусском, русском, украинском, а позднее — на нескольких европейских языках.

Цитаты из стихотворений

править
  Внешние изображения
 Робертас Кетуракис (фотография)
  •  

Когда-то в юности,
когда свой хлеб претит,
Отвергли землю мы!
И, как вовремя
На небе, чёрном, будто биотит,
Горело нам созвездье Ориона.
Мы снова юны, хлеб нам не претит, но
Мы землю приняли, и на́ небе бездонном
Поблекшее созвездье Ориона
Горит, и чёрен свод, как биотит.
Когда придет к нам юность в третий раз,
Не испоганим мы земного лона,
И полыхнёт созвездье Ориона,
Как на экране, на сетчатке глаз.[3]:73

  — «Орион» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
  •  

Всё снятся табуны. А то — один буланый.
Его горячий храп и бархатистый круп.
Долблёный снится брус, обросший мохом сруб,
и кашка на лугу, и луг сырой, туманный.
Всё табуны во сне. Одни и те же сны —
всё кони в лунный свет идут, как в половодье.
Хоть их по шее гладь, хоть надевай поводья,
хоть под уздцы бери. Всё снятся табуны.
Гривастый, как огонь, всё снится жеребец,
всё дышит горячо на донник-буркунец.
...Кренится тротуар, а человек попятный
всё в городе живет, всё в городе жилец...[3]:73

  — «Всё снятся табуны. А то — один буланый...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
  •  

Всё те же кони, вдаль пустились, По ветру гривы распустились,
Несутся в снежной глубине. Прижалась робко ты ко мне,
Чуть-чуть дыша; мы обомлели. В восторгах чувства онемели...
Но что! мечтанья отлетели! Увы! я счастлив был во сне...[3]:73

  — «Всё снятся табуны. А то — один буланый...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
  •  

Жить не самим собой — и мило и немило.
Всё хрупко в мире. Света луч разбит.
И время наши чувства уценило,
и больно от запрятанных обид.[3]:73

  — «Жить не самим собой — и мило и немило...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
  •  

Жить не самим собой — и мило и немило,
когда и скудость делишь пополам,
когда и души жмутся по углам,
когда и слово душу истомило.[3]:73

  — «Жить не самим собой — и мило и немило...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
  •  

Настойчивая жизнь нас окружает всякий день:
тенистые леса, а на вершинах — гнёзда, птичье дело,
цветок кипрея ближе к небу, ярче тень,
открой себя! Пока совсем на свете не стемнело...[4]

  — «Раскрытая дверь» (Atvertos durys), до 2017
  •  

Не объясняйте, что мы оставляем,
яркие картины, тяжёлые сны в дорогу...
Мир кончается, когда сердце не стучит,
и никакие слёзы не помогут.[5]

  — «Без сомнения» (Neabejojant), до 2019
  •  

Заткни свой рот: ведь птицы улетели. Издалека
ночь придёт глубокой ямой, чёрная тоска.
Под головой камень. На сердце ладони.
Никто не уйдёт далеко. И ты меня не тронешь...[5]

  — «Давай поболтаем» (Pašnabždom), до 2019
  •  

Не верь, мой друг, что можно все вещи спрятать в сундук —
здесь только дорожные знаки, чтобы в тумане идти,
петляя кругами. Уставшие ноги в пыли этой длинной дороги.
— И мы в конце пути.[5]

  — «Ещё есть немало свободы» (Laisvės dar daug), до 2019

Цитаты из прозы

править
  •  

Давайте учиться жить верой,
что смерть всего лишь часть Вечности.
Сегодня не случайно мы поговорим об одном из самых сложных и загадочных явлений нашего существования — уходе из этого мира.
Я хочу, чтобы наши размышления не находились в окружении опадающих листьев, горького рёва севера в голых ветвях деревьев и неуютной тесной земли.
Пускай летние облака опускаются на города и фермы, белеют цветущие сады, а вода, принесенная из колодца, окутывает мелкой рябью хрупкие лепестки.
Пускай долгий летний день не вспомнит своего конца, <...> и пусть ночь, шатаясь от избытка переживаний, катится дальше, завернувшись в кринолины лунного света.[6]

  — «Вершина», эссе (лит. Viršūnės), 2015
  •  

Да, обещаний много, слишком много!
Самая серьёзное из них, мне кажется, таково: бессмысленная жизнь никогда не была предложена или сотворена.
Что означает, если однажды днём или ночью наши светлые лица вдруг помутнеют, руки поднимут тяжёлые головы близких, а сердца почувствуют — как в височной вене остановилась пульсация жизни и темнеющая тень накроет лоб, глазницы, губы?
В чём смысл твёрдых обещаний жизни, если мы видим, как всё рушится с нарастающей скоростью, и только нашей любви или привязанности удаётся на некоторое время сохранить едва различимые черты живого лица среди тлена?
Это значит, что наша жизнь, отдавая нас на смерть, с горькой мудростью защищает от старения и обесценивания жизни, и словно струна, натягивает время нашего существования.
Без этого напряжения наше время стало бы слишком дешёвым.[6]

  — «Вершина», эссе (Viršūnės), 2015
  •  

Всё тебе дано.
Ты оказался на самой вершине сегодняшнего дня, потому что ты единственный и незаменимый в своей жизни.
Не здесь ли пробивается первый росток понимания себя?
Не здесь ли проявляется первое осознание ответственности?
Не здесь ли начинаешь видеть, как всё, что было и ушло в прошлое, на самом деле нащупало единственный надёжный приют — твоё сегодня.
В нём лежит мерцающий тайный слой настоящего прошлого.
А потому не удивляйся, если иногда покажется, будто некоторые истины тебе известны.
И светящиеся сады, и шелест ветра, и прохладные тени тёплых облаков, напоминающие о потрясающем притяжении бескрайних просторов, и беспокойный чистый взгляд ребёнка, и головокружительный полёт во сне — когда-то, давно — недавно увиденные, снова всплывают, всё глубже открываясь собственному существованию —
Когда ты открываешь самого себя его вечным существом.
И не доверяйся более ничему — даже крохотному лепестку вероники — забвению.
Не забывай...[6]

  — «Вершина», эссе (Viršūnės), 2015

Цитаты о Кетуракисе

править
  •  

Уверенным, своеобразным почерком вписал свои строчки в комсомольскую летопись комбината Губертас. Его девиз: постоянно гореть и передавать это пламя, словно факел, другим. В каждом случае он смотрит «не на воду, а на руки, подающие её». Писатель Робертас Кетуракис, вручая Губертасу на конференции книгу своих очерков «Нужен любящий человек», написал на титульном листе пожелание иметь надёжных друзей. Они всегда были у секретаря. С апреля 1977 года я работала в редакции «Зибертетиса» и имела возможность ежедневно наблюдать стиль работы, характер Губертаса. Убедилась, что в основе его отношения к людям лежат внимание и уважение. Видела безграничное желание честно работать. Это и меня побуждало к добрым делам. И не только меня... <...>
Ты хорошо знаешь, как опасны руководители, осмеливающиеся игнорировать духовные резервы человека, и как безграничен ущерб, причиняемый такими руководителями. Поэтому твой привычный образ жизни — быть там, где больше всего «нужен любящий человек».[7]

  — Аудроне Вайткуте, «Нужен любящий человек», август 1982
  •  

Кятуракис Робертас. Robertas Keturakis (род. в 1934 г.) Поэт. Лауреат премии Комсомола Литвы. Окончил историко-филологический факультет ВГУ им. В. Капсукаса. С 1967 г. работает в редакции журнала «Нямунас». Печатается с 1953 г. Автор сборников стихов.[8]

  — «Литва литературная», 1989
  •  

Чтобы получить более подробные сведения, решил заглянуть в «Историю литовской литературы» («Вега», Вильнюс, 1977), что-то там пишут люди о поэте, выпустившем к моменту выхода академического фолианта четыре сборника стихов! И с весёлым изумлением обнаружил четыре... с половиной строчки...[9]:182

  — Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
  •  

А ведь был уже, кажется, к этому времени написан «Орион», и автор, ушедший далеко за деревенскую околицу, задумывался о космологических и чисто земных проблемах, пытаясь осознать сотворённый им мир, в котором породообразующий биотит, таящий, скрывающий в своих атомах память магматических лав, вселял в душу не только нежность к родной земле, но и твёрдость гранитной скалы.[9]:182

  — Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
  •  

Высекая своеобразную скульптуру души, обращая свой взор к высшему идеалу, поэт ни на минуту не забывает о реальном времени, когда из капли крови можно выделить столько тревоги и света, что подчинится им даже хаос, «чудовище, сжирающее жизнь без грана смысла» («Тебе я верю...»).
Я полагаю, что, когда много лет назад писали о «внешней поэтизации земли», никто не пытался задуматься, что землю вообще не надо вводить в круг литературно-социальных понятий. Её просто надо любить так, как умеешь, и тогда не будет на ней фиолетовых бензинных луж, язв и каверн от бессмысленно хрюкающих на опушках тракторов с опухшими от самогонки механизаторами, и не станут бессильно падать в сочные клевера пчелы, сражённые смертельным облаком ядохимикатов, которые щедро распыляют над полями асы сельскохозяйственной авиации. И когда я читаю у Р. Кетуракиса, что «соломиною лето переломится», что «страницы книги глухо запахнут», как «пустого улья чрево», что «боль раны так свежа, что к смыслу не пробиться», то понимаю, что ни о какой «поэтизации земли» поэт и не думал.[9]:182

  — Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
  •  

Триптих, разноритмичный и завораживающий, показывает потенциальные возможности автора, высоту его болевого порога. Пожалуй, он мало заботится о предполагаемой реакции читателя: хочешь мне верить — верь, нет — дело твоё, сам вырабатывай отношение к моему художественному миру, а моё нравственное отношение к предмету или объекту давно определено. «Быть» для поэта не связано со словом «быт».[9]:184

  — Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990

Библиография

править
  • «Восход солнца в пути» (лит. Saulėtekis kely): сборник стихов. — Вильнюс, 1961 г.
  • «Белые крылья» (лит. Balti sparnai): сборник стихов. — Вильнюс, 1965 г.
  • «Солнечные братья» (лит. Saulabroliai): сборник стихов. — Вильнюс, 1969 г.
  • «Отблески» (лит. Atspindžiai): сборник стихов. — Вильнюс, 1974 г.
  • «Улица опоздавших» (лит. Vėluojančių gatvė): сборник стихов. — Вильнюс: Вага, 1977.
  • «Нужен любящий человек» (лит. Reikia mylinčio žmogaus): очерки, публицистика. — Вильнюс: Вага, 1979.
  • «Я вижу лицо» (лит. Veidą matau): сборник стихов. — Вильнюс: Вага, 1980.
  • «Повсюду в мгновение ока» (лит. Kas mirksnį visur): сборник стихов. — Вильнюс: Вага, 1982.
  • «Предупреди других» (лит. Perspėk kitus): сборник стихов.[10] — Вильнюс: Вага, 1985.
  • «Свою судьбу выбираем сами» (лит. Likimus renkamės patys): публицистика (для старшего школьного возраста).[11] — Вильнюс: Витурис, 1986.
  • «Падающая вечерняя птица» (лит. Krintantis vakaro paukštis): сборник стихов. — Вильнюс: 1993.
  • «Не плачь, мой брат, не плачь» (лит. Neverk, mano broli, neverk): сборник стихов. — Вильнюс: 1995.
  • «Три лилии святому Казимиру» (лит. Trys lelijos šventam Kazimierui): сборник стихов. — Каунас: Память, 1996.
  • «Дом на трескающемся льду» (лит. Namai ant traškančio ledo): эссеистика. – Каунас: Радиус, 1996.
  • «Чертополох на ладони Сантаки» (лит. Erškėtrožė ant Santakos delno): сборник стихов. — Каунас: Варпас, 2000.
  • «Пуля в сердце Бога» (лит. Kulka Dievo širdy): роман. — Каунас: Нямунас, 2002.
  • «...И никогда не поздно» (лит. Ir niekad vėlai: eilėraščiai): сборник стихов. — Вильнюс: Издательство Союза писателей Литвы, 2005.
  • «Агасфер, сказки для взрослых» (лит. Ahasferas, pasakos suaugusiesiems), сборник прозы. — Каунас: 2005.

Источники

править
  1. ↑ Литовская фамилия Кетура́кис (лит. Keturakis) или Кятура́кис, как она иногда выглядит в русском написании, морфологически представляет собой сложное слово из двух корней: лит. Keturi — четыре, и лит. Akis — око, глаз; в прямом переводе с литовского это словосочетание выглядит как четырёхглазый, однако на самом деле означает — очкарик. Обычное в речевом обиходе насмешливое прозвище, которым далеко не только литовские гимназисты и школьники из века в век дразнят своих одноклассников, надевающих себе на нос два дополнительных стеклянных «глаза».
  2. ↑ Ramutis Karmalavičius. Robertas Keturakis. Visuotinė lietuvių enciklopedija, T. IX (Juocevičius-Khiva). — Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidybos institutas, 2006. — 778 psl.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 Р. Кетуракис. Стихотворения (перевод Дмитрия Сухарева). — М.: журнал «Юность», № 1 за 1975 г.
  4. ↑ Robertas Keturakis. Eilėraščiai. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2017 m. Nr. 10
  5. ↑ 1 2 3 Robertas Keturakis. Eilėraščiai. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2019 m. Nr. 11
  6. ↑ 1 2 3 Robertas Keturakis. Viršūnės. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2015 m. Nr. 11
  7. ↑ А. Вайткуте. Нужен любящий человек (очерк). — Вильнюс: издательство ЦК КП Литвы, «Коммунист», теоретический и политический журнал Центрального Комитета Коммунистической Партии Литвы, №8 (698), август 1982 г.
  8. ↑ Литва литературная (лит. Literatūrinė Lietuva), сборник, справочник. — Вильнюс: Союз писателей Литовской ССР (лит. Lietuvos TSR Rašytojų sąjunga), выпуск 2, 1989 г.
  9. ↑ 1 2 3 4 Дмитрий Сухарев. Робертас Кетуракис. О переводах литовской поэзии. — Вильнюс: журнал Vilnius, Типография издательства Tı̐Sı̐ŁK, КП Литовской Республики, №2, 1990 г.
  10. ↑ Кетуракис, Роберт Предупреди других: Стихи, поэмы. — Вильнюс : Вага, 1985 г.
  11. ↑ Кетуракис, Роберт Свою судьбу выбираем сами. Очерки, эссе : Для старшего школьного возраста. Вильнюс : Витурис, 1986 г.

Ссылки

править
  • Robertas Keturakis: книги на сайте Open library
  • Robertas Keturakis: Palikimas, стихи (на литовском языке)
  • Robertas Keturakis apie Maironį. Kauno „ARTV” laida „Istorija” (2010). (на литовском языке)
  • Robertas Keturakis Virtuali Kauno rašytojų buveinėVirtuali Kauno rašytojų buveinė. (на литовском языке)
Источник — https://ru.wikiquote.org/w/index.php?title=Робертас_Кетуракис&oldid=421033