Оля́пка, или обыкнове́нная оляпка, её также называют водяной дрозд, или водяной воробей (лат. Cinclus cinclus) — живущая у воды птица размером со скворца. Питается водными насекомыми и рачками, которых оляпка собирает на мелководье, между камней и под водой. Главной особенностью являются способность хорошо плавать и нырять. Приподнимая крылья и ловко маневрируя в потоке воды, птица как бы «бежит» по дну. Под водой оляпка может оставаться до 50 секунд, пробегая за это время до 20 метров.

Оляпки (Ирландия)

Распространена на Кольском полуострове, Урале, Кавказе, в Карпатах и Южной Сибири. Обитает по берегам быстрых прозрачных рек и ручьев. Зимует на незамерзающих участках рек и речушек в предгорьях. Живёт, как правило, оседло, но иногда встречаются и кочующие особи. Оляпка (норв. fossekall) считается национальной птицей Норвегии.

Оляпка в кратких цитатах

править
  •  

Водяной дрозд, почти такой же величины, как певчий, или немного его поменьше, <...> он нередко перебегает по дну речки с одного берега на другой, погружаясь в воду на аршин и более глубиною, даже ловит мелкую рыбешку...[1]

  Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
  •  

Окончательно оживляла этотъ дикій журчащій уголокъ небольшая изящная песчанаго цвѣта птичка, вѣчно танцующая вокругъ падающей воды, какъ и наша оляпка.[2]

  Александр Елисеев, «На берегу Красного моря», 1883
  •  

Следует ещё упомянуть об одной симпатичной птичке, которая за свой игривый нрав заслужила у <местных уссурийских> казаков название «веселушка». Это оляпка. Она величиной с дрозда и всегда держится около воды.[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

Оляпка была настороже, часто поворачивалась, кричала и в такт голоса покачивала своим хвостиком, но затем вдруг бросилась в воду и нырнула. Туземцы говорят, что она свободно ходит по дну реки, не обращая внимания на быстроту течения.[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

...в голубых гремучих водах ликуют гоголи, оляпки; те и другие очень оживляют реку и вместе словно с летним шумом ее вод производят очаровательное впечатление.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

Странно: зимою, на большом морозе ― воды, катящиеся звонко по камешкам, и самая птичка то юркнет под воду, то усядется на камешках, низко припадая поклоном к поверхности воды! Не за горами и март месяц, в солнечные, теплые часы которого раздастся нежная звонкая песнь этой оригинальной, живой, милой птички.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

На наиболее красивых местах, оживленных шумом волн Орхона, я останавливался, садился и долго прислушивался к монотонному рокоту голубых вод; резкий крик оляпки меня выводил из задумчивости, возвращал к действительности...[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

Темно-коричневая с белой грудью оляпка, покачиваясь на камне среди ручья, весело кивала мне вслед своею головой.[5]

  Валериан Правдухин, «Годы, тропы, ружьё», 1930
  •  

Оляпка издавала крики, похожие на чириканье, только более певучие; в такт им она помахивала хвостиком и кивала своей грациозной головкой. Я остановился и стал следить за нею, но она вдруг бросилась в самую пучину, где вода пенилась и бурлила.[6]

  Владимир Арсеньев, «Сквозь тайгу», 1930
  •  

Скользит в струе оляпка,
Мороз ей нипочём...[7]

  Павел Барто, «Оляпка», 1975
  •  

Или он, как белогрудая оляпка, прыгает в реку, чтобы спастись от ястреба, ходит там по дну, а потом спокойно вылезает из-подо льда?[8]

  Лена Элтанг, «Пьяная гавань», 2012

Оляпка в научно-популярной литературе и публицистике

править
  •  

Водяной дрозд, почти такой же величины, как певчий, или немного его поменьше, тёмно-пепельного цвета; ножки очень черны; под горлом имеет белое пятно; он держится по маленьким речкам и ручьям и бегает по их бережкам; он нередко перебегает по дну речки с одного берега на другой, погружаясь в воду на аршин и более глубиною, даже ловит мелкую рыбешку; нос имеет прямой и жесткий, светло-рогового цвета.[1]

  Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
  •  

Тот же почтенный профессор, о котором я говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: <...> что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка. <...> На замечание второе я могу только отвечать, что так думают охотники и народ.[1]

  Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
  •  

Притом же, несмотря на позднее время года, названные речки <Ся-суду-хэ и Янмодогу> вследствие своей быстроты были замёрзшими только наполовину, и по ним держалось довольно много чёрных водяных дроздов, или оляпок (Cinclus palasii), которые затем попадались и на других береговых речках.[9]

  Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае...», 1870
  •  

На открытых водах, в защищенных растительностью местах ютятся в крепкие морозы дупель-отшельник (Scolopax solitaria) и оляпка (Сinclus). Забавно и весьма интересно, как эта оригинальная птичка или летит вдоль открытых вод, следуя извилинам источника, или плавает, нередко погружаясь в воду до полного исчезновения.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

Шум, гул, фонтаны радужных брызг ― все слилось в одну волшебную, потрясающую душу гармонию. Долго я стоял на каменных ноздреватых плитах вершины каньона словно зачарованный, смотрел, думал и не мог оторваться от такого грандиозного зрелища. Мне хотелось разбудить фонтан, чтобы он поведал мне сказку свою. И тут же рядом, на дне каньона-водопада, мирная площадка с парком лиственниц, по ветвям которых шныряют или спокойно сидят птицы: зимующие рыжегорлые дрозды, овсянки, синицы, пищухи Certhia, масса розовых чечевиц ― Carpodacus roseus, чечетки, а в голубых гремучих водах ликуют гоголи, оляпки; те и другие очень оживляют реку и вместе словно с летним шумом ее вод производят очаровательное впечатление.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926

Оляпка в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

править
  •  

Напившись до сыта, я долго еще не могъ оторваться отъ этого прелестнаго, при всей его дикости, источника; изъ тёмной гранитной скалы, безжизненной, какъ и всё вокругъ, вытекала сильная хотя и небольшая струйка воды и орошала безплодный камень, протачивая его день изо дня и отбрасывая вокругъ мельчайшія водяныя частицы. И вотъ, отъ союза ихъ съ каменистою почвою выросло нѣсколько зеленыхъ стебельковъ горнаго трубчатника съ блѣдно-розовыми цвѣтами и колонія мелкой травы, зеленѣющей изумрудными отпрысками. Окончательно оживляла этотъ дикій журчащій уголокъ небольшая изящная песчанаго цвѣта птичка, вѣчно танцующая вокругъ падающей воды, какъ и наша оляпка. Грустно, хотя и мелодично щебеча, она взлетѣла при вашемъ приближеніи и, сѣвъ на выступъ, выдающейся надъ ручейкомъ каменной скалы, зачирикала грустную пѣсенку, которая звонко раздавалась и тонула въ одуряющей мертвой тишинѣ пустыни… Я стоялъ, любовался, словно замеръ на мѣстѣ…[2]

  Александр Елисеев, «На берегу Красного моря», 1883
  •  

Следует ещё упомянуть об одной симпатичной птичке, которая за свой игривый нрав заслужила у <местных уссурийских> казаков название «веселушка». Это оляпка. Она величиной с дрозда и всегда держится около воды. Одна из них подпустила меня очень близко. Я остановился и стал за ней наблюдать. Оляпка была настороже, часто поворачивалась, кричала и в такт голоса покачивала своим хвостиком, но затем вдруг бросилась в воду и нырнула. Туземцы говорят, что она свободно ходит по дну реки, не обращая внимания на быстроту течения. Вынырнув на поверхность и увидев людей, оляпка с криком полетела к другой полынье, потом к третьей. Я следовал за ней до тех пор, пока река не отошла в сторону.[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

Обойдя вокруг места, знакомые по прежним охотам, я пошел в обратную сторону и добыл водяную оляпку! Птичка в одиночестве ютилась на прозрачных водах. Странно: зимою, на большом морозе ― воды, катящиеся звонко по камешкам, и самая птичка то юркнет под воду, то усядется на камешках, низко припадая поклоном к поверхности воды! Не за горами и март месяц, в солнечные, теплые часы которого раздастся нежная звонкая песнь этой оригинальной, живой, милой птички.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

Нагулявшись вдоволь, бывало, тихо бредешь по берегу Толы, местами клубящейся паром или вздымающейся ледяными волнами, скрывающими серебристые гроты, в которых втихомолку дают концерты волшебными звуками водяные оляпки.[4]

  Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции...», 1926
  •  

Темно-коричневая с белой грудью оляпка, покачиваясь на камне среди ручья, весело кивала мне вслед своею головой. Черные стрижи доверчиво и задорно резали воздух у нас над головами. Наконец ручей затих, отброшенный в сторону скалистыми глыбами. <...>
А вон и харюзовки[10] раскачиваются на булке, на промысел ладятся.[5]

  Валериан Правдухин, «Годы, тропы, ружьё», 1930
  •  

Затем я видел черную оляпку ― небольшую птичку величиной с дрозда, очень проворную и ловкую. Она перепрыгивала с камня на камень и постоянно озиралась по сторонам. Оляпка издавала крики, похожие на чириканье, только более певучие; в такт им она помахивала хвостиком и кивала своей грациозной головкой. Я остановился и стал следить за нею, но она вдруг бросилась в самую пучину, где вода пенилась и бурлила. Оляпка держала себя так, как будто это была её родная стихия. Через минуту она появилась на поверхности, перелетела на отмель и стала опять входить в воду все глубже и глубже, пока совсем не скрылась с головой. Я подошёл к самому берегу. В это мгновение оляпка выскочила на камни и как ни в чем не бывало, даже не отряхнувшись, перелетела на другую отмель, потом на третью и скрылась за поворотом.[6]

  Владимир Арсеньев, «Сквозь тайгу», 1930
  •  

Путь наш шёл по ущелью вдоль бурной речки. От воды поднимался пар. И вдруг мы увидели маленьких птичек, стремительно перелетающих с камня на камень и смело бросающихся в пенистый клокочущий водоворот потока. Размером меньше скворца, они ныряли на дно потока и появлялись через 15-20 метров ниже по течению. Я знал этих птичек, их называют водяными воробьями или оляпками. В Ленинградской области я тоже видел этих птичек у стремительных бурных рек.[11]

  — Альберт Бакин, «Новый год в плену стихии», 2009

Оляпка в художественной прозе и беллетристике

править
  •  

Немало историй услышал Снег от лесных птиц ― и про весёлого Клеста, который строит гнездо в лютые морозы и выводит птенцов зимой, и про водяного воробья Оляпку, который купается в прорубях, и про крошечного Королька, который не боится никого в лесу и звенит целый день, как бубенчик.[12]

  Эдуард Шим, «Снег и кисличка», 1985
  •  

Я с трудом отломал толстую ветку от прибрежного куста и воткнул ее в середину могилы, ветка легко вошла в снег до конца, уперевшись в промерзшую землю. Мертвец вернулся в воду? Или это другой мертвец? Или он, как белогрудая оляпка, прыгает в реку, чтобы спастись от ястреба, ходит там по дну, а потом спокойно вылезает из-подо льда? Я вернулся к проруби, встал на колени и подтолкнул плавающее тело так, чтобы лицо показалось из-под ледяной корки.[8]

  Лена Элтанг, «Пьяная гавань», 2012

Оляпка в стихах

править
 
Водяной дрозд (Шотландия)
  •  

В метель под снежной шапкой
За скользкой кромкой льда
Случается оляпкам
Укрытся иногда... <...>
По дну цепляясь лапкой,
Дробя струю плечом,
Скользит в струе оляпка,
Мороз ей нипочём...
Сойдет покров ледовый —
Повсюду стает лёд,
Оляпка рада снова
Стремнинам вешних вод...
Присев на камне гладком,
Запела вдруг оляпка,
И, будто вторя ей,
Струёй журчит ручей.[7]

  Павел Барто, «Оляпка», 1975
  •  

Жалею, что тебя в природе не встречал,
Воробышек речной, ныряльщица оляпка.
Как семенят по дну две бойких, быстрых лапки.
Вот вынырнула вновь из речки, из ручья ль.
Струится по камням, ворча и рокоча,
Прозрачная вода. А рядом, на полянке
Колышет ветерок листву и ткань палатки,
И гнездышко твое как люльку раскачал.

  Анатолий Беднов, «Оляпка» (сонет), 2015

Источники

править
  1. 1 2 3 Аксаков С. Т. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». — Москва, «Правда», 1987 г.
  2. 1 2 А. В. Елисеев. На берегу Красного моря. — СПб.: «Русский вестник», No 6, 1883 г.
  3. 1 2 3 В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 Козлов П.К., «Дневники монголо-тибетской экспедиции. 1923-1926», (Научное наследство. Т. 30). — СПб: СПИФ «Наука» РАН, 2003 г.
  5. 1 2 В. Правдухин. Годы, тропы, ружье. — М.: изд-во Всекохотсоюза, 1929 г.
  6. 1 2 В. К. Арсеньев. «В дебрях Уссурийского края». М.: «Мысль», 1987 г.
  7. 1 2 П. Н. Барто. «Птичий хоровод». — М.: Детская литература, 1976 г.
  8. 1 2 Лена Элтанг в сборнике: «Петербург-нуар. Рассказы». — СПб.: «Азбука-Аттикус», 2013 г.
  9. Н. М. Пржевальский. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.
  10. Местное название птицы оляпки (прим. авт).
  11. Альберт Бакин. Новый год в плену стихии. — М.: «Наука и жизнь», № 12, 2009 г.
  12. Эдуард Шим в сборнике: Сказки советских писателей. — Мн.: Юнацтва, 1987 г.

См. также

править