Джон Мильтон

Джон Мильтон (англ. John Milton; 9 декабря 1608 — 8 ноября 1674) — английский поэт, публицист, политик и мыслитель. Его главное произведение — эпическая поэма «Потерянный рай».

Джон Мильтон

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Божественная философия! Ты не сурова и не суха, как думают глупцы, но музыкальна ты как лютня Аполлона! Отведав раз твоих плодов, уже вечно можно вкушать на твоём пиру тот сладкий нектар, от которого нет пресыщения.

Долг нечто гораздо более существенное, чем даже слова, и к исполнению его следует более благоговейно стремиться.

Дурные вести бегут, хорошие плетутся прихрамывая.

Кто восторжествовал с помощью силы, тот лишь наполовину победил своего врага.

Кто царствует внутри самого себя и управляет своими страстями, желаниями и опасениями, тот более чем царь.

Любовь должна не туманить, а освежать, не помрачать, а осветлять мысли, так как гнездиться она должна в сердце и в рассудке человека, а не служить только забавой для внешних чувств, порождающих одну только страсть.

Мир имеет свои не менее славные победы, чем война.

Нация, которая не может управлять собою, но отдаёт себя в рабство собственным вожделениям, будет порабощена другими хозяевами, которых она не выбирала, и будет служить им не добровольно, а против своей воли.

Одиночество порой — лучшее общество.

С меня довольно и малого числа читателей, лишь бы они достойны были понимать меня.

Супружество без любви лишено истинного бытия, добра, утешения, не имеет в себе ничего от Божьего установления, ничего, кроме самого убогого и низкого, чем легко может пренебречь любой уважающий себя человек. Плотская жизнь может продолжаться, но она не будет ни святой, ни чистой, ни поддерживающей священные узы брака, а станет в лучшем случае животной функцией… Ибо в человеческих делах душа является действующей силой, а тело в некотором смысле пассивно. И если в таком случае тело действует вопреки тому, чего требует душа, как может человек думать, что это действует он, а не нечто ниже его?

Поэзия

	И без твоего сатанинского взрыва Иаков, С жизнью простясь, воспарил к звездам в назначенный час. Лучше свой порох истрать на идолы и на монахов, Толпы которых сквернят впавший в язычество Рим: Ведь, не взорвавшись, они вовеки не смогут подняться Вверх по тропе, что ведёт нас от земли к небесам.
	Jäcobum <…> quidem sine te consortia serus adivit Astra, nec inferni pulveris usus ope. Sic potiùs fœdus in cælum pelle cucullos, Et quot habet brutos Roma profana Deos, Namque hac aut aliâ nisi quemque adjuveris arte, Crede mihi cæli vix bene scandet iter.
	— «На Пороховой заговор» (In Proditionem Bombardicam), 1625 или 1626

	Родина, мачеха с сердцем, что твёрже, чем белые скалы, В чьё основанье прибой бьёт у твоих берегов, Разве пристало тебе обходиться с сынами твоими Так, чтоб спасались они за рубежом от нужды…
	Patria dura parens, & saxis sævior albis Spumea quæ pulsat littoris unda tui, Siccine te decet innocuos exponere fætus; Siccine in externam ferrea cogis humum…
	— «Элегия IV», 1627

	К чему тебе, Шекспир наш бесподобный, Величественный памятник надгробный? Над местом, где твой прах святой зарыт, Не надо строить вечных пирамид — Заслуживаешь большего по праву Ты, первенец молвы, наперсник славы. В сердцах у нас себе воздвиг ты сам Нетленный и слепящий взоры храм. Тебя не обессмертило ваянье, Но множатся твоих трудов изданья, И глубиной дельфийских строк твоих Ты так дивишь всех, кто читает их, Что каменеем мы от восхищенья…
	What needs my Shakespear for his honour'd Bones, The labour of an age in piled Stones, Or that his hallow'd reliques should be hid Under a Star-ypointing Pyramid? Dear son of memory, great heir of Fame, What need'st thou such weak witnes of thy name? Thou in our wonder and astonishment Hast built thy self a live-long Monument. For whilst to th' shame of slow-endeavouring art, Thy easie numbers flow, and that each heart Hath from the leaves of thy unvalu'd Book, Those Delphick lines with deep impression took, Then thou our fancy of it self bereaving…
	— «К Шекспиру» (On Shakespear), 1630

	Мне двадцать три, и Время, этот вор, Неуловимый, дерзкий, быстрокрылый, Уносит дни моей весны унылой, Так и не давшей всходов до сих пор. Но лишь в обман ввожу, быть может, взор Я внешностью ребячливой и хилой, Превосходя в душе сокрытой силой Иного, кто на мысль и дело скор.
	How soon hath Time, the subtle thief of youth, Stol’n on his wing my three-and-twentieth year! My hasting days fly on with full career, But my late spring no bud or blossom shew’th. Perhaps my semblance might deceive the truth That I to manhood am arriv’d so near; And inward ripeness doth much less appear, That some more timely-happy spirits endu’th.
	— сонет по случаю своего 23-летия, 1632

	Часов свинцовостопых вереницу, Завистливое Время, подгоняй И тем, чего мы алчем до гробницы, В пути свою утробу наполняй; А так как все, что б ты ни поглощало, — Лишь суета и ложь, Ты мало обретёшь, Мы потеряем мало!
	Fly envious Time, till thou run out thy race, Call on the lazy leaden-stepping hours, Whose speed is but the heavy Plummets pace; And glut thy self with what thy womb devours, Which is no more then what is false and vain, And meerly mortal dross; So little is our loss, So little is thy gain.
	— «К времени» (On Time), 1630-е

	Пусть скорбный амарант, нарцисс печальный Нальют слезами чашечки свои И царственным покровом в миг прощальный Устелют море, коим у семьи И сверстников наш Люсидас похищен. <…> Архангел, сжалься! Пусть нам из пучины Доставят тело милое дельфины!
	Bid Amaranthus all his beauty shed, And Daffadillies fill their cups with tears, To strew the Laureat Herse where Lycid lies. For so to interpose a little ease, Let our frail thoughts dally with false surmise. <…> Look homeward Angel now, and melt with ruth: And, O ye Dolphins, waft the hapless youth.
	— «Люсидас», 1638

	«Как требовать труда, лишая глаз?» — Я вопрошаю. Но в ответ сурово Терпенье мне твердит: «Не просит бог Людских трудов. Он властвует над всеми. Служа ему, по тысячам дорог Мы все спешим, влача земное бремя. Но, может быть, не меньше служит тот Высокой воле, кто стоит и ждёт». — перевод С. Я. Маршака
	"Doth God exact day-labour, light denied?" I fondly ask. But Patience, to prevent That murmur, soon replies: "God doth not need Either man's work or his own gifts: who best Bear his mild yoke, they serve him best. His state Is kingly; thousands at his bidding speed And post o'er land and ocean without rest: They also serve who only stand and wait."
	— «О своей слепоте» (On His Blindness), между 1652 и 1655

	«Как может человек, коль зренья нет, Предвечному творцу служить успешно?» И в тот же миг я, малодушьем грешный, Услышал от Терпения ответ: «Твой труд и рвенье, смертный, бесполезны. Какая в них нужда царю царей, Коль ангелами он располагает? Лишь тот из вас слуга, ему любезный, Кто, не ропща под ношею своей, Всё принимает и превозмогает».
	— то же

Статьи о произведениях

• См. в отдельной категории

О Мильтоне

См. также Категория:Литература о Джоне Мильтоне

	Необходимо принимать во внимание <…> эффект, производимый целым. Читая, к примеру, Мильтона, мы вряд ли сможем назвать хотя бы одну строку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась бы удачной. Однако Мильтон и не собирался корпеть над изготовлением того, что принято называть «удачной строкой»: он стремился к созданию великолепных строф и гармонически цельных поэм…
	— Сэмюэль Кольридж, лекция о Шекспире и Мильтоне, 1808

Сычи орлов повсюду гнали; Любимцев таинственных сил Безумные всегда искали Лишить парения и крил. Вы, жертвы их остервененья, Сыны огня и вдохновенья, Мильтон, и Озеров, и Тасс! Земная жизнь была для вас Полна и скорбей и отравы; Вы в дальний храм безвестной славы Тернистою дорогой шли, Вы с жадностию в гроб легли. Но ныне смолкло вероломство: Пред вами падает во прах Благоговейное потомство; В священных, огненных стихах Народы слышат прорицанья Сокрытых для толпы судеб, Открытых взору дарованья! Что пользы? — Свой насущный хлеб Слезами грусти вы кропили; Вы мучились, пока не жили.

— Вильгельм Кюхельбекер, «Поэты», 1820

	Искажённые представления о невидимых силах — предметах поклонения Данте и его соперника Мильтона — всего лишь плащи и маски, под которыми эти великие поэты шествуют в вечность. Трудно определить, насколько они сознавали различия между их собственными верованиями и народными.
	The distorted notions of invisible things which Dante and his rival Milton have idealized, are merely the mask and the mantle in which these great poets walk through eternity enveloped and disguised. It is a difficult question to determine how far they were conscious of the distinction which must have subsisted in their minds between their own creeds and that of the people.
	— Перси Шелли, «Защита Поэзии», 1821

	Мильтон слишком литературен…
	Milton is too literary…
	— Ралф Эмерсон, «Поэт», 1844

1810-е

	В области белого стиха Мильтон, Томсон и наши драматурги сверкают, как маяки над пучиной, но и убеждают нас в существовании бесплодных и опасных скал; на которых они воздвигнуты.
	In blank verse, Milton, Thomson, and our dramatists, are the beacons that shine along the deep, but warn us from the rough and barren rock on which they are kindled.
	— Джордж Байрон, письмо Т. Муру 2 января 1814, предпосланное «Корсару»

	Мильтон стоит одиноко в эпохе, которую он озарял.
	Milton stands alone in the age which he illumined.
	— Перси Шелли, «Возмущение Ислама» (предисловие), 1817

	Властитель числ органа, Певец надмирных сфер! Нам дух твой невозбранно Являет меру мер И всех начал начало. Но лишь глупцу пристало Твой славить прах И, тщась почтить возвышенный твой гений, Пытаться гимн для скорбных песнопений Сложить в стихах. Ты пел для духов рая, Мелодий храм живой. Разлада не скрывая, Восторг дарил нам свой И крылья вдохновенья. — перевод В. В. Левика
	— Джон Китс, «При виде локона волос Мильтона», 21 января 1818

Обретаясь посреди <…> Девона, <…> я слышал, будто Мильтон, прежде чем написать свой ответ Сальмазию, побывал в здешних краях и в продолжение целого месяца по три часа кряду катался по близлежащему лугу, где до сих пор на равных промежутках виден отпечаток его носа. Гид по названному лугу утверждает также, что после данного катания на всех семи акрах на протяжении семи лет не выросло ни единого крапивного стебля, а с указанного времени из колючек произросла новая разновидность растения без шипов, коим нынешние щёголи пользуются для похлопывания по голенищам. Этот рассказ самым естественным образом заставил меня предположить, что шипы и колючки, ставшие эфирными вследствие вращательного движения мудреца и собранные в житницы его ума, вновь пришли в брожение и, обратившись против незадачливого Сальмазия, навлекли на него широко известную плачевную кончину. <…> поскольку наш земной шар состоит из определённого количества материи — <…> не меняется число образующих его атомов, <…> то, весьма вероятно, и некая определённая доля разума была вплетена в тончайший воздушный состав для улавливания его человеческим мозгом. <…> Мильтон, подобно луне, притягивал к себе волны разума, они до сих пор еще не отхлынули, но прибрежная полоса с галькой по-прежнему оголена. Я имею в виду всяких там Баков, а также авторов «Хенгистов» и современных Каслри: не будь Мильтон столь ненасытен, все они слыли бы мудрецами.

— Джон Китс, письмо Дж. Райсу 24 марта 1818

	Лишь Мильтон, злоязычьем уязвлённый, Взывал к возмездью Времени — и вот, Судья нелицемерный, непреклонный, Поэту Время славу воздаёт. Но он не лгал — гонимый, угнетённый, Не унижал таланта, <…> И умер, как жил, ненавистником тиранов. — перевод Т. Г. Гнедич и А. Л. Соколовского
	— Джордж Байрон, «Дон Жуан» (посвящение, 1819)