Джеймс Блиш

Джеймс Бенджамен Блиш (англ. James Benjamin Blish; 23 мая 1921 — 30 июля 1975) — американский писатель-фантаст. Литературную критику писал под псевдонимом Уильям Ателинг мл. (William Atheling, Jr.).

Джеймс Блиш

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

	... хотя <моя> читательская аудитория (или, по крайней мере, мой совокупный тираж) составляет более пяти миллионов, накопленных за 22 года, я получил всего лишь 56 писем от читателей, и 47 из них были написаны, чтобы сказать мне, что я был грязным фашистом, иезуитом, негролюбом, либералом, коммунистом, промывателем мозгов с Мэдисон-авеню, антисемитом, прогнившим капиталистическим апологетом, бисексуалом-извращенцем, эстетом или пропагандистом XXXизма (укажите здесь собственный эпитет).
	… out of a readership (or at least, a sales record) of better than five million, accumulated over 22 years, I have only 56 letters from book readers, and 47 of them were written to tell me that I was a dirty fascist, Jesuit, nigger-lover, liberal, Communist, Madison-Avenue brain-washer, anti-Semite, corrupt capitalist apologist, bisexual pervert, aesthete or propagandist for XXXism (supply your own term here).
	— «То, что под руками», гл. «Путешествие в один конец», 1962

	Рассудительной критики можно ожидать только от англичан, поскольку в США разумных рецензентов нет вообще. — сделан Станиславом Лемом
	— «То, что под руками», парафраз-резюме гл. «An Answer of Sorts», 1963

	... с детства и примерно лет до 23-х мне просто и в голову не приходило, что можно писать что-нибудь, кроме фантастики.
	— интервью, 1967

... научная фантастика позволяет описывать стоящие перед человеком проблемы и его переживания, так сказать, в почти чистом виде; в своих лучших образцах научная фантастика — это литература предельных ситуаций, причем ситуацию выдвигает не общество и не история, а сам автор, руководствуясь соображениями наиболее выразительной характеристики своих героев, не испытывая никаких ограничений, если не считать границ научно возможного; даже принцип научной вероятности здесь необязателен. Независимо от своей эстетической ценности научная фантастика может выполнять и социальную функцию. Её тема — это прежде всего воздействие науки и техники на каждодневную жизнь человека; об этом воздействии почти совсем не говорится в других областях современной литературы. <…> Поэтому важна сама постановка вопроса научной фантастикой, ибо она дает читателю представление о характере общества, в котором он живёт.

	Уэллс изначально использовал этот термин для обозначения того, что мы сегодня назвали бы «твёрдой» научной фантастикой, в которой основанием для повествования выступает сознательное стремление опираться на уже известные (в момент написания) факты, и уж если в повествовании также встречалось некое чудо, то по крайней мере речь не должна была идти о целом арсенале чудес.
	Wells used the term originally to cover what we would today call ‘hard’ science fiction, in which a conscientious attempt to be faithful to already known facts (as of the date of writing) was the substrate on which the story was to be built, and if the story was also to contain a miracle, it ought at least not to contain a whole arsenal of them.
	— «Больше того, что под руками», 1970

Рецензии

Весь сюжет «Империи атома» почти целиком списан с жизни императора Клавдия, и, что более важно, с блестящего романа Роберта Грейвса «Я, Клавдий». Не было сделано никаких серьёзных усилий, чтобы скрыть улики — большинство имён главных героев завуалированы весьма прозрачно: Клейн — это Клавдий, Тьюс – Тиберий, Лидия – Ливия, и т. д. Линн ван Вогта — Рим Августа почти в каждой детали (даже в чеканке на сестерциях). — в пересказе Деймона Найта, 1956

The entire story <of Empire of the Atom>is lifted almost bodily from the life of Claudius Caesar, and, more to the point, from Robert Graves’ brilliant novel, I, Claudius. No serious effort has been made to efface the evidence — most of the names of principal characters are transparent disguises, Clane for Claudius, Tews for Tiberius, Lydia for Livia, &c. Van Vogt’s Linn is Augustan Rome in almost every detail. (Even the coinage is in sesterces.)

О Блише

	... Ателинг, знаток колдовских книг с бельмом на глазу, который усматривал знамения в частях речи и читал всем нотации своим гнусавым голосом,..
	... Father Atheling, a wall-eyed grimoiran who saw portents in parts of speech and lectured everyone in a tense nasal voice...
	— автопародия, «Чёрная пасха» (XIV), 1967

	<В НФ> сама физика нередко то фантастическая (у Блиша), то реальная (у Кларка) оказывается причиной и пружиной повествования. Здесь можно натолкнуться на странные, запутанные, даже необычно скомпонованные гипотезы, например, те, какие так обожает Блиш. — перевод: Е. П. Вайсброт, В. Борисов, 2004
	— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (Космическая фантастика), 1970, 1972

	Найт и Блиш — люди в научной фантастике достаточно исключительные: оба интеллигентны, не страдают ни недостатком эрудиции <…>, ни отсутствием чувства юмора. Поэтому их крайне негативное отношение к большей части типичной продукции было источником многочисленных трений и антипатий.
	— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (примечание 4)

Грех Блиша и Найта, невинный впрочем, состоит в том, что оба они просто разобрали текущую продукцию SF, то есть уделили внимание всем авторам без исключения. Негативная, сокрушительная критика литературной дешёвки, которую осуществил Найт, принимая во внимание её размеры и обстоятельность, абсолютно напрасна, поскольку авторам-остолопам и так уже нельзя ничем помочь, а общественность, как уже говорилось, на такие критические дисквалификации ровным счетом не обращает внимания.

— Станислав Лем, «Science fiction: безнадёжный случай с исключениями», 1972

О произведениях

	В книге Блиша <…> описываются такие времена, особенно в «Поверхностном натяжении», в которых автор, кажется, достигает самых отдалённых границ научной экстраполяции; но большинство деталей в книге проработаны в великолепной убедительной манере, до такой степени, что читатель точно знает, каково это — быть аммиакокровным жителем Ганимеда, обезьяноподобным жителем-верхолазом Теллуры, микроскопическим обитателем пруда на планете Тау Кита... и всё же оставаться человеком. Это прекрасный том, иллюстрирующий такую характеристику Блиша, как баланс между мышлением и написанием историй, усиливающими друг друга.
	The Blish book <…> there are times, particularly in <Surface Tension>, when Blish seems to pass the most remote bounds of scientific extrapolation; but for most of the book the details are worked out in magnificently convincing manner, to the point where the reader knows precisely what it is like to be an ammonia-blooded citizen of Ganymede, a monkey-like treetop-dweller on Tellura, a microscopic pond-swimmer on a planet of Tau Ceti... and still to be a man. It's a volume nicely illustrating the characteristic Blish balance between thinking and storytelling, with each reinforcing the other.
	— Энтони Бучер, 1957

Конечно, можно излагать романы Блиша <из цикла «Города в полёте»> более благосклонным образом, назвав их, например, аллегориями, критически нацеленными на капиталистическую реальность Соединенных Штатов, потому что ведь именно их образ — как одну гигантскую гангстерско-политико-бизнесовую авантюру изображает автор и называет созданный образ «Космосом». Но какова вообще-то познавательная художественная ценность такого творчества? На мой взгляд — нулевая. Для того чтобы продемонстрировать несоответствие полицейско-бандитских и капиталистических методов управления обществом, Космос отнюдь не нужен. Впрочем, Космоса-то в романах цикла-трилогии и нет. Есть только выхваченные из него названия звёзд, Магеллановых Облаков, планет, напичканных земными проблемами и растянутых на скелетах рассказов, которые никоим образом невозможно было бы раздуть до размеров Универсума. Вместо типичного для фэнтези «эскапизма в чистейшую сказочность» мы получаем здесь образ ретирады в «чистую сенсацию». В таком случае уж абсолютную историческую правду предлагают «Три мушкетёра» Дюма по сравнению с той «познавательной нагрузкой», которую всучивает нам Блиш своей галактической авантюрой. Однако же следует признать его ремесленническую тщательность и ту оригинальность, с которой он пытается изображать будущее оружие и занятия. Потому что писатели второй и третьей шеренги даже приключения не умеют толково сконструировать, а таковыми космическая научная фантастика кишмя кишит.

— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (Космическая фантастика), 1970, 1972

Статьи о произведениях

• см. Категория:Произведения Джеймса Блиша