Владимир Васильевич Безсмертный

Влади́мир Васи́льевич Безсме́ртный (6 мая 1912 — 2002, Москва) — советский и российский геолог, минералог, петрограф и петролог, специалист в области рудных месторождений, кандидат геолого-минералогических наук, доцент московского педагогического института.

Владимир Васильевич Безсмертный

Статья в Википедии

В 1979 году в честь Владимира Безсмертного и его жены Марианны Безсмертной (1915-1991) был назван впервые найденный годом ранее на центральной Камчатке новый полиметаллический минерал безсмертновит (англ. bezsmertnovite), по составу — плюмботеллурид золота, меди, железа и серебра, яркостью цвета превосходящий даже самородное золото.

Цитаты из воспоминаний

Мне посчастливилось познакомиться с Владимиром Ивановичем Вернадским в 1937 г<оду>, когда я закончил Горный институт в г. Днепропетровске и в качестве молодого, ещё не оперившегося, но не лишенного самомнения, специалиста направлялся в Казахстан на одно из свинцовых месторождений хр<ебта> Каратау. До этого, пока я учился в г. Киеве и жил у своей тётки, сестры отца, Безсмертной Марии Ивановны, мне не раз приходилось слышать от неё самые добрые и душевные отзывы об академике В.И. Вернадском как о большом учёном, строгом, но простом в обращении с окружающими его людьми, человеке, очень занятом и постоянно ищущем новых путей в науке. В то время я ещё только приобщался к геологическим знаниям, и эти характеристики воспринимал не очень глубоко, но позже убедился в их справедливости.:189

— «Встречи с академиком В. И. Вернадским», до марта 1981

В Москве я созвонился с Владимиром Ивановичем, и он пригласил меня к себе на квартиру в Дурновский переулок к 1230 <часам дня>. Очевидно, это было время обеденного перерыва. <...> Это был уже старик с седыми волосами, седой бородой и усами. С этим обликом благородного старца сильно контрастировали живые, совсем молодые и пытливые глаза. Он спросил о здоровье Марии Ивановны, о том, куда я направляюсь после окончания вуза, каковы мои устремления, знаю ли я какой-либо иностранный язык. Я отвечал односложно и чувствовал себя несколько скованным. Распечатывая пакет, Владимир Иванович очень удивился его содержимому и сказал, что совершенно не помнит, чтобы передавал платиновые тигли Марии Ивановне. Между тем, из рассказов тёти я знал, что учёный обладал феноменальной памятью в отношении встречавшихся с ним людей, а также фамилий и имен отечественных и зарубежных учёных. Очевидно, материальные интересы оставались где-то за гранью его восприятия. Беседа длилась минут 10–15, и я почувствовал, что пора уходить. Владимир Иванович меня не удерживал, просил написать по приезде на место работы и обещал поддерживать переписку.:192-193

— «Встречи с академиком В. И. Вернадским», до марта 1981

Не помню точно, когда я написал Владимиру Ивановичу первое письмо. Ответ, в виде небольшой записки, напечатанной на машинке, я получил в начале 1939 г. Вместе с письмом пришёл оттиск работы, посвященный строению силикатов и алюмосиликатов. <...> Владимир Иванович просил сообщить мои впечатления о присланной работе. Помню, я перечитал её дважды и хотя не во всем разобрался, но работа мне понравилась; некоторые высказывания созвучно перекликались с собственными небольшими наблюдениями. Будучи ещё на преддипломной практике в 1936 г. на Ачисайском руднике уникального свинцового месторождения Центрального Каратау, известного под именем Турланского, я заинтересовался новым минералом мореснетитом, алюмосиликатом цинка с существенной примесью углерода. Под впечатлением прочитанной работы в ответном письме Владимиру Ивановичу я высказал предположение, не может ли мореснетит являться механической смесью алюмокарбоната цинка с алюмосиликатной кислотой (было известно, что содержание цинка в минерале непостоянно и изменяется в пределах от 10 до 30%)?:193

— «Встречи с академиком В. И. Вернадским», до марта 1981

Весной 1939 г. я получил санаторную путевку в Крым. В Москве я позвонил Владимиру Ивановичу и примерно в то же время, как и в первый раз, состоялась наша вторая встреча с великим учёным. Встреча произошла на квартире, в библиотеке Владимира Ивановича. Особых перемен в облике ученого я не заметил: все также пытливо на собеседника смотрели совсем юные живые глаза. <...> Запомнилась одна деталь беседы: расспрашивая меня об условиях работы, особенностях месторождений, на которых я трудился, Владимир Иванович неожиданно предложил мне посетить Минералогический музей АН СССР и посмотреть только что полученную коллекцию боливийских оловянных руд. Он рассказал мне очень интересную предысторию этой коллекции. Оказалось, что она была получена по инициативе Владимира Ивановича, который, случайно узнав фамилию главного инженера одного из крупных оловянных рудников Боливии, написал ему письмо с просьбой прислать коллекцию руд. <...> К удивлению Владимира Ивановича ответ пришел на русском. Главный инженер оказался выходцем из России. Он обещал прислать коллекцию руд, но, в свою очередь, просил Владимира Ивановича выслать ему коллекцию советских марок. «Сделка» состоялась, и коллекция руд была получена. Меня, ещё не искушенного геолога, поразили эти руды своим заурядным обликом какой-то темноцветной коричневой породы. Только вес образцов выдавал их принадлежность к рудам. Это были образцы деревянистого касситерита, в общем, не очень характерного для Боливии, но типичного для мексиканских руд. Образцы напомнили мне позже каратаусские фосфориты, которые визуально нельзя отличить от вмещающих их известняков и доломитов.:194-195

— «Встречи с академиком В. И. Вернадским», до марта 1981

Я не сразу узнал о переезде Академии наук <СССР> и Владимира Ивановича в Казахстан в Боровое. Пытался восстановить переписку в 1942 г., но письмо, видимо, затерялось. Будучи на Всесоюзном совещании геологов по сырьевой базе Министерства цветной металлургии СССР в Москве в феврале 1943 г., я узнал о награждении Владимира Ивановича в связи с его 80-летием Орденом Трудового Красного Знамени, порадовался за него и послал поздравительную телеграмму. Я не знал тогда, что Владимир Иванович в начале 1943 г. осиротел, т<ак> к<ак> из жизни ушла <его жена> Наталья Егоровна.:194-195

— «Встречи с академиком В. И. Вернадским», до марта 1981

Из писем

Мне показалось необходимым послать также образец сильно ожелезненной глины, залегающей обычно между линзочной мореснетита и свинцово-цинковым рудным телом. Не исключена возможность, что в этой глине, кроме примеси окислов железа, могут присутствовать в каких-либо соединениях Pb, Zn, Cu, возможно и редкие земли. К сожалению, глина от долгого лежания на воздухе потрескалась. Буду очень рад, если посланные образцы представят для Вас хоть некоторый интерес. В Байжансайской г<еолого>р<азведочной> п<артии> я работаю сейчас в качестве прораба по опробованию. Работа скучноватая, а относительно обстановки и говорить ничего: глушь беспросветная.:201-202

— из письма В. И. Вернадскому, 14 августа 1937

С февраля м<еся>ца с<его> года у меня изменился характер работы, а в связи с последним — и местожительства. Работаю сейчас в качестве рудничного геолога на цинково-свинцовом р<удни>ке Хантаги. Минералогия м<есторожде>ния проста. Интересной является здешняя цинковая обманка, в которой по устным сообщения некоторых геологов содержится до 0,2% германия. Отсутствие микроскопа, приличной хим<ической> лаборатории, а с другой стороны, и свободного времени лишают меня возможности заняться хантагинскими рудами.:204

— из письма В. И. Вернадскому, 30 мая 1938

Несколько слов о себе. Я не сказал Вам в Москве, что я теперь один. Как-то неприятно было говорить об этом. Мои развлечения — работа, книги, радио. Я с сожалением должен признаться Вам, что посвятить себя целиком книге еще не могу. Может быть, в силу возраста или темперамента, но не могу, и это очень обидно. Мои соседи — народ семейный и замкнутый. Выходной день волей-неволей остаёшься наедине с самим собою, со своими мыслями.:207

— из письма В. И. Вернадскому, 30 января 1940

Вместе с ликвидацией треста рассеялись как дым мои мечты о камералке в Москве осенью и работе, наметки которой я Вам читал в декабре прошлого года. Я всё более склоняюсь к мысли о том, что моё дальнейшее сидение в Байжансае не только не полезно для меня, но и для производства. Я попытаюсь осенью оставить работу здесь. Моя мечта — переменить сидячий образ жизни в провинции на полукочевой, с выездом в экспедицию летом и обработкой материалов в городе зимой. Что выйдет из этой очередной мечты — не знаю.:207

— из письма В. И. Вернадскому, 14 июля 1940

Может быть, это моё письмо покажется Вам несколько необычным: я и сам долгое время не решался затруднять Вас своей просьбой. Четвертый год я работаю в здешних местах, второй год пытаюсь выбраться отсюда для того, чтобы пополнить свои знания, устроить свою личную жизнь. Потом можно опять в глушь и даже подальше. В прошлом году я мог бы уехать отсюда, но гражданский долг не позволил мне сделать это: нужен был работник, более-менее знающий здешние места, а его не было. Я остался ещё на год. <...> Мне очень не хотелось оставаться здесь, но вчера я получил выписку из приказа по тресту, где значится, что я назначаюсь ст<аршим> геологом здешней партии. Вот я и решил обратиться к Вам, Владимир Иванович, с просьбой: если Вас не затруднит и Вы сможете оказать мне содействие в переводе на какую-либо геологического характера работу в Москве или с выездом и последующей обработкой <материала> в Москве. <...> Просто терпения нет оставаться здесь дальше.:207

— из письма В. И. Вернадскому, 6 ноября 1940

Мое желание выехать отсюда чуть было не оформилось в договор с «Дальстроем». Поездка на Колыму представлялась чем-то новым и интересным. Однако пока воздерживаюсь от этого шага, но не уверен – прав ли? Вынужденное пребывание здесь думал использовать с пользой для себя и работы: прежде всего, хочу обстучать молотком все более-менее интересные в смысле оруденения площади района и в первую очередь изучить поверхность участка. Думаю также организовать хоть самый примитивный минералогический музей и шлифовальную мастерскую. Плохонький микроскоп здесь есть.:217

— из письма В. И. Вернадскому, 7 июня 1941

Узнал о Вашем пребывании в Боровом и пользуясь временным пребыванием в тылу (я все ещё продолжаю считать свои отсрочки и броню явлением временным) для того, чтобы сообщить несколько строк о судьбе Марии Ивановны <Безсмертной>, отца и о своей, а также, естественно, в надежде получить и от Вас весточку. Надеюсь, что Вы выдержали первый вал мирового урагана без существенных травматических нарушений и живете в обстановке, позволяющей Вам продуктивно продолжать Вашу творческую деятельность.:218-219

— из письма В. И. Вернадскому, 9 мая 1942

Надо сказать, что если условия работы и были здесь далеко не блестящими до войны, то последние два года они сильно ухудшились. Правда, материально, благодаря своему небольшому хозяйству и огороду, я не испытываю сколько-нибудь существенных недостатков (семья у меня — я да жена), зато моё жилье, обстановка на работе и положение негра от геологии, создавшееся последнее время, меня не могли удовлетворить и я вновь настойчиво и энергично начал добиваться своего освобождения от работы хотя бы в Кантагах. <...> Я буквально задыхаюсь здесь в этом вареве алчущих. Лавры Талейрана нынче не дают покоя местной администрации. У меня есть желание продолжить учебу и я хочу попытать счастья поступить аспирантом в Геологический институт В<сесоюзной> а<кадемии> н<аук>. Мне безразличен даже уклон: общегеологический, тектонический, минералогический или какой-либо другой. Ближе всего мне, безусловно, рудые м<есторожде>ния, если такой профиль существует, но я не знаю, освободит ли меня аспирантура от работы здесь, есть ли какая-либо вероятность быть принятым, что для этого нужно сделать, сможите ли Вы оказать мне какое-либо содействие!? Я обращаюсь к Вам потому, что в данный момент мне не с кем посоветоваться.:221-222

— из письма В. И. Вернадскому, 16 июля 1944

Цитаты о Владимире Безсмертном

	Вчера был утром Влад<имир> Вас<ильевич> Бессмертный перед отъездом в область цинк-св<инцовых> руд в Казахской респ<ублике>. С ним <говорили> о работе над Pb–Zn <свинцово-цинковыми> местор<ождениями>. Он <производит> — хорошее впечатление. Это старая связь с Киевом и моей работой в Украинской академии. Его тётка — М<ария> Ив<ановна> (Бессмертная) (старая <социал>-р<еволюционерка>).:517
	— Владимир Вернадский, из дневников, <Москва>, 19 декабря 1939, утро

Нужно отметить, что риккардит и другие теллуриды меди в отражённом свете характеризуются исключительно яркой цветовой гаммой, сильными эффектами двуотражения и анизотропии, поэтому считалось, что для их диагностики достаточно качественной оценки оптических свойств. В первичных рудах некоторых из месторождений, перечисленных выше, очень мало минералов меди. Поэтому нам показалось маловероятным, что повсеместно гипогенные теллуриды золота замещаются гипергенными теллуридами меди; вкралось сомнение в правильности диагностики риккардита и вейссита в рудах этих месторождений. Первым объектом наших исследований были образцы руд из зоны выветривания неогенового золото-теллуридного месторождения Дальнего Востока, в котором был описан риккардит. Детальное изучение, проведенное по инициативе и при участии М.С. Безсмертной и В.В. Безсмертного, не подтвердило наличие риккардита.:140-141

— Эрнст Спиридонов, Татьяна Чвилёва, «Новые минералы золота — плюмботеллуриды золота, меди, железа, серебра (группа билибинскита)», 1982

	Безсмертновит Au4Cu(Te,Pb) — минерал открыт в 1978 г. в зоне окисления месторождения на Дальнем Востоке. Назван в честь М. С. Безсмертной и В. В. Безсмертного — известных исследователей в области минераграфии и рудных месторождений.
	— Леонид Громов, «Названное именем геолога», 1982

Глядя со всех сторон... и даже со стороны источника света, что показательно, её можно было бы назвать — тенью. Пожизненной и, одновременно, безсмертной тенью своего пожизненного и, одновременно, безсмертного мужа. И в этом состояла бы самая унылая и банальная правда жизни. Та предельно пошлая правда, о которой не стоило бы труда открывать рот говорить, если бы..., — да..., — если бы тень не имела вид значительно больше своего предмета. — К тому же, если дать себе труд хотя бы немного присмотреться, она была не одна. По существу, их было двое: Мари и Анна. Почти как в Париже. И обе — невероятно живые. Даже тогда. А он — один. Вялый и едва заметный дядя-Володя. Маленький профессор рядом со своей большой тенью. Пожалуй, особенно выпукло это бросалось в глаза — как раз тогда, в конце 1980-х. На последнем этаже распадающегося советского здания. Точнее говоря, в конце жизни, конечно. Когда ей, его тени, оставалось светить каких-то жалких полтора года. А ему, самому́ — чадить ещё целую дюжину лет... Дюжину лет того извечного кошмара, который пошлые чиновники называют красивым термином «дожитие».:294

— Ник.Семёнов, Юр.Ханон, «Чёрный ящик НС-44х» (тетрадь шестая), 2013

	В.И. Вернадский знал В.М. Безсмертного как родного племянника М.И. Безсмертной, которая, в свою очередь, познакомилась с Вернадским в период своей учебы на Высших женских курсах. <...> В.В. Безсмертный воспитывался (это подтверждают и его воспоминания) <в семье> М.И. Безсмертной, что, возможно, и определило его профессиональную судьбу — он поступил в Днепропетровский горный институт.:185-187
	— Евгений Янин, «Владимир Васильевич Безсмертный и его воспоминания о В. И. Вернадском», 2019

Точных сведений о Василии Ивановиче Безсмертном (?–1942) обнаружить не удалось. В своих воспоминаниях и письмах В.В. Безсмертный очень скупо пишет о своем отце (о матери он вообще ничего не сообщает). <...> Потом он <Василий Иванович Безсмертный> переезжает в село Чаян (Шаян) Южно-Казахстанской области и работает здесь, судя по всему, в местной больнице. Именно в этот район (район Каратау) и приехал в 1937 г. на работу молодой геолог В.В. Безсмертный (в письме Вернадскому – см. ниже – он прямо напишет, что «выбор Каратау был предопределен местом жительства отца»).:187

— Евгений Янин, «Владимир Васильевич Безсмертный и его воспоминания о В. И. Вернадском», 2019

24 мая 1937 г. М.И. Безсмертная пишет Вернадскому, что у нее до сих пор находятся его некоторые вещи (платиновые чашки, платиновые тигли, платиновая ложечка, агатовая ступка с пестиком). Она «попросила своего племянника Владимира Васильевича Безсмертного, только что кончившего геолога, в обмен на радость познакомиться с Вами, отвезти их к Вам. Мы Вас искали сначала телеграммой в Ленинграде в Радиевом институте, оттуда ответили, что Вы выехали в Москву. И вот я направляю моего посланного к Вам в Москву». В 1981 г. В.В. Безсмертный передал в Кабинет-музей В.И. Вернадского при ГЕОХИ РАН (тогда ГЕОХИ АН СССР) машинописную рукопись своих воспоминаний о встречах с В.И. Вернадским, которые публикуются ниже. В качестве приложения к ним приводятся письма В.В. Безсмертного к Вернадскому, копии писем последнего к автору воспоминаний и полный текст письма М.И. Безсмертной Вернадскому...:188

— Евгений Янин, «Владимир Васильевич Безсмертный и его воспоминания о В. И. Вернадском», 2019

	Безсмертновит (bezsmertnovite; в честь русских геологов Марианны Сергеевны Безсмертной (1914–1991), ИМГРЭ РАН, Москва, Россия, и Владимира Васильевича Безсмертного (1912–2002), Педагогический институт, Москва, Россия) — м-л, Au4CuTe. Ромб. Pmmn. Агинское золоторудное м-ние, Камчатка, Россия. Спиридонов Э. М., Чвилева Т. Н. <...>. 1979.:63
	— Владимир Кривовичев, «Минеральные виды», 2021

Библиография

• Безсмертный В. В., Камшилина Е. М. Краткий отчет о деятельности Междуведомственного научного совета по изучению закономерностей размещения полезных ископаемых и его отраслевых комиссии в 1959–1960 гг. Закономерности размещения полезных ископаемых. Том 5. — М.: Изд-во АН СССР, 1962 г. — с. 624–629.
• Спиридонов Э. М., Безсмертная М. С., Чвилёва Т. Н., Безсмертный В. В. Билибинскит Au₃Cu₂PbTe₂ — новый минерал золото-теллуридных месторождений. — М.: Записки Российского минералогического общества, том 107, № 3,, 1978 г. — с. 310-315.

См. также

• Безсмертновит
• Петцит
• Штютцит
• Богдановит
• Билибинскит
• Марианна Безсмертная
• Борис Вронский
• Пётр Драверт
• Пётр Чирвинский