Этюд (шахматы)
Этю́д в шахматах или Ша́хматный этю́д (от фр. étude, буквально — изучение, исследование) — составленная шахматным композитором позиция, в которой одной из сторон (обычно белым) предлагается выполнить задание (выиграть или сделать ничью) без указания количества ходов, необходимых для достижения этой цели. Шахматист, составляющий этюды, называется этюдистом.
Этюд более близок к практической шахматной партии, чем задача. Начальная позиция этюда выглядит обычно естественной и напоминает положение из партии (чаще всего из эндшпиля, реже — из середины игры). Решение этюда состоит в нахождении задуманного автором пути, ведущего к выполнению задания.
Этюд в коротких цитатах
править— Владимир Набоков, «Стихи и задачи», 1969 |
— Иосиф Бродский, «Посвящается Ялте», 1969 |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
В раскладе сил сталинской эпохи «формализм» был обязан исполнять предназначенную ему свыше роль «контрсоцреализма». Разыгрывалось нечто вроде шахматного этюда, где по условию «белые начинают» и ставят чёрным «мат в три хода».[4] | |
— Мария Чегодаева, «Соцреализм: Мифы и реальность», 2003 |
Этюд в публицистике и научно-популярной литературе
правитьСледует понимать, что в задачах для шахматистов борьба ведется не между белыми и чёрными, а между составителем этюда и человеком, который пытается его решить. Точно также в классном художественном произведении настоящий конфликт разворачивается не между персонажами, а между автором и окружающим миром…[1] | |
— Владимир Набоков, «Стихи и задачи», 1969 |
«Борьба за реалистическое искусство должна быть доведена до конца» (так и хочется продолжить: до конца искусства), ― давала установку редакционная статья в журнале «Искусство». Но если бы «формализм» и впрямь был истреблен «до конца», «соцреализм» погиб бы вместе с ним: он должен был вечно и неустанно торжествовать победу над «формализмом», ниспровергать его, красоваться над поверженным. В раскладе сил сталинской эпохи «формализм» был обязан исполнять предназначенную ему свыше роль «контрсоцреализма». Разыгрывалось нечто вроде шахматного этюда, где по условию «белые начинают» и ставят чёрным «мат в три хода». Черные обречены на мат, но просто снять черные фигуры с доски невозможно ― одни белые без черных не играют. «Формализму» навязывались, в нем изобличались и предавались анафеме те «зловредные» свойства, которых в «социалистическом реализме» быть не могло. В этом смысле анализ свойств советского (правильнее было бы сказать «антисоветского») «формализма» может быть весьма полезен: он помогает уяснить «от противного», каким обязан был быть «соцреализм» и каким он быть не имел права.[4] | |
— Мария Чегодаева, «Соцреализм: Мифы и реальность», 2003 |
Дело в том, что правильность хода мыслей обычно определяется по содержанию найденных вариантов. Если отличить содержательный вариант от бессодержательного ты не в состоянии, резко возрастает объем расчетов и время, нужное на поиск решения. А вот необходимость в оценке позиции при решении задач практически отсутствует. Все расчёты ведутся «до мата» или, в этюдах, до позиции, в которой исход борьбы ясен. Тот, кому трудности с оценкой позиции мешают совершенствоваться в практической игре, может добиться успехов в решении композиций. Улучшать навык решения шахматных задач можно тренировкой. Любая тренировка расчета всегда пойдет на пользу.[5] | |
— Георгий Евсеев, «Наш спорт», 2004 |
Этот этюд придумал шахматный король Василий Смыслов. Все белые пешки под наблюдением, а черной как будто ничто не мешает отправиться вперед. И в конце концов она действительно станет ферзем. Но, увы, это не поможет черным добиться победы.[6] | |
— Евгений Гик, «Бакинский вундеркинд № 2», 2007 |
Этюд в мемуарах, письмах и дневниковой прозе
правитьТолько мы познакомились, он предложил сыграть тренировочный матч ― все три партии я проиграл. Летом 1924 года Серёжа был мне не по плечу; впрочем, очень быстро я его обогнал. Призванием Серёжи была не практическая игра, а составление этюдов. Когда он играл в шахматы, он всегда искал «этюд», которого не было, и терпел неудачи. Но через год-два он добился полного признания как композитор. Помню, как Сережа показывал свой этюд Леониду Ивановичу Куббелю, одному из величайших композиторов и проблемистов. Леонид Иванович долго пыхтел, но так и не решил этюда ― с Куббелем это редко бывало. Когда Сережа показал решение, Леонид Иванович посмотрел на моего товарища с удивлением.[7] | |
— Михаил Ботвинник, «Первые ходы», 1971 |
Давно я, фантаст и этюдист, мечтал совместить фантастику и шахматы в одной книге. Читатель, следя за судьбой героев, мог бы открыть красоту шахматной борьбы и заметить схожесть приемов мышления за доской и в жизни. «Твори, выдумывай, пробуй!» – изобретательская заповедь Маяковского применима и на шестидесяти четырех клетках, которыми якобы воспользовалась богиня шахмат. Каисса для своего подарка людям. И вот книга, включившая в себя мои избранные этюды, написана. Мне хотелось, чтобы ее мог читать и не шахматист. Читателю судить, как удалось это. Но если он, не искушенный в шахматах, заинтересуется мудрой игрой, я буду счастлив.[3] | |
— Александр Казанцев, предисловие к книге «Дар Каиссы», 1975 |
На пятой доске играл тоже техник завода. Михаил Николаевич Платов. Помню, я был поражен, узнав, что этот тихий, невысокий и полный человек, уже в летах, был одним из братьев Платовых, признанных классиков шахматного этюда. Но, как ни странно, мы с ним, встречаясь часто, почти не занимались этюдами. Он говорил, что отошел от этого, а может быть, ему не нравились мои этюды. Зато играть лёгкие партии он обожал. Но играл неважно. И даже на пятой доске не всегда мог защитить честь нашего завода.[3] | |
— Александр Казанцев, «Роковая мина», 1975 |
В этом служении шахматам я бывал не одинок. «Двоим достаточно сесть по обе стороны волшебного зеркала, противоборствуя…» | |
— Александр Казанцев, «Поэты не умирают», 1975 |
Особенно сильных шахматистов среди нашей команды не было, и наибольшей известностью в шахматном мире пользовался писатель Абрам Соломонович Гурвич. Ныне он признанный классик шахматного этюда, разработавший его эстетику. Тогда же, после перенесенной болезни, ограничившей его подвижность, играть он не стал, а пристроился у моей доски, как собрат по этюдам, наблюдателем.[3] | |
— Александр Казанцев, «Блестящий проигрыш», 1975 |
Этюд в беллетристике и художественной прозе
править– Говорят, шахматный этюд — это позиция, в которой авторский замысел еще не опровергнут. — солидно начал Гусаков… и рассмеялся. <...> | |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
В шахматный клуб Костя прибежал запыхавшись. Ни на кого не смотря, он прошел через зрительный зал к столикам, мельком взглянув на демонстрационную доску. На ней была отложенная позиция. | |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
Костя встал, пожал счастливому Верейскому руку и сказал: | |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
И еще увлекла Костю идея нового этюда. В шахматных задачах есть тема «прокладки пути», ее называют «бристольской». Суть ее – в парадоксальности первого хода: белая дальнобойная фигура уходит на край доски, выбывая из игры, но освобождая путь другой фигуре, завершающей замысел. Идея эта в сознании Кости своеобразно преломилась. Поток воздуха устремляется в небо, и за ним следом поднимается вся труба. Пусть белый слон уподобится потоку воздуха, устремляющемуся в небо, а вслед за ним последует белый король, олицетворяющий собой все сооружение. | |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
Он задумал этюд на «посрамление грубой силы». Пусть у черных будет огромное материальное преимущество, которое окажется бессильным против изобретательности белых. Постепенно, ход за ходом (он составлял этюды с конца, от завершающей позиции, стремясь содержательной борьбой прийти к ней) положение оттачивалось на его доске. Черные, несмотря на своего лишнего слона и ферзя за ладью белых, вынуждены были подчиниться воле противника и, защищаясь от грозящего мата, занять своими мощными фигурами поля вокруг короля, дав возможность слабой пешечке нанести решающий удар. | |
— Александр Казанцев, «Дар Каиссы» (повесть), 1975 |
– Я очень рад, что встретился за доской с этюдистом. | |
— Александр Казанцев, «Блестящий проигрыш», 1975 |
Этюд в поэзии
правитьПовесив трубку, я прибрал посуду | |
— Иосиф Бродский, «Посвящается Ялте», 1969 |
В порядке шахматном как будто позвонки: | |
— Наталья Максимова, «Шахматный этюд для костоправа», 2004 |
Источники
править- ↑ 1 2 Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 томах — М.: Правда, 1990 г. Том первый
- ↑ 1 2 Иосиф Бродский. Собрание сочинений: В 7 томах. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001 г. Том 2
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 А. П. Казанцев. Дар Каиссы. — М.: Физкультура и спорт, 1983 г.
- ↑ 1 2 М. А. Чегодаева. Соцреализм: Мифы и реальность. — М.: Захаров, 2003 г.
- ↑ Георгий Евсеев. Наш спорт. — М.: «64 — Шахматное обозрение» от 15 октября 2004 г.
- ↑ Евгений Гик. Бакинский вундеркинд № 2. — М.: «Наука и жизнь», № 3, 2007 г.
- ↑ Михаил Ботвинник. Первые ходы. Глава из воспоминаний. — М.: «Юность», №9, 1971 г.
См. также
править- Жертва
- Королевский гамбит
- Этюд в багровых тонах
- Шахматы
- Этюд в живописи
- Кроки
- Этюд в музыке
- Этюд в театре
Поделитесь цитатами в социальных сетях: |