Сатирикон (журнал)

«Сатирико́н» — русский еженедельный журнал сатиры и юмора, издававшийся в Санкт-Петербурге в 1908—1914 годах, созданный на основе журнала «Стрекоза». Главные редакторы — Алексей Радаков и Аркадий Аверченко. В 1913 году они и большая часть сотрудников из-за конфликта с издателем М. Г. Корнфельдом стали издавать «Новый Сатирикон», закрытый большевиками в июле 1918 года. Попытки возрождения журнала были предприняты в Париже (1931) и Мюнхене (1951—1953).

Сатирикон

	… может быть, единственный у нас сейчас журнал, где есть молодость, творчество, таланты, надежды… Бог весть, откуда взялась эта дружная артель даровитейшей молодёжи — с такой обострённой чуткостью ко всякой пошлости, с таким заразительным смехом!
	— Корней Чуковский, «Русская литература [в 1910 году]», январь 1911

Иногда мне приходит в голову: уж не Байрон ли — редактор нашего «Сатирикона»? <…> Фридрих Ницше? В самом деле, вы только подумайте, какая гордая ненависть к среднему, стёртому, серому человеку, к толпе, к обывателю, к толпе, к обывателю, к жителям долин и низин — у этого великолепного журнала. Как будто он издаётся не на Фонтанке, а где-нибудь на высочайшей скале, среди ледников и снегов <…>. Всё это огорчает меня и, главное, потому, что «Сатирикон» <…> был нерутинный, несмердяковский журнал, — и как много в нём настоящих талантов, <…> но это-то и характерно, что даже такие таланты идут теперь на потребу «устриц». И то, что «устрицы» завели себе такой превосходный журнал, уж это одно знаменует, как они выросли нынче. <…> «Сатирикон» слегка радикал, слегка бонвиван, слегка эстет, слегка ницшеанец, — истинный сын нашего милого Невского <…>. Но, <…> весьма презирая толпу, он боготворит почтеннейшую публику. <…> Весь этот наш былой романтизм, этот культ сильной личности, это попирание серой толпы, «тлей и мокриц», вот куда пришло это всё, по истечении времён! В «Сатирикон» и в «Вампуку»!

— Корней Чуковский, «Устрицы и океан», 2 апреля 1911

Аверченко — магнит «Вены». <…> Юморист живёт рядом с «Веной», <…> и не было того дня, чтобы он не зашёл в ресторан. Сатириконцы напрасно ищут днём своего «батьку» <…>. Но вечером Аверченко найти — штука не хитрая <…> — в «Вене». <…> Большей частью он является во главе шумной, остроумной, грохочущей компании сатириконцев. <…> Сатирическая компания сразу занимает три-четыре столика, и немедленно же начинается несмолкаемый «дебош». Остроты, эпиграммы, каламбуры сыпятся как из громадного мешка. <…> Художники, между тем, в балагурстве и празднословии обсуждают темы и рисунки для следующего номера, поэты и прозаики выслушивают «проказы» батьки… Совершенно незаметно, шутя, составляется номер. Каждый знает, что ему нужно приготовить к четвергу.

— Евгений Пяткин (Венский), «А. Т. Аверченко»

	В годы реакции, после поражения революции пятого года <…> расцветала беллетристика, напичканная всякими модными проблемами <…>. Не так-то легко было <…> мальчишке найти в этой неразберихе хорошую книгу. А дурная книга зазывала в рекламах, в диспутах, в разговорах. Спасибо, что «Сатирикон» сам шёл в руки на каждом углу <…>. Аверченко, Тэффи, Саша Чёрный с азартом читались всеми возрастами.
	— Михаил Слонимский, «Старшие и младшие», 1964

Аркадий Аверченко

[В 1907] ко мне пришёл молодой Аверченко <…>. — Был я редактором журнальчика «Штык», — начал он, — в Харькове это было. Так вот, понимаете, не читали его. Я и приехал сюда в Питер. Нашёл тоже один журнал, которого тоже не читают, и решил заняться им. «Стрекоза» этот журнал. <…> Хотим и название уничтожить, <…> будем называть журнал «Сатирикон». <…> Я сказал, что название мне не нравится. — Это ничего! — сказал серьёзно Аверченко. — Верьте мне, что название пустяки. Важно содержание. Важно: таланты. <…> Не в вывеске дело, а в товаре. Вот увидите… Впоследствии я действительно увидел, что Аверченко был прав. Громадным своим успехом «Сатирикон» был исключительно обязан материалу. Подобрать талантливых людей и спаять их между собой — самый большой талант. Аверченко в совершенстве обладал этим талантом.

— О. Л. Д’Ор

История русского смеха очень коротка… В далёком прошлом русский смех культивировался только русалками, которые, поймав на берегу неопытного прохожего, начинали щекотать его до тех пор, пока он, корчась от смеха, не отдавал богу душу… Последующие этапы русского смеха отличались такой же чарующей простотой и незамысловатостью: выставляли голого человека на мороз и обливали ледяной водой, что вызывало у вельмож того времени неудержимые приступы смеха. <…> Когда же русский смех <…> понёсся дальше к культурному идеалу, — он с размаху попал в объятия жирной, крикливой тёщи, которая долго тискала этого горемыку в своих объятиях, а добрая цензура простирала над ними руки и благословляла такой противоестественный союз. Исключив из своей программы все перечисленные этапы русского смеха, <…> «Сатирикон» выбрал новый, свой собственный путь и <…> может смело сказать, что избранное им направление вызывает большее восхищение, чем смех замороженных людей и путников, безвременно скончавшихся от щекотки.

— вероятно, Аверченко, анонс «Всеобщей истории, обработанной „Сатириконом“»

• см. «Мы за пять лет. Материалы (к биографии)», декабрь 1913

	… летом прошлого года <…> я поинтересовался: — Аркадий Тимофеевич, как вы полагаете, можно воскресить «Сатирикон»? — Долго я об этом думал, да много денег нужно… Собрать прежних сотрудников… Выпустить не хуже прежнего, а макулатуру не стоит — не хочу срамить память покойника…
	— Жак Нуар, «Об ушедшем (Аверченко А. Т.)», 1925

1920-е

	Счастливую способность вскрывать самую сущность [Аверченко] вносил в своё дело, большое русское дело, — в «Сатирикон», лучший юмористический журнал в России. Он сумел сгруппировать вокруг себя всё талантливое, и «Сатирикон», «сатириконцы» стало чем-то нарицательным.
	— Лев Максим, «Умер Аверченко»

	Всю любовь, которую питала к «Сатирикону» читающая Россия, всё то обаяние, которое было у журнала, — всё это нужно отнести за счёт Аверченко. Неутомимый в выдумке как редактор, блестящий юморист, широчайший талант милостью Божией, — Аверченко расцветал в каждой строчке «Сатирикона»…
	— Аркадий Бухов, «Умер Аверченко»

Аверченко вёл «Сатирикон» в том направлении, какое без всяких оговорок можно было назвать истинно прогрессивным: удары наносились им и вправо и влево всякой пошлости и глупости, каким бы флагом она не прикрывалась. Все знаменитые <…> черносотенные клоуны в Думе так «обхамливались» (любимое его словечко) Аверченко в фельетонах «Сатирикона», что им становилось стыдно появляться на трибуне. <…> Если около Аверченки в «Сатириконе», что называется, «вплотную» работали, предположим, пятнадцать человек — из них наверняка десять человек были вытащены из провинциального небытия или бестолкового мыканья по чуждым для них редакциям. <…> Только один человек вместо благодарности плюнул в лицо ему. Это нынешняя знаменитость советская — Василий Князев.

— Аркадий Бухов, «Что вспоминается (посвящается Аверченко)»

Жизнь «Сатирикона» — почти равняется жизни Аверченко. Покуда был жив «Сатирикон», дотоле жил и расцветал Аверченко, умер «Сатирикон» — и выбитый из седла Аверченко начал умирать. «Сатирикон» в русской литературе сыграл роль не меньшую, чем когда-то «Искра» Курочкина. «Сатирикон» создал направление в русской литературе и незабываемую в её истории эпоху. Это заслуга Аверченко. Сатира иероглифов, юмор планетарной тещи, царствовавшие до «Сатирикона» во всех «веселых» журналах, с его появлением кончили свою жизнь.

— Пётр Потёмкин, «Об Аркадии Аверченко»

	Из заброшенного, из прозябавшего, из макулатурного и безграмотного Аверченко сделал новый, красивый, талантливый журнал, соперничавший с лучшими изданиями Европы. И в самом деле, «Сатирикон», родившийся из несчастной «Стрекозы», стал русским «Симплициссимусом». — преувеличенный парафраз из заметки Саши Чёрного «Об Аркадии Аверченко» 18 марта
	— Пётр Пильский, «Заметки об Аркадии Аверченко», 24 мая 1925

Охотников бичевать через сатиру тогда находилось много. Ещё живы были воспоминания о начале карьеры А. П. Чехова <…>. Однако пролезли очень немногие. И как раз только те, кто работал с Аверченко в «Сатириконе». Как всегда, дело зависело <…> от таланта. Это умение <…> Аверченко, наряду с его организаторскими способностями, секрет которых безусловно заключается в объединяющей привлекательности его личности, оно-то и создало исключительный тираж «Сатирикона», исключительный и по своему количеству и <…> качеству. «Сатирикон» читался сотнями тысяч подписчиков и розничных покупателей. Среди них находилось немало и тех, по чьему адресу направлялись удары сатирического бича первого «настоящего» русского юмористического журнала.

— Борис Неандер, «Памяти Аркадия Аверченко», 8 марта 1926

Новый Сатирикон

С мая 1917 (№ 18) соредактором Аверченко стал Аркадий Бухов.

Здравствуй, радостный свободный русский читатель! Приветствуя тебя, свободные сатириконцы дают аннибалову клятву и впредь чёрное называть чёрным и всякого негодяя торжественно короновать венком из крапивы и чертополоха. Только теперь мы будем делать это иначе: подгнившие верёвки лопнули, руки освободились, и мы, откусив в собственном рту опостылевший Эзопов язык, радостно выплёвываем его в страшную святочную харю рухнувшего романовского строя. И отныне заговорим свободно, без увёрток, намёков и подмигиваний — да здравствует свободное, в муках рождённое Российское Слово!

— «Цепи сброшены» (редакционное заявление, № 11, с. 2), 17 марта

	Левизна Бухова является причиной довольно странного явления — «полосатости» «Сатирикона»: они с Аверченко (который настроен твёрдо и непреклонно) редактируют номера по очереди, и вот появляется один номер правый, другой левый, потом опять правый, и так ad infinitum.
	— Владимир Амфитеатров-Кадашев, дневник, 30 апреля 1917

Трудно даже представить себе, что в те времена должен был вытерпеть заурядный издатель, чтобы заполучить знаменитого и, следовательно, выгодного для тиража писателя. <…> Тут играли роль не только денежные авансы. Сколько нужно было — помимо этого — ухаживать за знаменитостью, удовлетворять его прихоти, таскаться с ним по ресторанам, пока знаменитость не давала, наконец, своего произведения. Аверченко никогда не приходилось этого испытывать. Самым знаменитым и желанным автором в «Новом Сатириконе» являлся он сам, заискивать перед сотрудниками ему было совершенно незачем, и поэтому было удивительно, что он так терпеливо относится к причудам и странностям молодых и неизвестных авторов. А Аверченко очень охотно печатал именно молодых, нисколько не страшась их принадлежности к богеме. <…> Аверченко придумывал почти все темы для рисунков, которые раздавал на еженедельных редакционных совещаниях художникам. <…> «Новый Сатирикон», как всю буржуазную прессу, потряс «Приказ № 1». Начались плоские, шаблонные и злобные шуточки — <…> они ничем не отличались от выпадов самых дешёвых, уличных бульварных газет, журнальчиков и листов.

— Ефим Зозуля, «Сатириконцы», октябрь 1939

	В декабре 1917 года «сатириконцы» выпускают «Траурный номер» (№ 43). <…> Грустный парадокс — из всех уцелевших периодических изданий «Новый Сатирикон» с наибольшей силой и трагизмом передаёт ощущение свершившейся катастрофы…
	— Дмитрий Николаев, «Король в изгнании»