Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?
«Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» — политолого-футурологическая работа Андрея Амальрика, написанная в апреле — июне 1969 года, впервые опубликованная в конце года за рубежом и принёсшая ему мировую известность. Вошла в авторский сборник «СССР и Запад в одной лодке» 1978 года.
Цитаты
править… моя статья основана не на каких-либо исследованиях, а лишь на наблюдениях и размышлениях. С этой точки зрения она может показаться пустой болтовнёй, но — во всяком случае для западных советологов — представляет уже тот интерес, какой для ихтиологов представила бы вдруг заговорившая рыба.[А 1] |
I
правитьКак можно думать, в течение пяти, приблизительно, лет — с 1952 по 1957 годы — в нашей стране происходила своего рода «верхушечная революция». <…> Во весь этот период страна пассивно ожидала своей судьбы: если «наверху» всё время шла борьба, «снизу» не раздавалось ни одного голоса, который прозвучал бы диссонансом тому, что в настоящий момент шло «сверху». Но, видимо, «верхушечная революция», расшатав созданный Сталиным монолит, сделала возможным и какое-то движение в обществе, и уже к концу этого периода стала проявляться новая, независимая от правительства сила. Её условно можно назвать «культурной оппозицией». <…> Это движение было направлено не против политического режима как такового, а только против его культуры, которую, тем не менее, сам режим рассматривал как свою составную часть. Поэтому режим боролся с «культурной оппозицией», <…> победу в целом одержать не удалось, напротив — частично она постепенно включилась в официальное искусство, тем самым модифицировавшись, но модифицировав и официальное искусство, частично же сохранилась, но уже в значительной степени как явление культуры. Режим примирился с её существованием и как бы махнул на нее рукой, лишив тем самым её оппозиционность политической нагрузки, которую он сам придавал ей своей борьбой с нею. |
Как известно, в любой стране наиболее не склонный к переменам и вообще к каким-либо самостоятельным действиям слой составляют государственные чиновники. И это естественно, так как каждый чиновник сознаёт себя слишком незначительным по сравнению с тем аппаратом власти, всего лишь деталью которого он является, для того чтобы требовать от него каких-то перемен. С другой стороны, с него снята всякая общественная ответственность: он выполняет приказы, поскольку это его работа. Таким образом, у него всегда может быть чувство выполненного долга, хотя бы он и делал вещи, которые, будь его воля, делать бы не стал[А 2]. <…> На своём посту — он автомат, вне поста — он пассивен. Психология чиновника поэтому самая удобная как для власти, так и для него самого. |
«Средний класс» — единственный в советском обществе, кому была и понятна, и нужна идея правопорядка, — стал, хотя и весьма робко, требовать, чтобы с ним обращались не в зависимости от текущих нужд режима, а на «законной основе». Тут обнаружилось, что в советском праве существует, если можно так сказать, широкая «серая полоса» — вещей, формально законом не запрещённых, но на практике считавшихся запретными. Теперь очевидны две тенденции: тенденция режима «зачернить» эту полосу (путём дополнений к Уголовному кодексу, проведения «показательных процессов», дачи инструктивных указаний практическим работникам) и тенденция «среднего класса» «разбелить» её (просто-напросто делая те вещи, которые ранее считались невозможными, и постоянно ссылаясь на их «законность»). |
Сейчас не только каждый советский гражданин чувствует себя в большей безопасности и располагает большей личной свободой, чем 15 лет назад <…>. Это породило ещё одну идеологию в обществе, пожалуй самую распространённую, которую можно назвать «идеологией реформизма». Она основана на том, что путём постепенных изменений и частных реформ, замены старой бюрократической элиты новой, более интеллигентной и здравомыслящей, произойдёт своего рода «гуманизация социализма» и вместо неподвижной и несвободной системы появится динамичная и либеральная. <…> Я думаю, что такой наивной точкой зрения объясняются и все американские надежды, связанныe с СССР[А 4]. Однако мы знаем, что история, в частности русская история, отнюдь не была непрерывным торжеством разума, и вся человеческая история вовсе не означала постепенного прогресса. |
Быть может, демократическое движение сумеет найти себе более широкую опору в народе? |
Русскому народу, в силу ли его исторических традиций или ещё чего-либо, почти совершенно непонятна идея самоуправления, равного для всех закона и личной свободы — и связанной с этим ответственности. Даже в идее прагматической свободы средний русский человек увидит не возможность для себя хорошо устроиться в жизни, а опасность, что какой-то ловкий человек хорошо устроится за его счёт. Само слово «свобода» понимается большинством народа как синоним слова «беспорядок», как возможность безнаказанного свершения каких-то антиобщественных и опасных поступков. Что касается уважения прав человеческой личности как таковой, то это вызовет просто недоумение. Уважать можно силу, власть, наконец даже ум или образование, но что человеческая личность сама по себе представляет какую-то ценность — это дико для народного сознания. <…> личность в русской истории всегда была средством, но никак не целью. <…> Вдобавок постоянно ведётся пропаганда, которая всячески стремится противопоставить «личное» — «общественному», явно подчёркивая всю ничтожность первого и величие последнего. Отсюда всякий интерес к «личному» — естественный и неизбежный — приобрёл уродливые эгоистические формы. |
Христианская идеология, вообще носившая в России полуязыческий и вместе с тем служебно-государственный характер[А 6], отмерла, не заменившись идеологией марксистской. «Марксистская доктрина» слишком часто кроилась и перекраивалась для текущих нужд, чтобы стать живой идеологией. Сейчас, по мере всё большей бюрократизации режима, происходит всё большая его дезидеологизация. Потребность же в какой-то идеологической основе заставляет режим искать новую идеологию, а именно — великорусский национализм с присущим емy культом силы и экспансионистскими устремлениями. Режиму с такой идеологией необходимо иметь внешних и внутренних врагов уже не «классовых», <…> а национальных — например, китайцев и евреев. Однако подобная националистическая идеология, хотя и даст режиму опору на какое-то время, представляется весьма опасной для страны, в которой русские составляют менее половины населения. |
… есть ещё один мощный фактор, противоборствующий всякой мирной перестройке и одинаково негативный для всех слоёв общества: это крайняя изоляция, в которую режим поставил общество и сам себя. <…> Она порождает у всех <…> довольно сюрреальную картину мира и своего положения в нём. Но однако, чем более такое состояние способствует тому, чтобы всё оставалось неизменным, тем скорее и решительнее всё начнёт расползаться, когда столкновение с действительностью станет неизбежным. <…> |
… любопытно провести некоторые исторические параллели. Сейчас, пожалуй, существуют во всяком случае некоторые из условий, вызвавших в своё время как первую, так и вторую русские революции: кастовое, немобильное общество; окоченелость государственной системы, вступившей в явный конфликт с потребнос-тями экономического развития; обюрокрачивание системы и создание привилегированного бюрократического класса; национальные противоречия в многонациональном государстве и привилегированное положение отдельных наций. И вместе с тем царский режим, по-видимому, просуществовал бы довольно долго и, возможно, претерпел бы какую-то мирную модернизацию, если бы правящая верхушка не оценивала общее положение и свои силы явно фантастически и не проводила бы внешнеэкспансионистской политики, вызвавшей перенапряжение. <…> Отчего всякое внутреннее дряхление соединяется с крайней внешнеполитической амбициозностью, мне ответить трудно. Может быть, во внешних кризисах ищут выхода из внутренних противоречий. Может быть, наоборот, та лёгкость, с которой подавляется всякое внутреннее сопротивление, создаёт иллюзию всемогущества. Может быть, возникающая из внутриполитических целей потребность иметь внешнего врага создаёт такую инерцию, что невозможно остановиться — тем более, что каждый тоталитарный режим дряхлеет, сам этого не замечая. |
II
правитьКитай, как и наша страна, пережил революцию и гражданскую войну и, как и мы, воспользовался марксистской доктриной для консолидации страны. Как и у нас, по мере развития революции марксистская доктрина становилась всё в большей степени камуфляжем, который более или менее прикрывал национал-имперские цели. Обобщённо говоря, наша революция прошла три этапа: 1) интернациональный, 2) национальный, связанный с колоссальной чисткой старых кадров, и 3) военно-имперский <…>. Как мне кажется, китайская революция проходит те же этапы: интернациональный период сменился националистическим <…>. |
Поскольку СССР сейчас в военном отношении гораздо более мощная держава, чем Китай, режим, следуя политике навязывания своей воли и одновременно страху перед Китаем, будет время от времени шантажировать Китай, что только побудит китайцев начать войну первыми и тем способом, который будет благоприятнее для них. Однако Китай не сможет начать войну, не накопив предварительно значительные — пусть и меньшие, чем у СССР, — запасы ракетно-ядерного и обычного оружия. От того, как скоро Китай сумеет этого добиться, и будут, видимо, зависеть сроки начала войны. Считая минимальным сроком пять лет и максимальным десять, мы получим, что война СССР с Китаем начнётся где-то между 1975 и 1980 годами. |
Во-первых, уже сам метод партизанской войны, начиная с XVII века, всегда был методом русских, применявшимся против вторгавшихся на их территорию компактных армий, и почти никогда не применялся против русских армий, вторгавшихся в культурную Европу. Во-вторых, с самого начала советским армиям придётся столкнуться с громадной растянутостью коммуникаций, поскольку война будет вестись на его границах, на тысячи километров отстоящих от основных экономических и демографических центров. В-третьих, русский солдат, зачастую уступая своим противникам в отношении культуры, обычно превосходил их в отношении неприхотливости, стойкости и выносливости, теперь же эти преимущества, столь важные в партизанской войне, будут на стороне китайцев. И, наконец, <…> война будет вестись на малозаселённых или заселённых не русскими территориях, что создаст широкие возможности партизанского проникновения… |
Со времени второй мировой войны США, как кажется, проявляют заинтересованность в соглашении и затем партнёрстве с СССР. Первая попытка в этом направлении, сделанная Рузвельтом, привела к разделу Германии и всей Европы и десятилетней «холодной войне». Однако это не остановило американцев, и они <…> продолжают рассчитывать на то, что в недалёком будущем возможно какое-то соглашение между СССР и США и совместное решение международных проблем. Такой подход, видимо, обусловлен не какими-то особыми симпатиями США к советской системе, а тем, что в современном мире СССР является единственной реальной силой, по своему значению приближающейся к силе США. Это подлинное равноправие и вызывает, вероятно, жажду соглашения и сотрудничества. Но с этой точки зрения очевидно, что по мере усиления мощи и влияния Китая в США будет увеличиваться также тяга к соглашению с Китаем… |
… сближение с СССР только тогда будет иметь смысл для США, когда в СССР произойдут серьёзные демократические сдвиги. До тех пор всякое соглашение будет продиктовано для СССР или страхом перед Китаем, или попыткой сохранить собственный режим благодаря американской экономической помощи, или желанием воспользоваться американской дружбой для навязывания или сохранения своего влияния в других странах, а также желанием обоих государств путём взаимной поддержки удержать свою ведущую роль в мире. |
Сейчас в России можно слышать такие примерно разговоры: США нам помогут, потому что мы белые, а китайцы жёлтые. <…> Единственная реальная надежда на лучшее будущее для всего мира это не <…> межрасовое сотрудничество <…>. Китай, безусловно, с течением времени значительно повысит жизненный уровень своего народа и вступит в период либерализации, что в сочетании с традиционной верой в духовные ценности сделает Китай замечательным партнёром демократической Америки. |
Поскольку существующее сейчас положение в Европе поддерживается только постоянным давлением Советского Союза, то можно полагать, что как только это давление ослабеет или вообще сойдёт на нет, в Центральной и Восточной Европе произойдут значительные изменения. |
Возможен <…> вариант, что ничего вышеизложенного не будет. Но что же будет? Я не сомневаюсь, что эта великая восточнославянская империя, созданная германцами, византийцами и монголами, вступила в последние десятилетия своего существования. Как принятие христианства отсрочило гибель Римской империи, но не спасло её от неизбежного конца, так и марксистская доктрина задержала распад Российской империи — третьего Рима — но не в силах отвратить его[А 13]. Но хотя эта империя всегда стремилась к максимальной самоизоляции, едва ли правильно рассматривать её гибель вне связи с остальным миром. |
Примечания автора
править- ↑ Взгляды о приближающемся кризисе советской системы я начал высказывать с осени 1966 года <…>. Сначала я предполагал назвать [статью] «Просуществует ли Советский Союз до 1980 года?», рассматривая 1980 год как ближайшую реальную круглую дату. <…> Однако специалист по древней китайской идеологии и вместе с тем поклонник современной английской литературы, <…> посоветовал мне заменить 1980 год на 1984. <…> моё пристрастие к круглым датам нисколько не пострадало — если учесть, что сейчас 1969 год, мы заглядываем в будущее ровно на полтора десятилетия.
- ↑ С другой стороны, тот, кто издаёт приказы, тоже лишается чувства ответственности, поскольку нижестоящий слой чиновников рассматривают эти приказы уже как «хорошие», раз они исходят сверху, и это порождает у властей иллюзию, что всё, что они делают, — хорошо.
- ↑ Отсюда многие явные и неявные протесты в СССР принимают характер недовольства младшего клерка тем, как к нему относится старший.
- ↑ <…> Помимо веры в разум, американцы, как кажется, верят и в то, что постепенный рост благосостояния и так сказать «культурно-бытовая» диффузия Запада постепенно преобразят советское общество <…>. Мне кажется, что рост бытовой культуры и экономического благосостояния сам по себе не предохраняет от насилия и не устраняет его, чему пример — такие развитые страны, как нацистская Германия. Насилие — всегда насилие, но в каждой отдельной стране оно имеет свои специфические черты, и правильно понять причины, которые его породили и которые могут привести к его концу, можно только в историческом контексте каждой страны.
- ↑ Конечно, КГБ поставляет бюрократической элите полученную своими специфическими методами информацию о настроениях страны <…>. Однако можно только гадать, насколько и информация КГБ адекватна действительности. Парадоксально, что режим тратит сначала колоссальные усилия, чтобы заставить всех молчать, а затем тратит усилия, чтобы узнать, что же всё-таки люди думают и чего они хотят.
- ↑ <…> то, что Россия заимствовала христианство не у динамичной и развивающейся молодой западной цивилизации, а у закостеневшей и постепенно умирающей Византии, <…> не смогло не наложить глубокий след на дальнейшую русскую историю.
- ↑ <…> роль армии непрерывно возрастает. Об этом может судить каждый, хотя бы по такому любопытному примеру: сравнив соотношение военных и штатских на трибуне мавзолея в дни демонстраций сейчас и десять-пятнадцать лет назад.
- ↑ Я говорю здесь не о законности или незаконности территориальных претензий Китая к другим странам, в частности к Индии, а о методах их разрешения.
- ↑ <…> Правда, на какой-то период КНР и СССР могли производить впечатление союзников, козыряя тем более одной и той же идеологией, однако полная противоположность их национально-имперских интересов и противоположность внутренних процессов в каждой стране — «пролетаризация» и подъём по жуткой «революционной кривой» в Китае и «депролетаризация» и осторожный спуск по этой кривой в СССР — быстро положили конец мнимому единству.
- ↑ Не исключена возможность, что до нападения на Советский Союз Китай испробует свою мощь на какой-либо небольшой нейтральной стране, которая некогда входила в сферу влияния Китая и в которой есть китайское меньшинство, например Бирме, что будет пробным шаром для предстоящих «великих пролетарских революционных войн.
- ↑ Разумеется, будут использовать так называемые внутренние войска, притом по возможности другой национальности, чем население мест, где произойдут беспорядки, что только приведет к усилению национальной розни.
- ↑ В ряде случаев носителями таких тенденций могут стать национальные партийные кадры, которые будут рассуждать так: пусть русский Иван сам справляется со своими трудностями. Они будут стремиться к национальной обособленности ещё и потому, чтобы, избежав надвигающийся всеобщий хаос, сохранить своё привилегированное положение.
- ↑ Продолжая эту аналогию, можно допустить, что, например, в Средней Азии ещё долго будет существовать государство, считающее себя преемником СССР и соединяющее традиционную коммунистическую идеологию, фразеологию и обрядность с чертами восточной деспотии — своего рода Византийская империя современности.
О статье
править… я недооценил гибкости советского руководства, с одной стороны, и переоценил быстроту развития ядерного и обычного вооружения Китая, с другой. | |
— Андрей Амальрик, предисловие, 1978 |
… Амальрик, посланный за это на уничтожение, вместо того чтобы пригласить его в близкие эксперты. | |
— Александр Солженицын, «Письмо вождям Советского Союза», 1973 |
Есть ли сейчас у России миссия? | |
— Игорь Шафаревич, «Есть ли у России будущее?», декабрь 1971 (сб. «Из-под глыб», 1974) |