Корабль дураков (поэма)

«Корабль дураков, или Корабль в Глупландию» (Narrenschiff oder das Schiff von Narragonia) — сатирико-дидактическая поэма Себастьяна Бранта, впервые изданная в Базеле в 1494 году. Написана на народном немецком языке Эльзаса.

Цитаты

	Когда с таким трудом, упорно Корабль я этот стихотворный Своими создавал руками, Его наполнив дураками, То не имел, конечно, цели Их всех купать в морской купели… — Протест (Protestation), 1499
	Vor hab ichs narren schiff gedieht Mit grosser arbeyt vff gerieht Vnd das mit doren also geladen Das man sie nit durfft anders baden Eyn yeder het sich selbs geriben Aber es ist dar by nit bliben…

Вот вам дурак библиофил: <…> — На корабле, как посужу, Недаром первым я сижу. Скажите: «Ганс-дурак», и вмиг Вам скажут: «А! Любитель книг!» — Хоть в них не смыслю ни аза, Пускаю людям пыль в глаза. Коль спросят: «Тема вам знакома?» — Скажу: «Пороюсь в книгах дома». Я взыскан тем уже судьбой, Что вижу книги пред собой. <…> Я книги много лет коплю, Читать, однако, не люблю: Мозги наукой засорять — Здоровье попусту терять. Усердье к лишним знаньям — вздор, Кто жаждет их — тот фантазёр! Хоть неуч я, а все ж могу В академическом кругу Блеснуть словечком «item». Да, Латынь, конечно, мне чужда, Родной язык доступней, но Я знаю: «vinum» есть «вино», «Cuculus» — олух, «sus» — свинья, «Dominus Doctor» — это я. Но уши прячу, чтоб не счёл Меня ослом наш мукомол. — О бесполезных книгах (Von vnnützen buechern)

Den vordantz hat man mir gelan <…> Von buechern hab ich grossen hort Verstand doch drynn gar wenig wort Vnd halt sie dennacht jn den eren Das ich jnn will der fliegen weren Wo man von künsten reden duot Sprich ich / do heym hab ichs fast guot Do mitt loß ich benuegen mich Das ich vil buecher vor mir sich <…> Ich hab vil buecher ouch des glich Vnd liß doch gantz wenig dar jnn War vmb wolt ich brechen myn synn Vnd mit der ler mich bekümbren fast Wer vil studiert / würt eyn fantast Ich mag doch sunst wol syn eyn her Vnd lonen eym der für mich ler Ob ich schon hab eyn groben synn Doch so ich by gelerten byn So kan ich jta sprechen jo Des tütschen orden bin ich fro Dann ich gar wenig kan latin Ich weiß das vinum heisset wyn Gucklus eyn gouch / stultus eyn dor Vnd das ich heyß domine doctor Die oren sint verborgen mir Man saeh sunst bald eyns müllers thier.

Дурак пред вами — скопидом. Стяжать, стяжать любым путём Цель его жизни, счастье в том. * Дурак — добро копящий скряга, Ему его добро не в благо. Кому богатства он откажет, Когда в свой час в могилу ляжет? Но тот ещё глупей стократ, Кто промотать преступно рад Все, что на время во владенье Дано ему от провиденья. А призовет господь к отчету — Не будет снисхожденья моту. Родне все отписав именье, Глупец отверг души спасенье. Боишься прыщика, глупец, — Чесотку схватишь под конец! Коль ты нечисто стал богат, Ступай поджариваться в ад! Наследник разведет руками, И ни к чему надгробный камень И щедрый дар на храм тому, Кто в адскую низринут тьму. <…> Кто бренных ценностей взалкал — Втоптал живую душу в кал! — О стяжательстве (Von gyttikeyt)

Кто вечно только модой занят — Лишь дураков к себе приманит И притчей во языцех станет. * Что было встарь недопустимо, Теперь терпимо, даже чтимо. Считалось ведь не без причин, Что борода — краса мужчин. А ныне — кроме деревенщин, Не отличишь мужчин от женщин: На всех помада и румяна (Раб Моды — та же обезьяна!), И шея вся обнажена, В цепях и в обручах она. О, пленник Моды, до чего ж Он на невольника похож! Корзиной — волосы, кудряшки — Как на овечке иль барашке. <…> А вши — они не пропадут, — Напротив, обретут приют В несчётных складках сокровенных Одежд моднейших, современных! <…> Позор вам, немцы! Прихоть Моды Противна замыслам природы: Что сокровенным быть должно, То Модою обнажено. Но есть всему пределы, сроки — Страданьем платят за пороки. — О новых модах (Von nuwen fünden)

Вот-вот я в гроб уже сойду Иль к живодёру попаду, Но с глупостью живу в ладу. <…> Столетний глупенький младенчик, Показываю свой бубенчик Мальчишкам несмышленым я (Сильна над ними власть моя!), Мое ученье — им в забаву, А я стяжать желаю славу. В рай с этим не войдёшь, о нет! Пример мой плох, и плох совет. <…> Да, воду я люблю мутить И не перестаю чудить, А где не справлюсь я никак, Поможет сын мой — Ганс-дурак. Я за него не беспокоюсь — Меня сынок заткнет за пояс! Он дурью жив, он ею дышит, — Дай срок — весь мир о нём услышит. «Вот, скажут, истинный дурак: Отец в сравненье с ним — сопляк! Он так ещё себя проявит, Что весь дурацкий флот прославит! Отцам утеха на том свете, Когда их тут сменяют дети! — Дурачки-старички (Von altten narren)

Все те, кто озорства ребят Не замечают, словно спят, — Бед натерпевшись, возопят. <…> Учится ребёнок У мудрого отца с пелёнок. (Кто думает не так — дурак, Ребёнку и себе он враг!) Все на лету хватают дети, Соблазну попадая в сети. Гнуть деревце ты можешь смело, Пока оно не повзрослело, А взрослое пригнул — сломалось! Накажешь розгой… ну, хоть малость, И смотришь — дурь из шалуна Безбольно выгнала она. Лишь строгостью добьёшься толка: Сорняк пророс — нужна прополка. <…> Современные отцы, Отцы — скупцы, глупцы, слепцы, — Таких учителей находят, Что время только зря изводят. Готовя из учеников Невежд, повес и дураков. — О воспитании детей (Von zwittracht machen)

Дурак — за дверью, но смотри: Он там, а уши тут, внутри! — О тех, кто сеет раздоры (Nit volgen guottem)

Кто себялюбью лишь послушен, А к пользе общей равнодушен, Тот — неразумная свинья: Есть в общей пользе и своя! <…> Друзей, когда не станет денег, Две дюжины продашь за пфенниг, А если лучших соберёшь, Уступишь семерых за грош! — Об истинной дружбе (Von worer früntschafft)

Ездок неопытный, к тому же Не подтянувший трок потуже, Очутится, всем на смех в луже. <…> На что был Юлий Цезарь гений И словопрений и сражений, Но, мир вкушая, гений сей Дал как-то маху, ротозей: Письмо не сразу прочитал, — И Брут в него вонзил кинжал. <…> Торопыг с древнейших пор Ждут неудачи и позор. — Об опрометчивых дураках (Von vnbesynten narren)

Пленён Венерой, у плутовки Ты, как дергунчик, на верёвке. Терпи, дурак, её издёвки! * — Я, жаркозадая богиня Венера, возвещаю ныне, В том присягая, что прямая Дочь Ганса-дурня и сама я. Кумир всесветный дураков, Я юношей и стариков Лишь захочу — и обольщу, И всех в болванов превращу, Перед собой повергнув ниц: Не знает власть моя границ! <…> Кто мнит, что он умён, хитёр, С тем короток мой разговор: В котел безумья погружу И в дурачка преображу. А кто моим рубцом отмечен, Ничем не может быть излечен! Мой озорной сынок — дитя, По-детски он шалит, шутя, Но, на его проделки глядя, Иной сластолюбивый дядя, Закореневший в волокитстве, С ним соревнуется в бесстыдстве, И, как ребенок, несмышлен, Двух путных слов не скажет он. Сынок мой наг — ив этом знак, Что похоть скрыть нельзя никак! <…> Глупец отъявленный, кто мнит, Что в блуде меру сохранит: Распутникам, как говорят, Все нипочём, сам чёрт не брат… Одно тебе, дурак, лекарство: Колпак! Носи и благодарствуй! — О волокитстве (Von buolschafft)

Колпак ты на того надень, Кто день и ночь, и ночь и день Рад брюхо поплотней набить И полной винной бочкой быть, Как будто жизнь он взял на откуп С единой целью: больше в глотку б! Он за день виноградных лоз Погубит больше, чем мороз. <…> С ума сведёт его вино — Под старость скажется оно: Трясуч, дурашлив, голос пропит, — Свой смертный час он сам торопит. На свете нет порока гаже: Муж просвещённый, мудрый далее, Предавшись пьянству, до конца Лишится славы мудреца. <…> Прочесть мы можем у Сенекигде?: <…> «Боюсь, что трезвых мир осудит, А уважать лишь пьяниц будет, И чтобы знаменитым быть, Вина придется больше пить». <…> Приятно лишь во рту вино, — В утробе мучит нас оно, Всю кровь пропитывает ядом, Как василиск смертельным взглядом. — Бражники-гуляки (Von füllen vnd prassen)

Кто много должностей имеет — Ни на одной не преуспеет. И тех, кто служит там и тут, И там и тут напрасно ждут. Всем не услужишь никогда: Ты станешь путать «нет» и «да», Из всех отбросов есть окрошку И разбиваться весь в лепёшку, Льстить, и пред каждым унижаться <…>. Кто хлещет всякое вино, Тому не вкусно ни одно. — О слугах двух господ (Von dienst zweyer herren)

Кто брёвна тешет над собой, Исхлёстан острою щепой. Разинутый не в меру рот Отвратнейшую дрянь сожрёт. Дурак красно болтать желает, Мудрец молчит и размышляет. — О болтунах (Von vil schwaetzen)

Кто вас послал сухою тропкой, А сам пошёл дорогой топкой, Не мозгом наделён, а пробкой. <…> Рука к столбу пригвождена — Указывает путь она, Но ей самой на том пути Вовек ни шага не пройти. Кому сучок попал в зрачок, Пусть раньше вытащит сучок, А другу говорит потом: «Соринка, мол, в глазу твоём». <…> Давать советы все не прочь, Не зная, как себе помочь. — Других обличают — себя прощают (Ander stroffen vnd selb thuon)

Заблудших душ на свете много, Не внемлющих заветам бога. Соблазн пороков побороть Не хочется им, но господь Следит за ними. Близок срок, А кредитор небесный строг. Свое всему есть время, цель И свой же путь: отсель — досель. Кто любит брать взаймы, уже Не думает о платеже: «Ах, поручитель похлопочет — Заимодавец долг отсрочит!» Но, в срок не уплатив опять, Придется на соломе спать. Распляшется осёл, прохвост, — И не уймёшь, хоть вырви хвост! — О берущих взаймы (Zuo borg vff nemmen)

Не видя в книгах интереса, Рад лоботрясничать повеса. Науку истинную в грош Не ценит часто молодёжь, А все, что дурно, бесполезно, То ветрогонам и любезно. Но этот же порок — о, срам! — Присущ иным профессорам, Чьи знанья куцые ничтожней Их болтовни пустопорожней. Ну, не глупцы ли, не болваны, Кто всякой чуши постоянно Своих студентов бедных учат, Да и себя напрасно мучат? — О бесполезном учении (Von vnnützem studieren)

Кто, как ворона «кра, кра, кра», Твердит: «До завтра, до утра!» — Тому колпак надеть пора. * Глупец, кто, внемля голос божий: «Спеши, чтоб не взыскал я строже, Исправься, грешный путь забудь!» — Сам не спешит на правый путь: Мол, нынче неохота, лень, Живу, мол, не последний день, — Исправлюсь завтра. Кра, кра, кра! А доживет ли до утра? Дурак себя же мучит тяжко, И все отсрочка, все оттяжка! А грех и глупость — тут как тут — С весельем рядышком идут. Клянется часто сын заблудший: «Уж завтра-то я стану лучше!» Но это «завтра» никогда Не наступает, вот беда! Как снег растаявший, как дым, Заветный день неуловим. И только одряхлев, глупец В то завтра вступит наконец, Расслаблен, немощен уже, С тоской раскаянья в душе. — Завтра, завтра — не сегодня… (Von vffschlag suochen)

Wer singt Cras Cras glich wie eyn rapp Der blibt eyn narr biß jnn syn grapp Morn hat er noch eyn groesser kapp * Der ist eyn narr / dem gott jn gyt Das er sich bessern soll noch hüt Vnd soll von synen sünden lan Eyn besser leben vohen an Vnd er jm selbs suocht eyn vffschlag Vnd nymbt zyl vff eyn andern tag Vnd singt Cras / Cras / des rappen gsang Vnd weißt nit ob er leb so lang / Dar durch sint narren vil verlorn Die allzyt sungen / morn / morn / morn / Was sünd an trifft / vnd narrheyt sust Do ylt man zuo mit grossem lust Was gott an trifft / vnd recht ist gethon Das will gar schwaerlich naher gon Vnd suocht eyn vffschlag jm allzyt Bychten ist besser morn dann hüt Morn went wir erst recht leren tuon Als spricht mancher verlorner suon Das selb morn / kumbt dann nyemer me Es flücht vnd schmiltzt glich wie der schne Biß das die sel nym bliben mag So kumbt dann erst der mornig tag So würt von we der lib gekrenckt Das er nit an die sel gedenckt Also verdurbent jn der wuest Der juden vil / der keyner muest Noch solt gantz kumen jn das landt Das gott verhieß mit syner handt

Кто охранять стрекоз возьмётся Иль воду наливать в колодцы, Пусть за женой следить берётся. * День-два хороших, сто плохих У глупых стражей жён своих. Коль истинно честна жена, За нею слежка не нужна, А коль жена блудлива, лжива, То своего добьётся живо Какой ни учреди надзор, Возьми все двери на запор, Ставь караульных у ворот, — Она всех за нос проведёт. И в башню заточи, иная Родит младенца, как Даная. <…> Кто знает, что наверняка Ни разу не бывал пока Женой обманут, что жена Заботлива, добра, неясна, И не боится он измены, Тот истинно супруг блаженный. Хоть будь красавицей жена, Но если дурой рождена, С ней, как с глухой кобылой, мука: Как ни причмокивай, ни нукай, — Пошел на ней пахать, — бог мой! — Бороздки ни одной прямой! — О караульщиках своих жён (Von frowen hueten)

Хоть любодействуй в наши дни, Хоть походя кого толкни, — Оно теперь и не грехом Считается, а пустяком! И в грешном Риме святость брака Не смели осквернять, однако <…>. С ума все кошки сходят, лишь Отведают впервые мышь, А женщины, вкусив однажды Любви с другим, любовной жажды Не могут утолить: чем чаще, Тем грех прелюбодейства слаще! Что стыд, что честь, что мужа власть? С мужчиной новым жарче страсть! Поэтому мужьям и нужно Жить с женами в согласье, дружно, Чтоб повода не подавать им Ко внесупружеским объятьям. <…> Кто рай укромный ценит мало — Его разделит с кем попало. Спокойней в браке те живут, Кто реже в дом гостей зовут, Особенно льстецов, пройдох, Способных на любой подвох. Слыви скупее всех скупцов — Не высидишь чужих птенцов. — О прелюбодеянии (Vom eebruch)

Глупцов легко распознавать: Что увидали — то и хвать! Известно испокон веков: Новинка — слабость дураков. Но и новинка старой станет — И вот уже другая манит. Куда б глупец ни ездил, он Всё так же глуп, непросвещён. Так гусь иной через забор Перелетит в соседний двор — Сюда нога, туда нога, — Спроси, что видел: «Га-га-га!» — Глупец останется глупцом (Narr hür als vern)

Того, кто шпорит то и дело Осла, горланя обалдело, Считать ослом ты можешь смело! <…> Судьба ли нас карает злая, Таких болванов насылая, Забыв, что видывали многих И раньше мы скотов двуногих?!» <…> Что за молитва, коль сердит? Лишась тигрят своих, тигрица Не так, пожалуй, разъярится, Как вспыльчивые дураки, Что на внезапный гнев легки! Ум и в седле уравновешен, Гнев на осле несётся, взбешен. — О безрассудном гневе (Von lichtlich zürnen)

Коль мы, упорствуя, проказим И дерзко в гнёзда птичьи лазим, То часто шлёпаемся наземь. * Кого изранит куст колючий, Кто мнит, что он всегда всех лучше, Что стал во всем он знатоком И не нуждается ни в ком. <…> Владея не умом — умишком, Кто так самонадеян слишком, Охотно распороть готов Никем не шитый плащ Христов! — Самовольство и самонадеянность (Von eygenrichtikeyt)

Больной, твердящий слово «нет!» На каждый докторский совет, Спешит, как видно, на тот свет. <…> Больной, что лжёт врачу, — глупец: Себя же губит он, как лжец, Что лгать на исповедь приходит Иль адвоката за нос водит. Лжецы глупцам всегда сродни: Во вред себе же лгут они! Глуп, кто врача позвал, но сразу, Врачебному не вняв наказу, Идет, поверив ложным слухам, К невеждам — знахаркам-старухам, А те травой, и наговором, И прочим ворожейным вздором Его отправят прямо в ад, В чем сам он будет виноват. Всему готов поверить тот, Кто исцеленья страстно ждёт, А глупых суеверий зло Чрезмерно ныне возросло. Я б описал их, но облыжно Признают книгу чернокнижной. — О непослушных больных (Von krancken die nit volgen)

Дурак упал. Над ним смеясь, Колпак надеть поторопясь, Ты сам упал, разиня, в грязь. <…> «Дурак» — излюбленное слово. Когда дурак честит другого, Но между ними ни на грош Ни в чем различья не найдёшь <…>. Слепцу корить слепца нелепо: Ведь оба в равной мере слепы! Бранил однажды рака рак: «Ты что назад ползёшь, дурак!» Но сам за другом полз он вспять, Чтобы мораль ему читать. — О соблазнах глупости (An narren sich stossen)

От лисьего хвоста греметь Не будет колокола медь. Ушам от сплетен не болеть! <…> Нет, да и не было от века Такого в мире человека, Чтоб угодил во всем любому Болвану злому и тупому. <…> Заткнуть бы глотки болтунам — Увы, не хватит кляпов нам! Нельзя предусмотреть никак Того, что сочинит дурак. Так в мире повелось оно — Избегнуть сплетен не дано: Кто любит петь, кто кукарекать, Баран-дурак привык бебекать. — Мало ли что болтают (Nit achten vff alle red)

У тех, кто ходит в церковь с псами, Бубенчики обычно сами На колпаках звенят, бренчат, Чуть псы залают, заворчат И сокол дерзкого повесы Так крыльями во время мессы Захлопает, что смолкнет пенье — И хоть кончай богослуженье. Тут остается с ловчей птицы Снять клобучок, и — что стыдиться! Теперь болтай и хохочи, И подбашмачными стучи Ты деревяшками, бесчинствуй И совершай любое свинство! С какой-нибудь Кримгильдой здесь Перемигнись, поклон отвесь, — Красотка улыбнётся — значит, Не сомневайся: одурачит! <…> говорили мы, что бог Плодить глупцов поменьше б мог. <…> Всем нам пример — Христос: из храма Гнал торгашей он взашей прямо, <…> Разгневайся он так сегодня, Заглохли бы дома господни. Он, от попов очистив храм, Добрался б и к пономарям! — Шум в церкви (Gebracht jnn der kirchen)

Дураком назвать попробуй Властносановную особу! Казаться умными им нужно, Чтобы глупцы хвалили дружно, А не похвалят — каждый сам Себе воскурит фимиам. Но мудрый хвастуна узнает: Ложь самохвальная воняет! — О дураках, облечённых властью (Von dem gwalt der narren)

	Кто взял подачку — прихлебатель, Кто принял взятку — тот предатель.
	— там же

Грех похоти, мужской тем паче, Сравнить могу я с девкой падшей, Что, у порога сидя, в дом Зовет прохожего: «Зайдём!» — И ложе по цене дешёвой Со всяким разделить готова, Суля обманчивое счастье Поддельной, всем доступной страсти. Дурак в её объятья вмиг Бросается, как дурень бык Под тяжкий молот скотобойный Иль как овечка, что спокойно, Резвясь, вдруг в петлю попадёт, — А кто-то в сердце нож воткнёт. — О похоти (Von wollust)

Тот, кто, прельстясь деньгами, в брак Вступить готовится, — дурак: Дождётся ссор, скандалов, драк! <…> Женясь на старой, но богатой, Заплачешь ты: «О, день проклятый!» Жить будешь, как в тюрьме, во мраке, В своём бесплодном, стыдном браке С тем денежным своим мешком, Который был твоим божком И чьей начинкою приманен, Ты одурачен, оболванен. <…> Уж лучше жить в пустыне голой, Чем этой жизнью невесёлой Со злой женой, в плену таком, Став денег ради дураком! Коль нет свиньи, любитель сала Зарежет и осла, пожалуй. И что же? Сала — чёрта с два, Скотинка бедная мертва, Хозяину же, кроме слёз, Грязь остаётся и навоз. — О тех, кто женится на деньгах (Wiben durch guots willen)

	Царят на свете три особы, Зовут их: Зависть, Ревность, Злоба. Нет им погибели до гроба! — О зависти и злобе (Von nyd vnd hasß)
	Vergunst vnd haß / witt vmbhar gat Man fyndt groß nyd / jn allem stat Der nythart / der ist noch nit dot

{{Q|

Что скажешь ты глупцу врачу, Который, глядя на мочу Смертельно тяжкого больного, В растерянности бестолковой Хватает лекарский томище И указаний, неуч, ищет? Пока вникает он, смекает, — Больной и дух свой испускает! Иные лезут в медицину, Всего и зная лишь рицину И то, что в книжке-травнике И у старух на языке. Противу правды не греша, Скажу, что много барыша По милости больных болванов Течет в карманы шарлатанов. Как в старину, так в наши дни Любую лечат хворь они И разбираться не привыкли, Кто болен — юноша, старик ли, Какого пола пациент, Каков природный элемент: Горяч, прохладен, сух иль влажен, А вид у них напыщен, важен! Мешок травы, бочонок мази — Вот пластырь вам для всех оказий: Столь действенная сила в нём, Что и нарыв, и перелом, И язвы, и параличи — Всё этим пластырем лечи! — О врачах-шарлатанаx (Von narrechter artzny)

Der gat wol heyn mit andern narren Wer eym dottkrancken bsicht den harrn Vnd spricht / wart / biß ich dir verkünd Was ich jn mynen buechern fynd Die wile er gat zuou buochern heym So fert der siech goen dottenheym / Vil nemen artzeny sich an Der dheyner ettwas do mit kan Dann was das krüter buechlin lert Oder von altten wyben hoert Die hant eyn kunst / die ist so guot Das sie all bresten heylen duot Vnd darff keyn vnderscheyt me han Vnder jung / allt / kynd / frowen / man / Oder fücht / trucken / keiß / vnd kalt / Eyn krut das hat solch krafft / vnd gwalt Glych wie die salb jm Alabaster Dar vß die scherer all jr plaster Machent / all wunden heylen mit Es sygen gschwaer / stich / brüch / vnd schnit Her Cucule verloßt sie nit / Wer heylen will mit eym vngent All trieffend ougen / rott / verblent / Purgieren will on wasserglaß Der ist eyn artzt als Zuohsta was / Dem glich / ist wol eyn Aduocat Der jnn keynr sach kan geben ratt / Eyn bichtvatter ist wol des glich Der nit kan vnder richten sich Was vnder yeder maletzy

Дурацкую тот варит кашу, Кто мнит себя умней и краше Всех остальных, кому не лень, Как одержимому, весь день Глядеться в зеркало, себя В зеркальном облике любя, Но, видя рожу двойника, Не признавать в ней дурака! <…> Но женщин я б не упрекал, Что жить не могут без зеркал, — Их всё-таки, бедняжек, жаль: Год учатся носить вуаль! — О самовлюблённости (Jm selbst wolgefallen)

Стыдливость в танцах не в чести, — Как тут невинность соблюсти?! На танцах сверх обычной меры Нас тянет в дом мадам Венеры… — О танцах (Von dantzen)

Что там за шум, что за галдёж? Не карнавальный ли кутёж? То всполошила весь квартал Орда ночных праздношатал: Покой домашний им не лаком — Милей на улице гулякам Торчать под окнами красотки, Бренчать на лютне и драть глотки, Чтобы, с постели встав, она Им улыбнулась из окна. Пропет один, другой стишок, А из окна ночной горшок На них выплескивает прямо И камнем потчует их дама. <…> Среди студенческой толпы Тут не в диковину попы, Тут разных возрастов миряне — И много ссор, и много брани, И много просто всякой дряни, Тут рев, и блеянье, и вой Скотов, ведомых на убой. — Ночные похождения (Von nachts hofieren)

Тянуть с женой верёвку станешь — Знай, никогда не перетянешь! <…> Ловушек нет страшней на свете, Чем тайные силки и сети, Что женщины спокон веков Плетут для ловли дураков. Три вещи мир бросают в дрожь (Четвёртой — не переживёшь): Вдруг ставший барином холоп, Обжора, пьяный остолоп И тот, кто плоть и дух свой слабый Связал со злобной, грубой бабой. А где служанка в госпожах, Там родословный ствол зачах! Есть три других — ненасытимы (Четвёртое — неукротимо): Жена, земля и бездна ада — Сколь ни давай, ещё им надо! Огонь не скажет добровольно: «Натешился! С меня довольно!» <…> С иной женой бывает так: Чуть-чуть не осквернила брак И губ ещё не остудила, А скажет: «Разве я блудила?» Худая кровля не страшна — Страшна сварливая жена! Что сатана тому бедняжке, Кто с ведьмой жил в одной упряжке? — О злых жёнах (Von boesen wibern)

О звёздах ныне столько чуши Наворотили — вянут уши. Но верят в чушь глупцы, кликуши! <…> Весь мир того не совершит, Что посулить дурак спешит. Глупцов безмозглых предсказанья Мозг обрекают на терзанья. Что бог судил нам в мире этом, То по созвездьям и планетам, Забыв, что ими правит бог, Предречь нам тщится астролог <…>. Они не только бег планет Истолковать дерзают, — нет! — По ходу звезд хотят исчислить, О чем способна муха мыслить… — О суеверии (Von achtung des gstirns)

Vil abergloub man yetz erdicht Was künfftig man an den sternen sycht Eyn yeder narr sich dar vff richt <…> Aber eyn narr verheisßt ein tag Me / dann all welt geleysten mag Vff künfftig ding man yetz vast lendt Was das gestyrn vnd firmmaent Vnd der planeten louff vnß sag Oder gott jnn sym rott anschlag Vnd meinent / das man wissen soell Als das gott mit vnß würcken woell <…> So faelt es vmb eyn buren schrytt Nitt das der sternen louff alleyn Sie sagen / jo eyn yedes kleyn Vnd aller mynst jm fliegen hirn

О Марсии подумать жутко: С него содрали кожу — шутка?! Зато при нём осталась дудка! * Дал бог глупцам одну натуру: Не признаются, хоть ты шкуру Сдери, что дураки они. <…> Глумиться можешь над болваном, Как над паяцем балаганным, Дурак в самодовольстве чванном Сочтет издевку похвалой. Но дудка — обличитель злой! <…> Ещё один есть вид глупца, Что вылупился из яйца Сороки или попугая. Тут страсть дурацкая другая: Чтоб очень умным показаться – Всегда ученых тем касаться. Но видят сразу все кругом — Судьба свела их с дураком: Ни слова не сказал толково! Возьмись ты дурака такого, Как перец в ступе, день и ночь Хоть год без устали толочь, Не выбьешь дури из болвана: Самообман — отец обмана! — О глупцах, не признающих себя глупцами (Nit wellen eyn narr syn)

Der narr Marsyas der verlor Das man jm abzoch hut vnd hor Hielt doch die sackpfiff / noch als vor * Die eygenschafft hat yeder narr Das er nit kan genemen war Das man syn spott / dar vmb verlor <…> Er sy witzig / so man sin lach Vnd ein jufftaeding vß jm mach Stelt er sich ernstlich zuo der sach / Das man jn ouch für witzig halt <…> So man die doch für narren heltt / Wann man eyn narren knützschet klein Als man dem pfeffer duot jm steyn Vnd stieß jn dar jnn joch lang jor So blib er doch eyn narr als vor Dann yedem narren das gebrist / Das wonolff / btriegolffs bruoder ist Mancher der ließ sich halber schinden Vnd jm alle viere mit seylen bynden Das jm alleyn ging gelt dar vß Vnd er vil golds hett jm sym huß Der lytt ouch das er laeg zuo bett Vnd er der richen siechtag hett Vnd man jn wie eyn buoben schiltt Echt er dar von hett zynß vnd gültt

Сутяга рад: он убеждён, Что с дышлом схож любой закон, Да, он доволен, не пытаясь Понять, что он и есть тот заяц, Что, жарен в собственном соку, Раздарен будет по куску Как адвокатам, так и судьям И многим прочим нужным людям, Из коих каждый — молодчина Ловушки ставить на дичину. Река течёт из родника, Процесс в суде — из пустяка! — О сутяжничестве (Zancken vnd zuo gericht gon)

Распуганной в охоте дичи Намного больше, чем добычи. Но часто в ход идет дичинка, Что нам стрелок приносит с рынка. Стяжать себе желая славу, Затеет кое-кто облаву На кабана, медведя, льва, Однако тот стрелок едва, Козулю робкую убьёт. А тут уж страху он хлебнёт! Добычу добрую зимой Крестьянин принесёт домой И, живо распродав дичину, Подставит ножку дворянину. — О бесполезности охоты (Von vnnützem jagen)

Таких болванов много есть, Которым воздаётся честь, Которым выдают награды За возглавленье ретирады, Когда на всем бегу назад Врагу седалищем грозят, Хваля впоследствии свою Отвагу в том лихом бою: «Стрелял, колол — всех наповал!» Но сам так далеко бахвал Бежал от схватки, что едва ли И пулей бы его достали! <…> некий Ганс Дерьмо — На лбу ничтожества клеймо. Края норвежцев, мол, и шведов Он изучал, не раз изведав Их стужу. Он и южный зной Претерпевал в стране одной, Из коей дальше нет дорог… А он от дома, видит бог, Не отходил на расстоянье, Когда не чует обонянье Той колбасы чесночной духа, Что в доме жарит мать-старуха! — О хвастовстве (Von grossem ruemen)

Иные сядут за картишки — Что им беседа, что им книжки, — Дела забыты и детишки! <…> Кто жаждет день и ночь азарта, Будь это кости или карты; Кто рад за круглый стол засесть — И ночь и день не спать, не есть, Но чтоб вино не иссякало И жарче страсти разжигало, Так, чтобы завтра видел каждый Последствия вчерашней жажды: Тот жёлт иль груши зеленей, Того тошнит в углу сеней, У третьего же цвет лица Бледнее, чем у мертвеца, Четвёртый стал, напротив, чёрным, Как будто он возился с горном. Всю ночь играют, попивают — Зато потом весь день зевают, Как будто мух ловить хотят!.. Иного пусть озолотят, Чтоб высидел какой-то час За проповедью хоть бы раз И не храпел в рядах передних Так, чтоб умолкнул проповедник, — Сон побороть ему невмочь. А вот за картами всю ночь Сидеть он будет напролёт! — И не зевнёт и не всхрапнёт! — Об игроках (Von spielern)

Придворных холить жеребцов — Искусство низкое льстецов И путь к успеху подлецов. <…> Но льстец иной, чтоб отличиться, Так поусердствует скребницей, Что конь со ржанием сердитым Лягнёт его в живот копытом — И лизоблюд с господским блюдом Коль жив останется, так чудом! Мы лесть и ложь прикончить можем, Лишь только глупость уничтожим. — О подхалимстве (Von falben hengst strichen)

	Что ни нашепчешь дураку, Всё лезёт в глупую башку. — О наушничестве (Von oren blosern)
	Der ist eyn narr / der vasßt jnns houbt Vnd lichtlich yedes schwaetzen gloubt

	Когда за правду смело, рьяно Я вдруг бороться перестану, С болванами мне плыть, болвану! — О замалчивании правды (Von worheyt verschwigen)
	Wann ich mich hett gekoert dar an Ich muost byn groessten narren stan Die ich jnn allen schiffen han

Над нами, дураками, смейтесь, Но истребить нас не надейтесь: Глупцами переполнен свет, Нет стран, где нас, болванов, нет! <…> Но неизвестность нас тревожит: Как и когда нам бог поможет Прибыть в лентяйский этот край — Глупцам обетованный рай, Где б мы своё создать могли Отечество от всех вдали! <…> На циклопа нарвались, Которому хитрец Улисс <…> Глаз выколол. Но этот глаз Вновь оживает каждый раз, Чуть Полифем почует нюхом, Что понесло дурацким духом. А если разъярён циклоп, Глаз вырастает во весь лоб. <…> А кто спасется чудом, тот В плен к листригонам попадёт — И, дураками пообедав, Оближется царь людоедов: Болванье мясо — их питанье, Вином им служит кровь болванья. Вот в их утробах наш народ Пристанище и обретёт! <…> Глупцов погибших не вернуть. Но целью твоих странствий будь Лишь гавань Мудрости. Бери Кормило в руки и, смотри, Плыви рассчитанным путём — И мудрым мы тебя сочтём. — Корабль бездельников (Das schluraffen schiff)

Пускай всё то, о чем пишу, Добру послужит и вреда Не порождает никогда! Не для того трудился я, Хоть знаю, что судьба моя — Судьба цветка: всем пчёлам — мёд, А паукам он яд даёт. — Извинение поэта (Entschuldigung des dichters)

Предисловие (Eyn vorred)

Душеспасительные книжки Пекут у нас теперь в излишке, Но, несмотря на их число, Не уменьшилось в людях зло: Писанья эти ничему Теперь не учат! В ночь и в тьму Мир погружен, отвергнут богом, Кишат глупцы по всем дорогам. Жить дураками им не стыдно, Но узнанными быть обидно «Что делать?» — думал я. И вот Решил создать дурацкий флот: Галеры, шхуны, галиоты, Баркасы, шлюпки, яхты, боты. А так как нет таких флотилий, Всех дураков чтоб захватили, Собрал я также экипажи, Фургоны, дроги, сани даже. Глупцам нет счета в наши дни: Как мухи, суетясь, они На корабли спешат, летят — Быть первыми и здесь хотят.

All land syndt yetz vollheylger geschrifft Vnd was der selen heyl an trifft / Bibel / der heylgen vaetter ler Vnd ander der glich buecher mer / In maß / das ich ser wunder hab Das nyemant bessert sich dar ab / Ja würt all gschrifft vnd ler veracht Die gantz welt lebt jn vinstrer nacht Vnd duot jn sünden blindt verharren All strassen / gassen / sint voll narren Die nit dann mit dorheyt vmbgan Wellen doch nit den namen han Des hab ich gedacht zuo diser früst Wie ich der narren schyff vff rüst Galleen / füst / kragk / nauen / parck Kyel / weydlying / hornach / rennschiff starck Schlytt / karrhen / stoßbaeren / rollwagen Eyn schiff moecht die nit all getragen Die yetz sint jn der narren zal Eyn teyl keyn fuor hant über al Die stieben zuoher wie die ymmen Vil vnderstont zuo dem schiff schwymmen

Не тщись быть мудрым, знай одно: Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец. Глупцам, конечно, кум-приятель — И этой книги покупатель. <…> Найти своё здесь каждый рад: Кто мудрости рудник алмазный, Кто вредной глупости соблазны. Да, книжка стоящая! В ней Узришь всей жизни ход ясней. Как говорится — смех и горе: Здесь дураки всех категорий! Мудрец найдет здесь мыслей клад, Глупец собратьям будет рад. А коль дурак поднимет бучу, Колпак я сразу нахлобучу. Сам не признается никто: По имени зовёшь — и то Иной как будто удивлён, Прикинется, мол, он — не он. <…> Пусть дураки на эти строчки Зловонной брани выльют бочки, — Будь это горько им иль сладко, Скажу я правду для порядка. <…> Пусть мой небезупречен стих, Но не щадил я сил своих, Ночей не спал я напролёт, Дурацкий свой вербуя флот: Кто нужен мне, сам не придёт — За картами и за вином Проводит ночь и дрыхнет днём.

Не меньше, чем глупцов, заметьте, И дур встречается на свете. Пусть прикрываются вуалью, Я колпаки на них напялю И потаскух не пощажу — В костюм дурацкий наряжу! Им любы шутовские моды — Соблазн, беда мужской породы: Игриво-остронос ботинок, Едва прикрыт молочный рынок.

О нищенстве (Von ba^ettlern)

Глупцов мы и средь нищих сыщем, Числа теперь не стало нищим: Их братия не голодна, Богатые есть ордена! Но как ни велики богатства, На бедность жалуются братства И клянчат, не жалея слёз: «Подайте, как учил Христос!» Завет о бедных и убогих Обогащает ныне многих.

От века продавцы реликвий Народ обманывать привыкли. На паперти шумит базар, Разложен плутовской товар — Всё тут священно, драгоценно: Из вифлеемских ясель сено, От Валаамовой ослицы Кусок ребра; перо хранится Архистратига Михаила (Не сякнет в нём святая сила); Тут есть уздечка боевого Коня Георгия святого; Одна сандалья святой Клары…

Как часто человек не старый, Не хворый, а во цвете лет, У коего ни права нет, Ни маломальской нет причины Не гнуть в работе честной спину, А так — бесстыжий тунеяд, Кто жить, бездельничая, рад, — Легко протягивает руку! Он эту низкую науку И детям преподаст своим, Дабы им нищенствовать с ним, А кой-кому из них сей муж И руку вывихнет к тому ж, И будет истязать их, мучить, Чтоб жалостливей им канючить. <…> Не дремлет попрошайный сброд! Наш город Базель, между прочим, Их плутней служит средоточьем, Но вникнуть в их дела попробуй, — У них и свой язык особый!

Не всех костыльников жалей: Тайком — пойдут без костылей! Один падучую устроит И этим выручку утроит; Другой отдаст ребят в прокат Тому, кто ими не богат <…>. От нищих нам уж нет житья, Их шаек все растет число. Ведь нищенствовать тяжело Тому, кто истинно в беде Противостать не мог нужде. А дармоед, само собой, Доволен нищенской судьбой: Сыт хлебом он всегда пшеничным, И мясом, и вином отличным — Его ривольским услаждай, Эльзасского ему подай! Так попрошайничества зло И превратилось в ремесло. <…> Живут они, всех нас колпача, Меня с тобой куда богаче!

О фальши и надувательстве (Vom falsch vnd beschisß)

Алхимия примером служит Тому, как плутни с дурью дружат И как плуты живут — не тужат. <…> Исчезло чистое вино, Теперь — бог знает что оно! Его подделывают хитро: Поташ берётся и селитра, Корица, сера и горчица, Сухая кость — ребро, ключица, Коренья, всяческое зелье — Вот нынешнее виноделье! Всю эту гадость в бочки льют — Беременные жены пьют И, раньте времени полнея, Не обольщают нас сильнее. Бывает, что вино такое Ведёт и к вечному покою… <…> Барыш — вот наших дней кумир! Нет верной меры, вес неточен — Фунт ссохся, локоть укорочен; В суконных лавках так темно — Не разобрать, что за сукно. <…> С деньгами плохо: слепы, стёрты, Иных и вовсе бы не стало Без постороннего металла. Фальшивых денег — пруд пруди: Берёшь, так в десять глаз гляди… Ну, а духовные столпы — Монахи, схимники, попы? Их благочестье — фальшь, игра <…>. Архидурье плутовство — Алхимией зовут его. <…> О, сколь неумные лгуны — Их трюки сразу же видны! — Кто честно и безбедно жили, Всё достояние вложили В дурацкие реторты, в тигли, А проку так и не достигли. Сказал нам Аристотель вещий: «Неизменяема суть вещи», Алхимик же в учёном бреде Выводит золото из меди, А перец — из дерьма мышей Готовится у торгашей. Подкрашивают все меха, Но обработка их плоха: За два-три месяца ни ости, Ни пуха в шубе нет, — хоть бросьте! Из суслика и мускус гонят — От вони вся округа стонет!. К селедкам свежим на подвеску Подкинут тухленькую — трескай! Сидят везде, как пауки, Старьевщики-ростовщики. Торгуя держаным товаром, Мешают новое со старым, И что ни день — торгаш-мошенник В карман кладет немало денег. Вам рухлядь всучат здесь и хлам, И плесень с гнилью пополам. И впрямь блажен тот человек, Кто надувательства избег! <…> Повсюду фальшь, обман, коварство: Уж не антихристово ль царство?

О застольном невежестве (Von disches vnzu^ocht)

И тот ведёт себя прескверно, Кто дует столь немилосердно На кашу, будто он губами Решил тушить пожара пламя.

Едок-лентяй — покуда в рот Доставит ложку он, зевая, И зев захлопнуть забывая, Все, что держал зевака в ложке, Опять в тарелке, в миске, в плошке.

Бывает, что обжора рот Едой набьёт невпроворот — Жуёт, жуёт, сопя и тужась, И жвачку изо рта (вот ужас!) Начнёт выплевывать, осел, В тарелку, на пол иль на стол!… Увидишь — и с души воротит. Кой-кто ещё и не проглотит Куска, а с полным ртом хлебнёт — И щёки полоскать начнёт, Так надувая их, как будто Он весь распух в одну минуту. И вдруг вино, что в рот влилось, Фонтаном хлещет через нос — И все боятся, что мужлан В лицо плеснёт вам иль в стакан. Рот вытирать не любят, — сала С полпальца на стекле бокала. Пьют, громко чмокая, с особым, Преотвратительным прихлёбом. Питье вина бывало как-то Почти что ритуальным актом. Теперь на ритуал плюют — Пьют торопливо, грубо пьют. Поднимут высоко сосуд, Глоток побольше отсосут, Во здравие друг дружки крякнут, И вновь — чок-чок! — посудой звякнут, И другу честь не воздана, Коль ты не выпил всё до дна.

А вот ещё закон приличья: За шестиногой серой дичью, Что расплодилась в волосах, Нельзя за трапезой в гостях Охотиться и то и дело Казнить её в тарелке белой, Купая ноготь свой в подливе, Чтоб стала вкусом прихотливей, Потом сморкаться, после сморка Нос вытирая о скатёрку.

Чтоб рассказать о всём о том, Что дурно делать за столом, А делать кое-кто привык, Мне двух таких не хватит книг. К примеру: <…> тот лезет пальцами в солонку, Что при воспитанности тонкой Не принято. Но я скажу, Что чистые персты ножу Предпочитаю, если он Из грязных ножен извлечён, И час назад или немножко Пораньше обдирал он кошку.

Перевод

Л. М. Пеньковский, 1965

Цитаты о поэме «Корабль дураков»

История театра сохранила приказ французского короля заковать в кандалы и отправить в тюрьму базошских клерков, изображавших, как дурацкая Матушка управляла королевским двором, грабила и унижала народ. Повсюду возникали шутовские объединения ― «цехи дураков», «дурацкие ордена». В конце пятнадцатого века вышел на немецком языке «Корабль дураков» Себастиана Бранта. В книге описывалось, как собрались со всего света глупцы, чтобы отплыть в Наррагонию ― страну дураков: модники, доктора, взяточники, педанты, астрологи, шулера. На обложке был изображен набитый людьми корабль, плывущий по морю. Над головами мореплавателей развевался флаг с дурацкой головой в скоморошьей шапке. Что же вызвало это царство ослиных ушей? Корысть, заставляющая человека забывать об общем благе. Отныне миром правил господин Пфенниг. Уже не средневековая догма «первородного греха» объясняла уродство жизни, а разум подвергал своему суду общественный порядок. В шестнадцатом веке количество книг, посвященных прославлению глупости, увеличилось. На кафедру взошла сама дурацкая Матушка и объявила во всеуслышание: «Глупость создает государство, поддерживает власть, религию, управление и суд. Да и что такое вся жизнь человеческая, как не забава Глупости». Это было «Похвальное слово глупости» Эразма Роттердамского ― боевая книга гуманизма. Мысль была высказана без прикрытия.

— Григорий Козинцев, «Наш современник Вильям Шекспир», 1962