Горький. Алексей Толстой
«Горький. Алексей Толстой» (название в рукописи) — статья Виктора Шкловского, впервые опубликованная в марте 1924 года под названием «Новый Горький»[1]. Дополненный вариант «Горький, Ремизов и даже Алексей Толстой» вошёл в авторский сборник «Удачи и поражения Максима Горького» 1926 года[2].
Цитаты
правитьНовелла французского типа, культивируемая Чеховым, в руках эпигонов быстро расплылась в бесформенный рассказ ни о чём. |
Многие романы Тургенева просто плохо скомпонованы, например, «Рудин» состоит из одного большого эпизода с Наташей + эпилог. То есть вместо классического типа романа, сращенного из находящихся в сложных взаимоотношениях друг с другом эпизодов, мы имеем, так сказать, одноактный роман. |
Иван Бунин говорит, как пишет, и поэтому по справедливости заслуживает названия классического писателя. Не он один, конечно, представляет собой носителей традиций психологической новеллы. Но некоторые из друзей И. Бунина, желая продолжать старую русскую прозу, сами уже давно находятся на иных путях. Таким мнимым эпигоном является Алексей Толстой. Темы у него как будто бытовые, и манера писать, правда, сейчас неровная, ломкая, но всё же как будто старая. |
Чуковский остался провинциальным журналистом, пришельцем в высокой литературе… |
Но герои у него действительно глупые, и это им не вредит. <…> «Аэлита» — прежде всего неприкрытое подражание Уэллсу. |
И в новых вещах Алексей Толстой вернулся к своему старому кладу — глупому человеку. |
Нужно избегать соблазна обеднять писателя, закреплять отдельные моменты его эволюции как окончательные данные его стиля. |
В своей странной судьбе Горький, благодаря своему лирическому таланту, благодаря песенности, прорывающейся через прозу, и этнографической интересности, очень рано получил мировую славу. |
Самый образ Толстого дан <в «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом»> новый. Маленький старик, «читающий людей» с легкостью и жадностью, как копеечную книгу, обиженный на женщин, Толстой, который больше своего учения. Рисуя этого Толстого, Горький любуется непохожестью, неканоничностью своего портрета. |
Толстой не был классиком, он был одним из решительнейших деканонизаторов мировой литературы. |
Поворот писателя с такой большой инерцией, как М. Горький, на новый путь, изменение его литературных симпатий указывают на глубокие сдвиги, происшедшие в русской прозе. |
Примечания
править- ↑ Россия. — 1924. — № 2. — С. 192-206.
- ↑ 1 2 А. Ю. Галушкин. Комментарии // Шкловский В. Б. Гамбургский счет: Статьи — воспоминания — эссе (1914—1933). — М.: Советский писатель, 1990. — С. 509-511.
- ↑ Имеется в виду отразившаяся в первой редакции «Аэлиты» теософская версия платоновской легенды об Атлантиде (Е. Блаватской, Р. Штейнера).