Литературная хроника (Белинский)

«Литературная хроника» — 2 рецензия Виссариона Белинского 1838 года на изданные после смерти А. С. Пушкина тома журнала «Современник». Опубликованы без заголовка и подписи в разделе «Литературная хроника» «Московского наблюдателя».

Цитаты

Март

На 4—8-й тома.

… посмертные произведения свидетельствуют о новом, просветлённом периоде художественной деятельности великого поэта России, об эпохе высшего и мужественнейшего развития его гениального дарования; <…> жалкое воззрение, с каким смотрело на этот предмет детское прекраснодушие, которое, выглядывая из узкого окошечка своей ограниченной субъективности, мерит действительность своим фальшивым аршином и, осудивши поэта на жизнь под соломенною кровлею, на берегу светлого ручейка, не хочет признавать его поэтом на всяком другом месте <…>! Мнимый период падения таланта Пушкина начался для близорукого прекраснодушия с того времени, как он начал писать свои сказки. В самом деле, эти сказки были неудачными опытами подделаться под русскую народность; но, несмотря на то, ив них был виден Пушкин, а в «Сказке о рыбаке и рыбке» он даже возвысился до совершенной объективности и сумел взглянуть на народную фантазию орлиным взором Гёте. Но если бы эти сказки и все были дурны, одной «Элегии» <…> 1834 года, достаточно было, чтобы показать, как смешны и жалки были беспокойства добрых людей о падении поэта; но… да и кто не был, в свою очередь, добрым человеком?… <…> А его «Капитанская дочка»? О, таких повестей ещё никто не писал у нас, и только один Гоголь умеет писать повести, ещё более действительные, более конкретные, более творческие, похвала, выше которой у нас нет похвал! <…> что с особенною, раздирающею душу грустию поражает внимание читателя, <…> это письмо В. А. Жуковского к отцу поэта о смерти его сына… О, какою сладкою грустию трогают душу эти подробности о последней мучительной борьбе с жизнию, о последней, торжественной битве с несчастием души глубокой и мощной, эти подробности, переданные со всею отчётливостию, какую только могло внушить удивление к высокому зрелищу кончины великого и близкого к сердцу человека, удивление, которого не побеждает в благодатной душе и самая тяжкая скорбь!..

… примирение путём объективного созерцания жизни — вот характер этих последних произведений Пушкина. Не почитаем за нужное прибавлять, что народность, в высшем значении этого слова, как выражение субстанции народа, а не тривиальной простонародности, составляет также характер этих последних звуков этого замогильного голоса: Пушкин всегда был самобытен, всегда был русским поэтом, даже и тогда, когда находился под чуждым влиянием.

«Арап Петра Великого» <…>. Какая простота и вместе глубокость! <…> Да, если бы Пушкин кончил этот роман, то русская литература могла бы поздравить себя с истинно художественным романом; «Летопись села Горохина», в своём роде, чудо совершенства, и если бы в нашей литературе не было повестей Гоголя, то мы ничего лучшего не знали бы.

Статья Пушкина «О Мильтоне и Шатобриановом переводе «Потерянного рая» чрезвычайно интересна: она знакомит нас с Пушкиным не столько как с критиком, сколько как с человеком, у которого был верный взгляд на искусство вследствие его верного и бесконечного эстетического чувства. В этой статье метко и резко показывает он отсутствие именно этого чувства у господ французов и, в доказательство, представляет факты, как безбожно терзали бедного Мильтона корифеи французской литературы…

Во всём этом виден не критик, опирающийся в своих суждениях на известные начала, но гениальный человек, которому его верное и глубокое чувство или, лучше сказать, богатая субстанция открывает истину везде, на что он ни взглянет. А как поэт, Пушкин принадлежит, без всякого сомнения, к мировым, хотя и не первостепенным, гениям. Да и много ли этих первостепенных гениев искусства?

Апрель

На 9-й том.

… пока в «Современнике» будет хотя одна строка Пушкина, хотя не доконченные полстиха, он не перестанет быть для нас явлением примечательным, в хорошем значении этого слова.

«Хроника русского в Париже» живо заинтересовывает читателя, и то, что составляет её букет, — это именно небрежность и отрывочность, с какими она писана. <…> Отсутствие всякой последовательности, смесь фраз русских, французских, латинских, говорливость, пестрота и отсутствие всякого содержания при видимой полноте содержания — настоящий Париж, Вавилон нового человечества! Но всё это нисколько не мешает автору сохранять свой образ мыслей и иметь здравые понятия о предметах, и это там, где хоть у кого так закружится голова, вследствие общего головокружения, составляющего основу народной жизни.

В этом-то и заключается поэтическая сторона басни: она есть маленькая драма, в которой находятся свои типические характеры, свои оригинальные индивидуальности. Но у ней есть ещё другая сторона, столь же важная и ещё более характеристическая, — сторона рассудка, который рассыпается лучами остроумия <…>. Поговорки и пословицы народные <…> суть начало, первая точка отправления поэзии.

Слава Крылова всё будет расти и пышнее расцветать, до тех пор, пока не умолкнет звучный и богатый язык в устах великого и могучего народа русского. Кто хочет изучить язык русский вполне, тот должен познакомиться с Крыловым. Сам Пушкин не полон без Крылова, в этом отношении. Эти идиомы, эти руссицизмы, составляющие народную физиономию языка, его оригинальные средства и самобытное, самородное богатство, уловлены Крыловым с невыразимою верностию.

Заключим наш разбор IX тома «Современника» замечанием, что он значительно улучшился в типографическом отношении и теперь стал одним из красивейших повременных изданий.