Георг Гегель

Георг Вильгельм Фридрих Ге́гель (нем. Georg Wilhelm Friedrich Hegel; 1770—1831) — немецкий философ, один из творцов немецкой классической философии и философии романтизма.

Георг Гегель

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

• Der Widerspruch ist das Fortleitende — «Противоречие ведёт вперёд»
• Воспитание имеет целью сделать человека самостоятельным существом, то есть существом со свободной волей.
• Жизнь — это бесконечное совершенствование. Считать себя совершенным — значит убить себя.
• Из всех вообще безнравственных отношений — отношение к детям, как к рабам, есть самое безнравственное.
• Истина рождается ересью, а умирает предрассудком.
• История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы.
• Каждое художественное произведение принадлежит своему времени, своему народу, своей среде.
• Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера.
• Независимость от общественного мнения есть первое условие совершения чего-либо великого и разумного
• Ни один человек не может быть героем для своего лакея. Не потому, что герой — не герой, а потому что лакей — только лакей.
• Ничто великое в мире не совершается без страсти.
• Нравственность — это разум воли.
• Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.
• Подлинные бессмертные произведения искусства остаются доступными и доставляют наслаждение всем временам и народам.
• Почему есть Нечто, а не Ничто?
• Рассудок может образоваться без сердца, а сердце — без рассудка; существуют односторонние безрассудные сердца и бессердечные умы.
• Речь — удивительно сильное средство, но нужно иметь много ума, чтобы пользоваться им.
• Связь двух лиц различного пола, называемая браком, это не просто естественный, животный союз и не просто гражданский договор, а прежде всего моральный союз, возникающий на основе взаимной любви и доверия и превращающий супругов в одно лицо.
• Совесть — это моральный светильник, озаряющий хороший путь; но когда сворачивают на плохой, то его разбивают.
• Только через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе великий характер, делающий его маяком для других.
• Человек бессмертен благодаря познанию. Познание, мышление — это корень его жизни, его бессмертия.
• Человек воспитывается для свободы.
• Человек есть ничто иное, как ряд его поступков.
• Человек не станет господином природы, пока он не стал господином самого себя.
• Человек с характером импонирует другим, потому что они знают, с кем имеют дело в его лице.
• Человечество было освобождено не столько от порабощения, сколько посредством порабощения. Ведь грубость, жадность, несправедливость суть зло; человек, не освободившийся от него, не способен к нравственности, и дисциплина освободила его именно от этого хотения.
• Что человек делает, таков он и есть.
• Чтобы мой поступок имел моральную ценность, с ним должно быть связано мое убеждение. Аморальным является делать что-то из страха перед наказанием или для того, чтобы приобрести у других хорошее мнение о себе.
• Всё действительное — разумно, всё разумное — действительно.
• Язык — это тело мышления.

Статьи о произведениях

• см. Категория:Произведения Георга Гегеля

О Гегеле

• см. Артур Шопенгауэр, «Об университетской философии» («Parerga и Paralipomena», 1851)

Величавая философия Канта была вытеснена явным пустозвонством Фихте, эклектизмом Шеллинга и приторно-слащавыми, благочестивыми бреднями Якоби, а напоследок дело дошло до того, что вдоль и поперек жалкий шарлатан Гегель был поставлен наравне с Кантом, и даже выше его. <…> Во всей истории литературы древнего и нового времени не найдётся другого примера такой ложной славы, какая выпала на долю гегелевской философии. Нигде и никогда вполне скверное, осязательно-ложное, вздорное и даже, очевидно, бессмысленное и к тому же ещё в высшей степени омерзительное и тошнотворное по исполнению не прославлялось и не выдавалось с такой возмутительною наглостью и с таким упорным меднолобием за высочайшую мудрость и за самое величественное, что мир когда-либо видел,— как это случилось с этою сплошь и насквозь ничего не стоящею философией. — перевод: Ф. В. Черниговец, 1892

— Артур Шопенгауэр, «О критике, суждении, одобрении и славе» («Parerga и Paralipomena»)

	… гегелевского учёного скоморошества…
	— Артур Шопенгауэр, «Об учёности и учёных» («Parerga и Paralipomena»)

… гегелевская система охватила несравненно более широкую область, чем какая бы то ни была прежняя система, и развила в этой области ещё и поныне поражающее богатство мыслей. Феноменология духа (которую можно было бы назвать параллелью эмбриологии и палеонтологии духа, отображением индивидуального сознания на различных ступенях его развития, рассматриваемых как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием), логика, философия природы, философия духа, разработанная в её отдельных исторических подразделениях: философия истории, права, религии, история философии, эстетика и т. д., — в каждой из этих различных исторических областей Гегель старается найти и указать проходящую через неё нить развития. А так как он обладал не только творческим гением, но и энциклопедической учёностью, то его выступление везде составило эпоху. Само собой понятно, что нужды «системы» довольно часто заставляли его здесь прибегать к тем насильственным конструкциям, по поводу которых до сих пор подымают такой ужасный крик его ничтожные противники. Но эти конструкции служат только рамками, лесами возводимого им здания. Кто не задерживается излишне на них, а глубже проникает в грандиозное здание, тот находит там бесчисленные сокровища, до настоящего времени сохранившие свою полную ценность

— Фридрих Энгельс, «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», 1886

	Гегель может быть назван философом по преимуществу, ибо изо всех философов только для него одного философия была всё. У других мыслителей она есть старание постигнуть смысл сущего; у Гегеля, напротив, само сущее старается стать философией, превратиться в чистое мышление.
	— Владимир Соловьёв, статья в ЭСБЕ, т. VIII, 1892

Свобода [у него] чрезвычайно утончённого типа. Она не означает, что вы сможете не допустить концентрационных лагерей. Она не подразумевает демократии, или свободной прессы, или какого-либо из обыкновенных либеральных лозунгов, которые Гегель отвергает с презрением. Когда дух дает самому себе законы, он делает это свободно. Нашему земному взгляду может показаться, что дух, который даёт законы, воплощён в монархе, а дух, которому дают законы, воплощен в подданных. Но с точки зрения абсолюта различие между монархом и подданными, подобно всем другим различиям, иллюзорно, и когда монарх сажает в тюрьму либерально мыслящего подданного, то это не что иное, как свободное самоопределение духа. <…> Гегель полагал, что если достаточно знают о вещи, чтобы отличить ее от всех других вещей, то все ее свойства могут быть выведены посредством логики. Это была ошибка, и из этой ошибки вырастает всё внушительное здание его системы. Это иллюстрирует важную истину, а именно, что чем хуже ваша логика, тем интереснее следствия, к которым она может привести.

— Бертран Рассел, «Истории западной философии» (книга 3, гл. XXII), 1945

	Гегелевский историзм, представление о свободе как необходимости, перенесённые в сферу идеологии, становятся основанием для восхваления насилия от имени диалектики истории. Логическая «власть отрицания» превращается у Гегеля и его последователей в «силу истории», которая давит и сметает все существующие социальные институты.
	— Карл Иоахим Фридрих, «Власть отрицания: диалектика Гегеля и тоталитарная идеология» (The Power of Negation: Hegel’s Dialectic and Totalitarian Ideology), 1962

	Дождь — единственное, что напоминает Гегеля.
	— Иосиф Бродский, выступление в Сорбонне, 1989

	... одна из причин, почему мне так нравится Рассел, состоит в том, что ему хватило интеллектуальной и нравственной целостности, чтобы назвать Гегеля — без обиняков — полным идиотом. Я полностью с ним соглашаюсь: Гегель — идиот, и те, кто прочитал его труды, оказали себе плохую услугу.
	— Станислав Лем, «Мысли о литературе, философии и науке», 1992

Этому посвящена моя книга «Осень с Кантом. Образность в критике чистого разума». Проблема следующая: а чист ли чистый разум? Не лежит ли под ним грязь жизни и образа? И, раскапывая Канта, я обнаружил образный подтекст, так же и в Гегеле. Я понял, что все эти великие мэтры – и Гегель, и Кант – это не универсальное мышление, они носят на себе печать германского, немецкого образа мира. — лекция 17 мая 2007 года в клубе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру»

— Георгий Гачев, «Национальные образы мира»