Жюль Верн (Прашкевич)

«Жюль Верн» — биография Геннадия Прашкевича 2013 года из серии «Жизнь замечательных людей», где стала второй после «Трёх жизней Жюля Верна» Кирилла Андреева (1956).

Цитаты

Неустанно пополняя заведенную им картотеку, Жюль Верн постоянно натыкался на необыкновенные, ранее совершенно неизвестные ему факты. Взять ту же Африку. Какие запоминающиеся, какие бьющие по нервам детали! Разве можно «из головы» сочинить оперетку, в которой голосистые певички будут порхать, как бабочки, над высохшими под экваториальным солнцем трупами? — часть первая

Согласитесь, [в «Вверх дном»] даже в чудовищных перечислениях [газет в главе XVI] живёт своя поэзия — перед нами будто поворачивается земной шар… — часть четвёртая

Человек-невидимка Уэллса виден <…>. Поступки Гриффина вызывают смятение. Он масштабен. — часть четвёртая

Рассказчик историй

В конце концов, невозможно запомнить каждую каплю, — запоминается сам дождь. Как отдельные капли превращаются в ливень, так бесчисленные перечисления делают книги Жюля Верна.

Рушатся склоны, обтаивают ледники, целые горы сносит потоками. Но в ряду других горных вершин Жюль Верн всё так же остаётся вершиной. Даже когда его тексты кажутся нам невыносимо сентиментальными, чудовищно дидактичными, даже когда они забиты ужасающими длиннотами, они всё равно зачаровывают.

Для настоящих героев мало возмущать настоящее, они должны изменять его.

Конечно, с научной точки зрения ценность романов Жюля Верна давно сведена практически к нулю, но его герои, неистово добивавшиеся поставленных целей, остались героями. Они восхищают. Их приключения волнуют. Они сами как вечное ожидание волшебного зелёного луча.

Часть вторая

Романом «Париж в XX веке» <…> Жюль Верн вторгся в настоящую литературу. <…> Он теперь писал о самых обычных вещах, о том, что будет со всеми нами. <…> <…> чудесная любящая мадам Дюшен, присутствие которой на страницах «Парижа в XX веке» было столь ощутимым, что роман, пожалуй, можно было назвать романом любовным.

Каждая деталь в полярном романе Жюля Верна полна значения. Научный роман должен походить на прекрасную оперу. Каждая фраза раскалена, каждый шаг героев ассоциируется с трагедией, каждая глава звучит, как отдельная могучая ария. В этом смысле даже меню полярника должно читаться взахлёб.

«— Арне Сакнуссема? — переспросил рейкьявикский преподаватель. <цитирует далее>» Сохрани Жюль Верн подобную динамику в поздних своих романах, он, несомненно, потеснил бы и Александра Дюма-отца.

Примирение невозможно. Потому, что капитан Немо — Мститель. В этом, собственно, и заключается разгадка «20 000 льё под водой». Признаемся, несколько разочаровывающая. Начать с любимой идеи Виктора Гюго о том, что каждый человек, независимо от его происхождения и рода занятий, свободен, прежде всего свободен, и всегда должен оставаться свободным! — и закончить таким вот тысячу раз отработанным вариантом Александра Дюма-отца: неистребимой обидой на врагов, желанием отомстить каждому… Конечно, опытный политик Этцель сразу почувствовал это противоречие. <…> И упорно подталкивал писателя к более разумному решению поднятой проблемы.

Ни один из героев Жюля Верна, <…> никто не может претендовать на роль нового человека. Все они — из уходящего мира. Они действуют сегодня, но их жизнь принадлежит только прошлому.

Но чем Мститель — капитан Немо — привлекает наше внимание? Да хотя бы тем, что интуитивно понимает, что именно может спасти мир. Красота! — утверждает Жюль Верн. И везде это подчёркивает: красота мира!

Часть третья

Инженер Сайрес Смит — человек из будущего. <…> Он, может быть, первый и единственный герой Жюля Верна, которого действительно можно назвать героем. Не с большой буквы, не мифическим, не легендарным, а просто героем. Все остальные — просто мстители. Им, конечно, не помешает пара-другая верных рабов, неважно, какого вероисповедания. В отличие от них инженер Сайрес Смит любит и умеет создавать. Он глубоко убеждён, что истинный прогресс — это прежде всего наши знания и наше умение распоряжаться ими.

Даже Робинзон Крузо, человек совершенно иной морали, задумывался над мерой своего вторжения в жизнь других людей. С такой точки зрения таинственный польский подводник, борющийся с русскими кораблями, выглядит предпочтительнее индуса, борющегося сразу против всего человечества. Как это ни печально, но капитан Немо ничего не даёт миру, он целиком замкнут на своих страданиях.

… Немо признался однажды: «Миру нужны новые люди, а не новые континенты!» <…> Именно такие люди, [как Смит], отныне должны были населять книги Жюля Верна! К сожалению, по разным причинам этого не случилось. Вот и остаются в памяти читателей неистовый Робур-Завоеватель, столь же сумасшедший изобретатель Рок, самые разные революционеры и утописты, все, как один, — Мстители. Совершенно справедливо XX век от них отмахнулся. А Сайрес Смит и в XXI — с нами.

Уэллс с его чётким аналитическим умом всегда начинал там, где Жюль Верн заканчивал. <…> «Воспитывать — играя». Уэллсу этот тезис бы не понравился. «Воспитывать — пугая». Этот тезис Уэллсу был, конечно, понятнее. Да и какие, собственно, игры, если мир уже давно стоит на краю гибели? <…> В отличие от Уэллса Жюль Верн зависел от издателя.

Даже гнусные пираты Жюля Верна вызывают у читателей некоторое сочувствие…