Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать республиканцами

«Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать республиканцами» (фр. Français, encore un effort si vous voulez être républicains) — брошюра, широко распространившаяся и пользовавшаяся большим влиянием как патриотическое и революционное произведение во время Французской революции 1848 года. Изначально текст написан маркизом де Садом как часть произведения «Философия в будуаре».

Цитаты

Религия

• …Зачем законы нам, отвергнувшим религию? У нас должны быть убеждения, соответствующие нашему республиканскому характеру…

• …Мораль должна быть основой религии, а не религия — основой морали…

• …Нам нужно вероучение, которое бы охраняло наши нравы и обычаи и было бы их естественным следствием. Оно должно поднимать наш дух и вечно поддерживать его в состоянии той драгоценной свободы, которая сегодня стала для него единственным кумиром.

• Если француз, на свое несчастье, решит захоронить себя в могиле христианства, тогда острый клинок республиканского духа затупят, с одной стороны, тирания, гордыня, деспотизм — эти вечные пороки грязной шайки священников, а с другой стороны — низость, узость, банальность догм и таинств этой гнусной и лживой религии. Тогда на шею французов будет снова накинуто ярмо, которое только вчера было ими сброшено.

• …Власть королей всегда усиливала власть церкви…

• С какой стати вы воображаете, что существовавшие ранее невзгоды не могут возродиться и вновь докучать нам?

• …Европа жаждет избавиться как от скипетра, так и от кадила. Поймите же, что вы не можете освободить ее от королевской тирании без того, чтобы одновременно разбить оковы религиозного суеверия: уж слишком одни узы переплетены с другими, так что, оставляя какие-либо, вы снова попадете под их власть. Республиканец не должен припадать к коленям ни мнимого существа, ни гнусного самозванца. Отныне его единственными божествами должны быть отвага и свобода.

• Внимательно проштудируйте абсурдные догмы, ужасающие обряды, возмутительную мораль этой отвратительной религии, и вы увидите, может ли она быть на пользу республике.

• Пусть раб коронованного разбойника пресмыкается, если ему того хочется, у ног гипсового идола — подобный предмет вполне соответствует его грязной душонке. Кто способен служить королям, тот обязан почитать богов.

• Лучше тысячу раз умереть, чем снова унизить себя!

• Раз мы считаем, что культ необходим, давайте подражать римлянам: поступки, страсти, героизм — вот что они почитали.

• Внимательное изучение религии откроет каждому, что нечестивость, которой она наполнена, исходит частично из дикости и наивности евреев и частично из безразличия и безалаберности язычников. Вместо того, чтобы перенять все хорошее, что было у древних народов, христиане, судя по всему, создали свою доктрину из смеси встречавшихся повсюду пороков.

• Эта ничтожная вера настолько чужда возвышенным идеям, что ни один художник не в состоянии использовать ее символы в воздвигаемых им памятниках даже в самом Риме большинство украшений папских дворцов заимствованы из язычества. Так что, пока существует этот мир, только язычество будет вдохновлять великих людей.

• В настоящее время атеизм является единственной доктриной всех мыслящих людей.

• …Иллюзорное божество, предусмотрительно изобретенное первыми законодателями, было в их руках лишь еще одним средством нашего закабаления.

Итак, мы должны навсегда уничтожить всякую идею о Боге, из священников мы обязаны сделать солдат. Кстати, некоторые из священников уже стали солдатами, пускай же они привяжутся к столь благородному республиканскому ремеслу, не распространяясь более ни о химерическом существе, ни о своей баснословной вере, которая одна остаётся предметом нашего презрения. А коль скоро кто-нибудь из этих святош-шарлатанов вновь приступит к разглагольствованиям о Боге и вере, то он, забрасываемый грязью на всех перекрёстках крупнейших городов Франции, будет обречён Вами на глумливое посрамление.:27

• Пусть же полнейшее уничтожение культов и вероисповеданий станет одним из главных законов, который мы хотим установить по всей Европе. Не будем успокаиваться, когда мы сломаем скипетры мы сотрем в порошок всех идолов, поскольку от суеверия до роялизма — лишь один шаг.

• …Во все времена основной задачей королей было поощрять господствующую религию как наиболее эффективную политическую основу поддержания трона. Но коль скоро этот трон разломан и, к счастью, навсегда, давайте же не будем испытывать и тени сомнения, чтобы также разрушить и его постамент.

• …Религия несовместима со свободой…

• Еще одно усилие: раз вы трудитесь над разрушением всех старых принципов, не позволяйте ни одному из них выжить, ибо одного достаточно, чтобы он возродил остальные.

• Перестанем же верить в то, что религия способна принести пользу человеку как только будут установлены хорошие законы, мы сможем покончить с религией. Но некоторые утверждают, что религия необходима народу, что она его умиротворяет. Прекрасно! В таком случае дайте нам религию, достойную свободных людей дайте нам языческих богов. Мы охотно будем поклоняться Юпитеру, Геркулесу, Палласу.

• Все религии сходятся на прославлении мудрости и могущества бога, но едва они начинают рассказывать о его поведении, мы сталкиваемся лишь с неблагоразумием, слабостью и глупостью. Говорят, что бог создал мир для самого себя, но до сих пор не добился должного поклонения себе бог создал нас, чтобы мы благоговели перед ним, а мы все время насмехаемся над ним! Что за неудачник этот бог!

• …Результатом культа, который мы имели слабость исповедовать, были только преступления.

• …Монотеизм по своей сути и по своей природе является злейшим врагом свободы, которую мы лелеем.

• …Почему мы страшимся философии больше, чем деспотизма?

• Имейте в виду, что народ мудрее, чем вы думаете…

• Поверьте мне, граждане, человек, которого не останавливает меч правосудия, вряд ли испугается нравственных страданий от угрозы адских мук, над коими он посмеивается с раннего детства. Словом, ваша религия послужила причиной множества преступлений, однако она ни разу не предотвратила ни одного.

• Если совершенно ясно, что дополнительные путы, которые накидывает на нас идея бога, не приносят никакой пользы, и, более того, во многих случаях они становятся опасными, тогда позвольте узнать, к чему они нам и какие основания существуют для того, чтобы их не разрывать?

• Давайте же поверим, что народ, который оказался достаточно мудрым и храбрым, чтобы стащить монарха с престола и бросить к подножью эшафота, народ, который сумел победить столько предрассудков и преодолеть такое количество нелепых препятствий, является также достаточно мудрым и храбрым, чтобы, ради благоденствия республики, расправиться с обыкновенной иллюзией, имея успешный опыт обезглавливания вполне реального короля.

• Вместо того, чтобы утомлять детские органы восприятия глупой набожностью, прививайте детям возвышенные социальные нормы вместо того, чтобы учить их пустопорожним молитвам, которые к шестнадцати годам они благополучно забывают, объясните им их обязанности перед обществом. Научите их любить добродетели, о которых вы едва упоминали в прежние времена, но которых вполне достаточно для личного счастья, без всяких ваших религиозных баек. Заставьте их почувствовать, что счастье состоит в том, чтобы помочь другим вкусить такой успех в жизни, о каком мы сами мечтаем. Если вы перепоручите эти истины христианским химерам, как вы имели глупость делать раньше, то ученики ваши, почувствовав слабость фундамента, опрокинут все величественное здание и станут преступниками просто потому, что низвергнутая ими религия запрещает им быть преступниками. С другой стороны, если вы заставите их почувствовать необходимость добродетели исключительно потому, что от нее зависит их собственное счастье, то они станут честными людьми из эгоизма, поскольку этот закон, управляющий поведением людей, всегда будет самым надежным и разумным. Так что давайте тщательно следить, чтобы в светское образование не подмешивали религиозные измышления. Никогда не забывайте, что мы хотим сформировать свободных людей, а не жалких идолопоклонников.

• …Люди не способны составить истинное представление о существе, которое не оказывает влияние ни на одно из наших чувств.

• Оказавшись в темном месте, человек ощущает страх физический и душевный этот страх становится привычным и переходит в потребность, без которой человек стал бы чувствовать, что ему чего-то не хватает, даже если бы у него было все и ему было бы больше не о чем мечтать и нечего бояться.

• Не усомнимся же, что религия — это колыбель деспотизма.

• …Злая ирония Юлиана нанесла больше вреда христианству, чем все пытки Нерона.

• …Истинный сын своего отечества не должен, подобно королевским рабам, быть во власти химер и что, короче говоря, ни пустая надежда на лучший мир, ни страх перед великими бедами, что насылает на нас Природа, не должны руководить республиканцем, а лишь добродетель, которая указывает нам дорогу, и совесть, которая очерчивает нам границы.

Нравы

• Граждане свободного государства не могут вести себя, как рабы жестокого короля: разница в их интересах, в обязанностях, в отношениях друг с другом определяет совершенно иное поведение в обществе.

• Подумайте, граждане, ведь предоставляя свободу совести и свободу слова, следует дать и свободу действий, ибо это, по сути дела, одно и то же. Исключение должны составлять прямые конфликты с основополагающими принципами государственного устройства. Трудно сказать, насколько меньше преступлений будет подлежать наказаниям, потому что в государстве, основанном на свободе и равенстве, количество действий, которые можно назвать преступными, очень мало.

• Если и есть в этом мире что-либо из ряда вон выходящее, так это люди, которые из-за мелкости своих мыслей и худосочности своих идей доходят до понятия бога и пытаются еще определить, чего этот бог от них требует, что нравится, а что не по нраву этому нелепому призраку, плоду их воображения. Так что дело вовсе не в терпимости ко всем культам, которые нам самим следует ограничивать я бы хотел, чтобы была предоставлена свобода насмехаться над ними, чтобы на тех, кто соберется в каком-нибудь храме взывать к своему человекоподобному богу, смотрели бы как на комедийных актеров, над кем всякий может потешаться. При любом ином подходе религия будет выглядеть серьезным делом, и тогда она вновь приобретет значимость, начнет мутить воду, насаждать мнения, и, глядишь, люди затеят религиозные диспуты, и в головы им станут вбивать господствующую религию. Равенство, нарушенное предпочтением и покровительством какой-либо религии, вскоре исчезнет, и восстановленная теократия возродит аристократию во мгновение ока. Я не устану вам повторять еще и еще: покончим с богами, французы, покончим с богами, если вы не хотите, чтобы их пагубное влияние вновь ввергло вас во все ужасы деспотизма. Но только насмешка может их уничтожить все опасности, их сопровождающие, тотчас возродятся, едва вы станете с ними нянчиться или придавать им значение. Обуреваемые гневом, вы уничтожаете изображения богов — и напрасно: надо высмеять их, и тогда они распадутся на куски, а дискредитированное мировоззрение разрушится само собой.

• …Не должно быть законов, карающих за преступления против религии, ибо оскорбление вымысла ничего не оскорбляет. Было бы в высшей степени непоследовательно наказывать того, кто поносит или презирает вероисповедание или культ, главенство которого не может быть доказано. Поступать так — значит выказывать пристрастие и, следовательно, нарушать равенство, основной закон нового государственного устройства.

Всякий народ считает свою веру наилучшей из всех. В доказательство подобного мнения обычно приводят множество доводов, не только противоположных друг другу, но и подчас прямо себе противоречащих.:29

• Пусть же человеколюбие, братство, благожелательность лежат в основе наших взаимных обязанностей, и пусть каждый выполнит их с той энергией, которую дала ему Природа. И не будем хулить, а тем более наказывать тех, у кого похолоднее темперамент или язвительней характер, кто не замечает в этих трогательных общественных взаимоотношениях той прелести, которую находят в них другие. Ибо мы должны согласиться, что пытаться заставить всех подчиняться единому закону будет явной нелепостью подобные смехотворные действия уподобились бы поведению генерала, который одел всех солдат в форму одного и того же размера. Величайшей несправедливостью является требование, чтобы люди, обладающие разными характерами, подчинялись одному и тому же закону — то, что хорошо для одного, вовсе не является таковым для другого.

• Следует признать, что невозможно установить столько законов, сколько существует людей, но законы могут быть мягкими и в столь малом количестве, что все люди, каким бы характером они ни обладали, легко им подчинятся. Более того, я бы потребовал, чтобы эти немногочисленные законы можно было подлаживать ко всему разнообразию характеров. Те, кто составляют свод законов, должны положить в основу принцип применения их в большей или меньшей степени, в зависимости от человека, о котором идет речь.

• Человека вдохновляет на поступки Природа, которая может простить ему убийство, закон же, напротив, всегда находится в противоречии с Природой, и не имея с ней никакой связи, не может получить разрешение на те же крайности, ибо, не имея тех же побуждений, закон не может иметь те же права.

• …Лишь немногие обладают склонностью к размышлению.

• Скажите мне без предвзятости: разве воровство, суть которого — стремление распределить богатство поровну, следует клеймить позором, особенно в настоящее время, когда наше правительство стремится к установлению равенства? Совершенно определенно, что нет: воровство способствует равенству и, что более важно, делает более трудным сохранение имущества.

• …По какому праву тот, кто ничего не имеет, должен быть связан соглашением, которое защищает того, у кого есть все? Если вы творите справедливость, защищая с помощью клятвы собственность богача, разве вы не допускаете несправедливость, требуя эту же клятву у того, кто ничем не владеет? Что за польза ему, если он поклянется? И как вы можете ожидать, что он даст клятву, которая выгодна лишь тому, кто, благодаря своему богатству, настолько отличается от него? Уж точно, нет ничего более несправедливого. Клятва должна возыметь эффект, равный для каждого, кто ее дает, ибо невозможно обязать выполнять клятву того, кто в ней незаинтересован, потому что это уже не будет договором между свободными людьми, он превратится в оружие сильного против слабого, которому ничего не останется, как без конца бунтовать. Такова ситуация, создавшаяся в результате клятвы уважать собственность, клятвы, дать которую недавно потребовало государство от каждого гражданина. Но с ее помощью богатый лишь поработит бедного, только богатому выгодна эта сделка, которую бедняк так опрометчиво заключает, не видя, что с помощью вытянутой из него клятвы, которую он дал по простоте душевной, он обязывается делать то, что по отношению к нему никто делать не будет.

Всякое насилие над Природой истощает больше, чем злоупотребление наслаждениями.:38

Осмелюсь утверждать, что кровосмешение должно быть узаконено всяким правительством, в основе которого лежат идеи братства.:45

• Не вам наказывать за то, причиной чего вы сами являетесь.

• …Тот, кто совершает воровство, лишь гармонично вписывается в один из самых священных законов Природы — заботиться о самосохранении за чей угодно счет.

• Если бы в намерения Природы входило создать человека стыдливым, она бы не сделала так, чтобы он рождался голым.

…Всякий, кто родился без качеств, необходимых, чтобы когда-то стать полезным республике, не имеет права на существование, и самым лучшим для всех будет лишить его жизни сразу после рождения.:45

• Женщины предпочитают провоцировать желание и пользоваться его плодами, чем потерять власть над желанием, которое будет удовлетворено без их участия.

• …Стыд — вовсе не добродетель, но лишь один из первых результатов морального разложения и один из основных приемов женской хитрости.

• …Человек любит повелевать, хочет повиновения, стремится окружать себя рабами, обязанными его удовлетворять.

• Прежде всего, что дает вам право утверждать, что женщина должна быть освобождена от слепого повиновения мужским капризам, предписанного Природой? И затем, по какому праву вы обрекаете ее на воздержание, невозможное вследствие ее физического строения и абсолютно бесполезное для ее чести?

• Абсолютно ясно, что женщины по природе своей общедоступны, то есть пользуются преимуществами самок животных и, как те, принадлежат всем самцам без исключения. Несомненно, что на этих главных законах Природы были основаны единственные социальные институты в первых человеческих обществах. Корыстолюбие, эгоизм и любовь извратили эти первоначальные отношения, столь простые и естественные. Беря женщину в жены, а вместе с ней ее семейные владения, человек рассчитывал обогатиться — этим удовлетворялись первые два чувства, о которых я только что упоминал. Однако еще чаще женщиной овладевали силой и потом привязывались к ней — в этом мы видим другой стимул — но в каждом случае главенствует несправедливость.

• Невозможно владеть свободным существом. <…> Владеть можно лишь имуществом или животными, но никогда — индивидуумом, подобным нам самим, и узы, которыми привязывают женщину к мужчине, несправедливы и иллюзорны.

• …речь идет лишь о наслаждении, а не о собственности: у меня нет никакого права на обладание ручьем, встречающимся на дороге, но я имею право на его использование — я могу утолить свою жажду его прозрачной водой. Точно так же я не имею права собственности на ту или иную женщину, но у меня есть безапелляционное право насладиться ею. У меня есть право принудить ее к наслаждению, если она отказывает мне под тем или иным предлогом.

• …Нет блажи, чуждой Природе или ей не принадлежащей.

• Раз вы даете мне полное право на наслаждение, это право становится независимым от следствий, исходящих от наслаждения.

• Абсурдно именовать честью и добродетелью противоестественную силу, помогающую сопротивляться склонностям, которыми женщины одарены с большей, чем мы, щедростью. Эта несправедливость человеческих нравов тем более вопиюща, что мы замышляем ослабить волю женщины, соблазняя ее, а потом наказываем ее за то, что она поддалась усилиям, которые мы приложили, чтобы спровоцировать ее падение. Вся абсурдность наших нравов запечатлелась, по-моему, в этом отвратительном парадоксе, и даже этот краткий очерк должен пробудить в нас желание срочно очистить нравы.

• Если существует значительный ущерб в том, что дети перенимают от родителей интересы, которые идут вразрез с интересами их страны, то это служит убедительным основанием для отделения детей от их семей.

• Пусть вашей уздой будут лишь ваши наклонности, законами — лишь ваши желания, моралью — сама Природа.

• Всякое насилие над Природой истощает больше, чем злоупотребление наслаждениями.

• До чего нелепо считать адюльтер преступлением, как это недавно понималось в обществе! Если и есть в мире какая-то бессмыслица, то это, конечно, вечность, приписываемая брачным узам. Стоит лишь представить всю тяжесть этих пут, чтобы перестать усматривать преступление в действии, которое их ослабляет.

• …Ни у одного из мудрых народов земли сладострастие не считалось преступлением. <…> Только христианским мошенникам мы обязаны тем, что сластолюбие возвели в ранг преступления. У священников были свои причины запретить разврат: сохраняя за собой право на ознакомление с личными грехами и на их отпущение, они обретали неслыханную власть над женщинами, что открывало широкое поприще для разврата.

• Осмелюсь утверждать, что кровосмешение должно быть узаконено всяким правительством, в основе которого лежат идеи братства. Как разумный человек может дойти до такого абсурда, чтобы поверить, что наслаждение матерью, сестрой или дочерью есть преступление? Не правда ли, спрашиваю я вас, омерзительно мнение, почитающее за преступление естественное влечение человека к близкому существу? С таким же успехом можно сказать, что нам запрещено слишком сильно любить людей, которых Природа предписала любить больше всех, и что, мол, чем более сильным желанием она нас наделяет к некоему объекту, тем больше она приказывает нам его избегать. Все это — абсурдные парадоксы, и только люди, одичавшие от предрассудков, могут верить в них и одобрять.

До какого варварства нужно было дойти, чтобы осуждать на смерть несчастного, все преступление которого состоит в том, что его вкусы расходятся с вашими? — О содомии.

• Вообразимо ли, что Природа предоставила нам возможность совершать преступление, возмущающее ее?

• Совершенно ясно, что в нас не могут существовать наклонности или вкусы, которые бы не были нам даны Природой, и что она слишком мудра и последовательна, чтобы дать нам такие, которые бы были для нее оскорбительны.

• …Иллюзия не может заменить реальность.

• …Возможности тех, кто стремится к деторождению, слишком велики, чтобы его противники и противницы могли нанести вред населению.

• …Мы не можем винить человека за его извращения, как не можем винить его за уродства, данные ему Природой.

• Наши идеи… могут вызвать удивление из-за их дерзости. Но какое это имеет значение? Разве мы не получили права говорить о чем угодно? Пришло время обсуждения великих истин, и меньшим люди теперь не удовлетворятся.

• Вполне возможно, что мы насмеемся над человеческой гордыней, опять низводя человека до прочих созданий Природы, но философу негоже льстить мелкому тщеславию — после жаркой погони он отбирает истину у глупого, предубежденного самолюбия, обнажает ее, тщательно изучает и бесстрашно являет изумленному миру.

• Что есть человек, и чем он отличается от растений и животных, населяющих мир? Ничем, разумеется. Случайно, как и они, попав на земной шар, он рождается, как они, размножается, расцветает и увядает как они, он достигает старости и погружается в небытие в конце своего жизненного пути, который Природа предназначает каждому животному, в зависимости от его органического строения.

• …Убить человека или животное — это одно и то же.

• Итак, я спрашиваю, какова в глазах Природы ценность особей, создание которых не стоит ей ни малейшего усилия, ни хлопот? Рабочий оценивает свой труд в зависимости от потраченных усилий и времени. А чего стоит Природе человек?

• Раз Природа создает смертные существа, значит их разрушение является одним из ее законов.

• Чтобы отстоять эту точку зрения, вам пришлось бы доказать недоказуемое, что продолговатые или квадратные формы более полезны и угодны Природе, чем овальные и треугольные…

• …Когда мы предаемся убийству, мы лишь варьируем формы, а не сокрушаем жизнь.

• Соблаговолим же осветить глубины нашей души священным огнем философии…

• Какое учение, какая наука нуждается в убийстве больше, чем политика, которая стремится лишь к обману, чья единственная цель — экспансия одного народа за счет другого?

• И что же такое война, как не наука уничтожения?

• Какая разница для этого кровожадного общества, будет ли в нем одним членом больше или меньше? Пострадают ли от этого его законы, обычаи и нравы? Разве смерть одного человека влияла когда-нибудь на общую массу?

• Республиканский дух взывает к некоторой жестокости, ибо если он слабеет, если сила покидает его, то он будет покорен во мгновение ока.

• …У меня появляется весьма странная мысль (и если она дерзка, то значит она верна)…

• Народ, который начинает свое существование с республиканского правления, может выжить только благодаря добродетелям, потому что, дабы достичь большего, надо всегда начинать с меньшего. Но народ, уже древний и дряхлеющий, который отважно сбрасывает с себя ярмо монархии, для того чтобы принять республиканскую форму правления, сможет продержаться только благодаря преступлениям, ибо он уже преступен, и если бы он захотел перейти от преступлений к добродетели, то есть, от насилия к миролюбию и милосердию, то он стал бы вялым и, в результате этого, вскоре погиб.

• Все интеллектуальные идеи настолько подчинены материальной стороне Природы, что сравнения, почерпнутые из земледелия, никогда нас не подведут при исследовании морали.

• Бои гладиаторов развивали в народе храбрость, и он становился воинственным благодаря тому, что из смерти сделали игру.

• Короче говоря, везде с полным основанием считали, что убийцы, то есть люди, подавившие в себе чувствительность до такой степени, что они способны убить другого человека, не убоявшись мести общества или частного лица — везде, говорю я, полагали, что это исключительно храбрые люди и следовательно, весьма полезные для воинственного или республиканского общества.

• …Всякий, кто родился без качеств, необходимых, чтобы когда-то стать полезным республике, не имеет права на существование, и самым лучшим для всех будет лишить его жизни сразу после рождения.

• …Древние республиканцы, полные энтузиазма, горячего патриотизма, не признавали сострадания к личности, распространенного среди современных народов они своих детей любили меньше, а родину — больше.

• Пусть монархисты говорят, что величие государства определяется только чрезмерным количеством его граждан. Государство обречено на нищету, если размеры населения превысят его способность себя прокормить, но государство будет всегда процветать, если, ограничивая себя в нужных пределах, оно сможет вести торговлю своими излишками. Разве вы не обрезаете лишние ветви у дерева? И разве множество побегов не ослабляет ствол?

• Человеческую породу следует чистить с колыбели: если вы предвидите, что данное существо никогда не сможет стать полезным обществу, его нужно уничтожить.

• Должно ли убийство быть обузданным убийством? Конечно, нет. Не будем же подвергать убийцу иному наказанию, чем месть друзей или родственников убитого. Я прощаю вас, — сказал Луи 15 Шаролэ, убившему человека ради забавы, — но я также прощаю и того, кто убьет вас. В этом возвышенном кредо содержатся все основы для закона против убийц.

• …Помните о единстве — иначе результаты нашей борьбы пойдут насмарку.