Фазиль Абдулович Искандер

Фази́ль Абду́лович Исканде́р (6 марта 1929 — 31 июля 2016) — советский российский прозаик и поэт абхазского происхождения.

Фазиль Абдулович Искандер

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты и афоризмы

• Бессмысленная работа превращает человека в бюрократа.
• Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа.
• Вдохновение — это состояние одержимости истиной.
• Вся Россия — пьющий Гамлет.
• Вожди — такие же люди, как мы, только гораздо лучше.
• Душа, совершившая предательство, всякую неожиданность воспринимает как начало возмездия.
• Если не можешь порвать свои цепи, плюй на них, пока не проржавеют.
• Идеологизированный человек при всей своей амбициозности перестаёт быть личностью ровно настолько, насколько он идеологизирован.
• Идеология держится на дефиците, а дефицит — на идеологии.
• Клюв идеологии всегда точно попадает, когда бьёт по голове сограждан, и никогда не попадает в зерно истины.
• Море — великий примиритель.
• Мудрость — это ум, настоянный на совести.
• Народ не может и не должен жить дальней целью, ибо дальняя цель всегда служит оправданием ближайшему мошенничеству.
• Настоящая ответственность бывает только личной. Человек краснеет один.
• Национализм — это когда свинья, вместо того чтобы чесаться о забор, чешется о другую свинью.
• Неспособные любить склонны к сентиментальности точно так же, как неспособные к братству склонны к панибратству.
• Парадокс воспитания состоит в том, что хорошо поддаются воспитанию как раз те, что не нуждается в воспитании. («Стоянка человека», 1990)
• Прогресс, друзья, это когда ещё убивают, но уже не отрезают ушей. («Сандро из Чегема», 1989)
• План был прост: взломать дверной замок, съесть в буфете все сосиски, взять из кассы всю мелочь и скрыться.
  (рассказ «Мой кумир»)
• Советский псих — самый нормальный в мире.
• Что может быть унизительнее для предавшего, чем сознание того, что его предательством не сумели как следует воспользоваться.
• …чтобы овладеть хорошим юмором, надо дойти до крайнего пессимизма, заглянуть в мрачную бездну, убедиться в том, что там ничего нет, и потихоньку возвращаться обратно. След, оставленный этим обратным путём, и будет настоящим юмором. (рассказ «Начало»)
• Чувство юмора — это то понимание жизни, которое появляется у человека, подошедшего к краю бездонной пропасти, осторожно заглянувшего туда и тихонечко идущего обратно.
• Энтузиазм не может долго подхлёстывать человека. Во всякой работе существуют естественные ритмы. Сравнительно долгое нарушение их приводит к надрыву, к депрессии.
• Современную прозу возглавили женщины, пишущие детективы. Это несерьезно. Они ведут себя с читателями, как с мужьями: им важнее не понять его, а создать ему настроение.
• Глупость высмеивается не для того, чтобы истребить глупость — она неистребима. Это делается для того, чтобы поддержать дух разумных.
• Больше всего в женщинах ценю застенчивость. Это красиво. Основа женственности не внешность, а повышенное чувство стыда и сочувствие окружающим.
• Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!
• Искусство развлечения всегда было, но оно должно занимать свое место. Расцвет индустрии развлечений свидетельствует о неправильно понятой свободе.
• Когда ты вплотную приближаешься к собственной смерти, мысль о том, что ты всю жизнь трудился, успокаивает.

Впрочем, ясно и так, что я прав. Всем известно, что, например, чукчи никогда не бывают лунатиками. Да и как им быть лунатиками? Скажем, страстный чукча нежно уложил чукчанку на мягкий ягель тундры. А где луна? Луны нет. Кругом полярный день. А если кругом полярная ночь и на небе луна? Тогда где ягель? Ягеля нет. Мне могут возразить: при чем тут вообще лунатизм? Как говорят абхазцы, время, в котором стоим, настолько смутное, что всё может быть

— «Ночной вагон», 2000

.

• Вспоминая облик Харлампо и особенно его этот взгляд, я часто думал, что нечто похожее я неоднократно встречал в своей жизни. Но долго никак не мог понять, что именно. И вот наконец вспомнил. Да, точно так, как Харлампо, интеллигенция наша смотрит на людей, предлагающих насильственно овладеть Демократией: та тоже гречанка, как и Деспина. И точно так же, как и Харлампо, наша интеллигенция неизменным и твёрдым отрицательным движением головы дает знать, что только законным путем она будет добиваться того, что принадлежит ей по праву любви. («Харлмапо и Деспина», глава из романа «Сандро из Чегема»)

Цитаты из разных повестей и рассказов

Все люди братья, но не все люди — люди. — «Ласточкино гнездо»

И что это за манера у наших вождей, … как только они приходят к власти, начинают громоздить себе дома и дачи, как будто до этого жили в подвалах или палатках. — «Ласточкино гнездо»

Есть что-то разбойное в её прозрачных глазах, подумалось Сергею, и он с удовольствием смотрел на её лицо и на эти её казавшиеся разбойными из-за своей прозрачности глаза. ― Студентик, ― сказала она, узнав, что Сергей студент, и своим голосом извлекая из этого слова чувственный смысл. «Пожалеть хочет», ― подумал Сергей радостно и предложил своей спутнице поискать в лесу земляники. Они вошли и лес, время от времени припадая к земле там, где кустилась земляника, и Сергей угощал её самыми спелыми ягодами, и она его несколько раз угостила лучшими из найденных ягод. Каждый раз, когда она первой замечала кустики земляники, она так нежно становилась на колени, словно хотела погладить маленькое животное или схватить ребёнка, только что сделавшего свои первые шаги. Сергея волновала и умиляла эта её очаровательная манера припадать к земляничным кустам. Чуть подальше от опушки леса стали попадаться кустики черники, усеянные чёрными капельками ягод, и они стали собирать чернику, из кустов которой каждый раз вылетало облачко комаров. — «Морской скорпион», 1977

На слишком быстрых скоростях жизни человеку некогда быть человеком. — «Палермо — Нью-Йорк»

Заблудившееся в пустыне племя легко примиряется с несправедливостью распределения воды в пользу того, кто обещает скорый оазис … огромность обещания поглощает несправедливость. У человека можно многое отнять, если обещать ему всё. Каждый думает: вот доберёмся — и тогда вволю напьёмся воды, тогда будет полное равенство в изобилии. — «Рапира»

Софичка от волнения и бесконечности ожидания вечера не знала, чем занять себя. Она вымыла полы во всем доме и вымылась сама. Вдруг ей пришло в голову, что кто-то мог залезть в кусты азалий, обнаружить её чемодан и унести его. В ужасе Софичка выскочила из дому, перебежала верхнечегемскую дорогу и, снова продираясь в зарослях, поднялась к тому месту, где стоял чемодан. Чемодан стоял на месте, но ветки ореха, наброшенные на кусты азалий, приувяли и теперь выглядели подозрительно. Она скинула ветки ореха с зарослей азалий и ещё глубже в кусты упрятала чемодан. — «Софичка», 1997

― Сейчас узнаешь, ― сказал Роуф и вдруг снова прислушался к холмам, откуда доносились приглушённые выстрелы, словно раздумывая, не помешает ли ему то, что делается на холмах. И, словно убедившись, что не помешает, расстегнул свой охотничий ремень с дичью и накинул его на поваленный бук. ― Что ты скинул пояс, Роуф?! ― вскричала Софичка, чувствуя, что ноги её наполняются непреодолимой тяжестью. ― Вот уже год, ― сказал Роуф, ― как только я тебя увижу, мне хочется тебя трясти, трясти, трясти… ― Да что я, яблоневая ветка, что ли, чтобы меня трясти? ! ― снова вскричала Софичка. ― Думаю, что тебе придётся научиться готовить коршунов, ― сказал Роуф и, подсев к ней, обнял её одной рукой. ― Не хочу я готовить коршунов, ― стыдливо сказала Софичка, горячо чувствуя его руку на своём плече, ― небось они жилистые? ― Сначала попробуй, а потом говори, ― отвечал Роуф и, крепко прижав её к себе, поцеловал прямо в губы. Софичка, задохнувшись, вырвала лицо, но он её снова притянул к себе и снова поцеловал прямо в губы. <…> ― Не бойся, я тебя украду! Наконец он так крепко её поцеловал, что она захотела, чтобы он её ещё крепче поцеловал. Но тут он сам оторвался от неё и встал. Она сидела с закрытыми глазами, прислонившись к буковому стволу. — «Софичка», 1997

Культура вошла в народ в виде убогой грамотности, которая нужна не народу, а самой цивилизации для удобства вдалбливания идей и рекламы товаров. И это вдалбливание ещё больше отдаляет народ и от культуры и от его собственных этических корней. Средства информации, создавая иллюзию приобщённости к мировой жизни, вносят в сознание народа ложный стыд за особенность собственных неповторимых традиций: если все живут по-другому, надо и нам не отставать от других. — «Сумрачной юности свет»

Наш человек готов пойти на самое страшное преступление, если ему будет обещано равенство перед разбоем. Он понимает и принимает братство и равенство перед разбоем. Но он не понимает и не принимает братства в равенстве перед законом. Такого закона у него никогда не было, и то, что выдавало себя за такой закон, всегда было обманом. Тоска по равенству уходит в летучее равенство разбоя. Разбой превращается в момент истины. Мечта о равенстве перед разбоем настолько его очаровывает, что он не только не думает о жалости к жертве, он заранее уверен в её вине хотя бы потому, что она для него бездуховна, как скот, и, следовательно, резать её можно, как скот. Равенство перед разбоем не означает, что нажива у всех будет одинаковая. У каждого равные возможности перед разбоем, а дальше признаётся, что многое зависит от личной лихости, хитрости, беспощадности, везения. Разбой, как это ни парадоксально, утоляет тоску по справедливому вознаграждению предприимчивости. Там, где нет в мирной жизни естественного вознаграждения за предприимчивость, то есть буржуазного права, там эта тоска утоляется через разбой и в момент разбоя. — «Человек и его окрестности»

Цитаты из произведений

• см. Категория:Произведения Фазиля Искандера