Рысь (Тэффи)
«Рысь» — авторский сборник Тэффи 1923 года из 29 рассказов и 2 стихотворений о белой эмиграции в Париже, а также Гражданской войне в России и РСФСР. Все написаны и изданы в парижских газетах в 1920[1].
Цитаты
правитьНедели через четыре пришёл сам. | |
— «Вдвоём» |
Баба <…>: | |
— «Вспоминаем» |
… служил в знаменитом пьяном полку, который, несмотря на дикие попойки, подрывавшие всякий престиж среди местного населения, никак нельзя было перевести в другой город — кредиторы не выпускали. <…> | |
— «Две встречи» |
Пришёл видный общественный деятель, вздохнул, поник скорбно головой и сказал: | |
— «Как быть?» |
- см. «Ке фер?»
… светский вид (вроде птицы, которая, собираясь клюнуть, смотрит боком)… | |
— «Контр» |
— А знаете, говорят, <…> Сёмгины — вся семья контрагитирует за Савинкова. Они говорят, что в газетах было, будто Савинков не рождён, а отпочковался, и что это имеет огромное влияние на польские умы, а также очень возбуждает народные массы. | |
— там же |
Курортные врачи советуют <…> есть велит осторожно. Нельзя ничего солёного, горького, кислого и сладкого. | |
— «Наука и жизнь» |
Наобещали много и не сделали ровно ничего. | |
— «Наш май» |
Там, в советских газетах, печатали так: | |
— там же |
Приезжают наши беженцы, измождённые, почерневшие от голода и страха, объедаются, успокаиваются, осматриваются, как бы наладить новую жизнь и вдруг гаснут. | |
— «Ностальгия» |
- см. «Свои и чужие»
Пригорюнилась Яга, подпёрла щеку костяной ногой. | |
— «Сказочка» |
Незадолго до взятия Харькова добровольцами, в городе открылась новая фотография, до того верноподанная, что всюду расклеила анонсы: «Коммунистам скидка 50 процентов. Товарищей комиссаров снимают с любовью даром». | |
— «Смешное в печальном» |
В русском человеке очень слаба сопротивляемость, резистенция. От природы мягки, да и воспитание такое получили, чтобы не «зазнаваться». | |
— «Сырьё» |
Из Совдепии стали получаться письма всё чаще и чаще. | |
— «Тонкие письма» |
— «Тоска» |
— там же |
- см. «Файфоклоки»
Без предрассудков
правитьБольшевики, как известно, очень горячо и ревностно принялись за искоренение предрассудков. <…> |
Праздники отменили быстро и просто. Только школьники поплакали, но им обещали рождение ленинской жены, троцкого сына и смерть Карла Маркса — они и успокоились. — ранее праздновались дни рождения и именины царской семьи |
Ни один порядочный коммунист не позволял себе сомневаться в небытии того, кого красная печать называла экс-Бог. |
И вдруг — трах! Гром с безоблачного неба! |
В мировом пространстве
правитьШкола философов-стоиков утверждала, что ни одно произнесённое человеком слово не исчезает и что в мировом пространстве оно живёт вечно. |
Из Совдепии стали приезжать «очевидцы» всё чаще и чаще. Врут всё гуще и гуще. <…> |
— Большевизм не продлится. Уж это я вам говорю! Комиссары слишком очень раздражают народ. Живут — ни в чём себе не отказывают. <…> Потом веселятся они… Шампанское льётся рекой. Стариков и старух всех уже убили, потому что их бесполезно кормить. Детей едят. Не все, положим, а всё-таки… |
Воскресенье
правитьДушно… Душно… |
В ресторане с определённым обедом вам дадут две редиски, потом пустую тарелку, сбоку которой, по самому бордюру, ползёт подсаленный (для того, чтобы полз) огрызок говядины. Подается он под различными псевдонимами — côtelette d'agneau, boeuf frit, chateaubriant, lapin, gigot, poulet[4]. Отвечает за быка, зайца, курицу и голубя. Не пахнет ни тем, ни другим, ни третьим. Пахнет тёплой мочалой. |
Театров много. Французы играют чудесно. |
Наши радости так похожи на наши печали, что порою и отличить их трудно… |
Дачный сезон
править… в Париже нет природных сезонов. <…> |
У нас начинали искать дачу в марте, когда ещё снег лежал и ничего видно не было. |
Велено ему было найти дачу в Стрельне — ну и нашёл. <…> |
Защитный цвет
правитьПервое гонение на так называемые светские танцы было давно, ещё до войны, в 1912–1913 году. |
… из каждого танца можно сделать нечто такое, что вас притянут за оскорбление общественной нравственности, или, наоборот, — эстетически возвышенное и прекрасное… |
Дёргается уродливая пляска, как жалкая и жуткая гримаса больного, который улыбкой хочет показать, что он ещё не так плох. |
Квартирка
править— Искать надо на rive gauche. Там центр интеллигенции, и поэтому квартиры дешевле. |
— У Зябликовых квартира. |
Мёртвый сезон
правитьВ августе начинается в Париже мёртвый сезон. Saison morte, по выражению Lolo[1] — сезон морд. |
Поезда переполнены. Багажные вагоны завалены — в них, кроме обычной клади, возят сундуки с трупами. Переправлять трупы таким образом стало делом столь обычным, что приказчик, продавая сундук, заботливо спрашивает: |
Уехавшие живут хорошо. |
— Я вот еду — тут есть небольшой курортик, очень хорошо лечит от аппендицита. |
Счастье (Рассказ петербургской дамы)
правитьК обыску, надо вам сказать, мы давно были готовы. Не потому, что чувствовали или сознавали себя преступниками, а просто потому, что всех наших знакомых ужо обыскали, а чем мы хуже других. <…> |
Фенька была так ленива и рассеянна, что вместо конины сварила суп из тёткиной шляпы. Шляпа, положим, была старая, но всё-таки от конины её ещё легко можно было отличить. |
Сидит важный и курит. |
О сборнике
правитьПервая значительная книга, составленная из рассказов эмигрантского периода, доказывает, что Тэффи по-новому подходит к отбору произведений, их объединению. В сборник «Рысь» вошли две трети из опубликованных в 1920 году в «Последних Новостях» рассказов — казалось бы, писательница пренебрегла стилевым единством, просто собрав то, что было под рукой. Но на самом деле в этот период именно хронологический принцип позволяет сохранить стилистическое единство книги. Рассказы и фельетоны 1920 года отразили мироощущение человека, вынужденного бежать, потерявшего родину, но ещё надеющегося на скорое возвращение. Собранные в книге произведения ещё не эмигрантские, и герои их — не эмигранты.[7] | |
— Дмитрий Николаев, «История одного городка» |
«Ке фер?»
правитьТрёх ответов ждёт человечество с незапамятных времен. | |
— Дон-Аминадо, «Что же нам всё-таки делать?!», 1921 |
— Софья Виноградская |
… рассказ вошёл в обиход, в пословицу, в постоянный рефрен эмигрантской жизни.[7] | |
— Дон-Аминадо, «Поезд на третьем пути», 1954 |
Образ русского генерала-беженца, вышедшего на центральную площадь Парижа, и комичен, и трагичен одновременно. Русские, победившие Наполеона и триумфально вступившие в Париж, вновь в столице Франции. Круг замкнулся. Революционные идеи, принесённые русским офицерством из заграничной кампании в начале XIX века, через сто лет опять привели их на Плас де ла Конкорд. И если в «Ке фер?» звучит саркастическая насмешка над гордо-самоуверенным «Что делать?» Н. Г. Чернышевского, то в обратном — «Фер-то ке?» — чувствуется растерянность, и за этой растерянностью хочется видеть веру в «вразумление», в возвращение.[7] | |
— Дмитрий Николаев, «История одного городка» |
Примечания
править- ↑ 1 2 3 Д. Д. Николаев. Комментарии // Тэффи Н. А. Собрание сочинений [в 7 томах]. Том 3: «Городок». — М.: Лаком, 1999. — С. 361-8. — 3500 экз.
- ↑ В «Смешное в печальном».
- ↑ С. И. Князев. [Рецензия на] Н. А. Тэффи, «Собрание сочинений», т. 1—5, М., Лаком // Philologica 6 (1999/2000). — С. 394.
- ↑ Отбивная из ягнёнка, жареная говядина, шатобриан, кролик, баранья нога, цыплёнок (фр.)
- ↑ «Танцор мадам», «Счастье моей жены», «Папа мамы», «Мама папы», «Мама мамы», «Муж моего мужа», «Муж моей жены».
- ↑ Следует быть верной своему мужу.
- ↑ 1 2 3 Тэффи Н. А. Собрание сочинений [в 7 томах]. Том 3: «Городок». — М.: Лаком, 1999. — С. 7-10. — 3500 экз.
- ↑ Огонёк. — [1920-е].
- ↑ О. Михайлов. О Тэффи // Тэффи. Рассказы. — М.: Художественная литература, 1971. — С. 12. — 50000 экз.