Поль Скаррон

Поль Скарро́н (фр. Paul Scarron; 4 июля 1610 — 6 октября 1660) — французский драматург, поэт и прозаик.

Поль Скаррон

Поль Скаррон. Портрет неизвестного художника, XVII век

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

	Жодле Ведь тот, кто бьёт слугу, всегда неправ вдвойне, Слуга же трижды прав, господ остерегая… Готов пойти на всё, от вас же опекая Вас самого: пусть сам костей не соберу, Останусь без ушей или совсем помру, Но всякий раз, когда безумство ваше вижу, Предостеречь спешу — пусть этим и обижу. — акт I, сцена 1 (вероятно, неоригинально); перевод: А. С. Эфрон
	Lorsque vous me frappez vous avez toujours tort ; Et moi toujours raison, quand je reprends vos fautes. N'importe, c'est à faire à perdre quelques côtes ; Me dussiez-vous casser un bras, voire le cou, Toutes et quantes fois que vous ferez le fou, En vrai valet d'honneur, je prétends vous reprendre.
	— «Жодле-дуэлянт» (Jodelet duelliste), 1646

	Благочестивца я пою, Что, на спину взвалив свою Родных богов и вместе с ними Папашу с кудрями седыми, Из города, где греков стан Побил тьму честных горожан, Пришёл в другой, где был когда-то Бедняжка Рем рукою брата За то убит, что через ров Перескочил без лишних слов. — 1-я строфа (1648)
	Je chante cet homme pieux, Qui vint, chargé de tous ses dieux Et de Monsieur son père Anchise, Beau vieillard à la barbe grise, Depuis la ville où les Grégeois Occirent tant de bons bourgeois, Jusqu’à celle où le pauvre Rème Fut tué par son frère même, Pour avoir, en sautant, passé De l’autre côté d’un fossé.
	— «Вергилий наизнанку» (Virgile travesti)

	Он подобрал шары и кегли И наобум швырнул их ввысь, И кегли в небо понеслись, Рукою посланы могучей, Сквозь плотные, густые тучи И, разорвав небесный кров, Домчались до жилищ богов, Которые беды не ждали И дым от алтарей вдыхали <…>. Юпитер был со сна угрюм И громко крикнул: «Что за шум?» В ответ на крик его громовый Никто не проронил ни слова. В сердцах кричал богов отец: «Что происходит, наконец?» «Всё как всегда», — рекла Киприна. «Молчите, милая блядина!» (Доселе говорили «блядь», Чтоб слово зря не удлинять; Кипридою звалась Киприна. Но склонен наш язык старинный Усовершенствовать слова, И эта склонность в нас жива.) Но скобку вовремя закроем;.. — перевод: А. В. Парин
	Il ramassa quilles & boule, Et les jetta fans regarder Tant que son bras les pût darder, Ces quilles d'un tel bras rnées Passerent bien-tost les Nuées, Et perçant la voûte des Cieux, Donnerent jusqu'où tous les Dieux Humoient sans songer à malice L'exhalaison d'un sacrifice <…>. Juppiter qui s'en éveilla Demanda, Qu'ay je entendu là ? A sa voix, qui la crainte inspire, On se regarda sans rien dire, Mais s'en offençant, il cria, Dittes donc, Qu'est-ce qu'il y a ? Ce n'est rien répondit Ciprine : Taisez-vous, petite putine, ( Du depuis on a dit putain, Au lieu de tine mettant tain, Et Cipris au lieu de Ciprine, Tant nostre langue se rafine, Et toûjours se rafinera, Tant que François on parlera. ) Mais fermons cette parentese;..
	— «Тифон, или Гигантомахия» (Typhon ou la Gigantomachie), 1648

	Отнюдь не Цезарь этот Жюль. Мужского рода, но скажу ль? — Публичной девке соприроден И разве что для фарса годен. Проваливая все дела, Ты разоришь страну дотла. Прелату из Сорбонны рьяно Ты подражаешь, обезьяна, Но с кардиналом Ришелье Схож, как орангутанг в белье. Срамными знаменит частями. Ступай и хвастайся штанами! <…> Поставь в известность Ватикан, Что пуст дырявый твой карман, Что все мы в луже безобразной, Из-за тебя, пройдоха грязный.
	Mais mon Jules n’est pas César ; C’est un caprice du hasard, Qui naquit garçon et fut garce, Qui n’était né que pour la farce…. Tous tes desseins prennent un rat Dans la moindre affaire d’État. Singe du prélat de Sorbonne, Ma foi, tu nous la bailles bonne : Tu n’es à ce cardinal duc Comparable qu’en aqueduc. Illustre en ta partie honteuse, Ta seule braguette est fameuse. <…> Va rendre compte au Vatican De tes meubles mis à l’encan…. D’être cause que tout se perde, De tes caleçons pleins de merde.
	— «Мазаринада» (Mazarinade), 1651

	Великолепные скульптуры и строенья, <…> Всё времени поток в руины превратил. Но если времени всесилен произвол, То стоит ли скорбеть, что скверный мой камзол Протёрся на локтях в каких-нибудь два года? — перевод: М. П. Кудинов («Надгробья пышные»)
	Superbes monuments de l'orgueil des humains, <…> Il n'est point de ciment que le temps ne dissoude. Si vos marbres si durs ont senti son pouvoir, Dois-je trouver mauvais qu'un méchant pourpoint noir, Qui m'a duré deux ans, soit percé par le coude ?
	— «Великолепные скульптуры и строенья…», 1654

	Везде на улицах навоз, Везде прохожих вереницы, Прилавки, грязь из-под колёс, Монастыри, дворцы, темницы, Брюнеты, старцы без волос, Ханжи, продажные девицы, Кого-то тащат на допрос, Измены, драки, злые лица, Лакеи, франты без гроша, Писак продажная душа, Пажи, карманники, вельможи… — перевод: М. П. Кудинов
	Un amas confus de maisons Des crottes dans toutes les rues Ponts, églises, palais, prisons Boutiques bien ou mal pourvues Force gens noirs, blancs, roux, grisons Des prudes, des filles perdues, Des meurtres et des trahisons Des gens de plume aux mains crochues Maint poudré qui n'a pas d'argent Maint filou qui craint le sergent Maint fanfaron qui toujours tremble…
	— «О Париже» (Sur Paris), 1654

	Типографщик ошибается реже, чем я, имеющий дурную привычку часто делать то, что я отдаю печатать, накануне того дня, когда оно печатается; и вот, держа ещё в голове то, что я незадолго перед этим сочинил, я читаю листы, принесённые мне для корректуры, почти таким же образом, как в коллеже наизусть урок, который у меня не было времени выучить: я хочу сказать, я пробегаю глазами несколько строк и пропускаю то, что я ещё не забыл. — К оскорблённому читателю. Об опечатках в моей книге (Au Lecteur scandalisé des fautes d’impression qui sont dans mon livre), 1649; перевод: Н. Кравцов, 1934
	L’imprimeur y a moins failli que moi, qui ai la mauvaise coutume de ne faire bien souvent ce que je donne à imprimer, que la veille du jour que l’on l’imprime : tellement qu’ayant encore dans la tête ce qu’il y a si peu de temps que j’ai composé, je relis les feuilles que l’on m’apporte à corriger, à peu près de la même façon que je récitois au collège la leçon que je n’avois pas eu le temps d’apprendre : je veux dire, parcourant des yeux quelques lignes, et passant par-dessus ce que je n’avois pas encore oublié.
	— «Комический роман» (Le Roman comique)

	Уж если [Маркос] зажигал у себя в комнате огарок свечи, то не иначе как украденный, а чтобы сберечь и его, начинал раздеваться ещё на улице, с того места, где зажёг свет, а войдя в комнату, гасил свечу и ложился в постель. Но изобретательный ум его подсказал ему, что можно ложиться спать с меньшими издержками, продырявив стену в комнату соседа; стоило тому зажечь свечу, как Маркос открывал дыру и получал из неё столько света, сколько ему было потребно. Будучи вынужден, по своему дворянскому званию, носить шпагу, он носил её день справа, а день слева, чтобы она равномерно царапала ему башмаки. <…> достаёт из кармана огарок, насаживает его на острие шпаги, зажигает о лампаду, горящую перед распятием на ближней площади, не забыв при этом вознести ревностную молитву об успехе своих брачных планов, затем отпирает отмычкой дверь дома, где ночует, и укладывается в свою жёсткую постель, скорее чтобы мечтать о любви, нежели спать.
	Jamais bout de chandelle ne s’allumoit dans sa chambre, s’il ne l’avoit volé ; et pour le bien ménager il commençoit à se déshabiller dans la rue dès le lieu où il avoit pris de la lumiére, et en entrant dans sa chambre il l’éteignoit et se mettoit au lit. Mais trouvant encore qu’on se couchoit à moins de frais, son esprit inventif lui fit faire un trou dans la muraille qui séparoit sa chambre de celle d’un voisin, qui n’a voit pas plutôt allumé sa chandelle, que Marcos ouvroit son trou, et recevoit par-là assez de lumiére pour ce qu’il avoit à faire. Ne pouvant se dispenser de porter une épée postiche, à cause, de sa noblesse qui l’étoit aussi, il la portoit un jour à droit et l’autre à gauche, afin qu’elle usât ses chausses en symétrie, et que le dommage en fût moindre, étant également partagé. <…> de sa poche un bout de bougie, le piqua au bout de son épée, et l’ayant allumé à une lampe qui brûloic devant le crucifix public d’une place voisine, non sans faire une manière d’oraison jaculatoire pour la réus-site de son mariage, il ouvrit avec un passe-par-tout 1a porte de la maison où il couchoit, et s’alla mettre dans son méchant lit, plutôt pour songer à son amour que pour dormir.
	— «Наказанная скупость» (Le Châtiment de l’avarice)

Ни один человек, любящий своё горло и свой желудок, не произвёл ничего истинно прекрасного.

Дон Яфет Армянский

Don Japhet d’Arménie, 1653

	Дон Яфет Узнайте же, что я — прямой потомок Ноя: Забрался он в ковчег, туда и присных сгрёб, А прочий грешный люд меж тем в воде утоп. Я чистотой кровей вполне могу гордиться: Хрусталь в сравнении — лишь мутная водица. — акт I, сцена 2
	Du bon père Noé j’ai l’honheur de descendre, Noé qui sur les eaux fit flotter sa maison, Quand tout le genre humain but plus que de raison. Vous voyez qu’il n’est rien de plus net que ma race, Et qu’un cristal auprès paraîtrait plein de crasse.

	Дон Яфет Я намерен запустить своё ходячее достоинство. — акт I, сцена 3 (т.е. прогуляться)
	Je m’en vais exercer ma vertu caminante.

Дон Яфет А я — раздет <…>. Мой ангел, где же ты? Дуэнья (появляясь в окне над балконом) Вот тьма!.. Поберегись! (Опрокидывает на дона Яфета ночной горшок, потом помои.) <…> Дон Яфет Кой чёрт! Ещё? Двойная доза! Когда бы этот дождь благоухал, как роза, И то в такой мороз не сладко. Но увы, В зловонной скверности я с ног до головы. Коль возвратится вдруг прелестное созданье — И зренье оскорблю я ей и обонянье. Придётся отступить на этот раз <…>. Будь проклята любовь! И проклят будь балкон, Где я лишён одежд и дрянью окроплен! Увы, как тяжко быть любимцем Купидона. — акт IV, сцены 5 и 6; перевод: М. А. Донской

D. Japhet Me voilà nud pourtant <…>. Mais mon ange est long-tems. Une duégne La nuit est fort obscure, Gare l’eau. <…> D. Japhet La diablesse a redoublé la dose ; Exécrable guenon, si c’étoit de l’eau rose, On la pourroit souffrir par le grand froid qu’il fait ; Mais je suis tout couvert de ton déluge infect, Et quand j’espérerois le retour de ma belle, Étant tout putréfait, que ferois-je avec elle ? Il faut céder au tems <…>. Que maudit soit l’amour, et les balcons maudits, D’où l’on sort tout couvert d’urine et sans habits ! Que le métier d’amour est un rude exercice !

Жодле, или Хозяин-слуга

Jodelet ou le Maître-valet, 1645 — первая комедия Скаррона, её источник — пьеса Франциско де Рохаса «Где есть оскорбление, там нет ревности, или Хозяин-слуга» (Donde hay agravios no hay, celos, y Amo-criado). Перевод: М. А. Донской.

	Дон Фернан У нашей свадебки начало хоть куда. Жодле (Изабелле) Пока они шумят, мы можем покалякать. А то, чем разводить чувствительную слякоть, Сплясали б, душечка. — акт II, сцена 14
	Don Fernand Le beau commencement de noces. Jodelet, à Isabelle Mon souci, Laissons-les quereller et disons des sornettes : Ou bien si vous vouliez prendre vos Castagnettes, Le plaisir serait grand.

Жодле (ковыряя в зубах зубочисткой) Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Люблю я лук, люблю чеснок, И если маменькин сынок, Изнеженный молокососик Спесиво свой наморщит носик И поднесёт к нему платок: «Фи! Что за мерзкая вонища!» — Ему я тотчас нос утру: Мне по нутру простая пища, Зато мне спесь не по нутру. <…> Когда невежа брадобрей Мужицкой лапищей своей Хватает важного вельможу И мнёт сиятельную рожу, Вельможа терпит, ей-же-ей. Я человек не столь уж гордый, Чтоб от пощёчин в драку лезть. Уж лучше жить с побитой мордой, Чем лечь во гроб, спасая честь. <…> Ответьте на вопрос мне вы, Неустрашимые, как львы, Глупцы, влюблённые в дуэли: Неужто вам и в самом деле Щека дороже головы? Не лезь в сраженья, жив покуда. Пред тем как искушать судьбу, Спросить покойников не худо: Приятно ль им лежать в гробу? — акт IV, сцена 2

Jodelet, en se curant les dents Soyez nettes mes dents, l'honneur vous le commande, Perdre les dents est tout le mal que j‘appréhende. L'Ail ma foi vaut mieux qu'un oignon, Quand je trouve quelque mignon, Sitôt qu'il sent l'ail que je mange, Il fait une grimace étrange Et dit la main sur le rognon, Fi cela n'est point honorable, Que béni soyez-vous Seigneur, Qui m'avez fait un misérable Qui préfère l'ail à l'honneur. <…> Un Barbier y met bien la main, Qui bien souvent n'est qu'un vilain, Aze : Ce mot, qui est du style bas et comique, signifie un âne. Et dans son métier un grand aze Alors que tel barbier vous rase, Il vous gâte un visage humain, Pourquoi ne t'en veux-tu pas battre, Toi qu'un soufflet choque si fort Que tu t'en fais tenir à quatre, Un souffleté vaut bien un mort ? <…> Messieurs les lions rugissants, Qui tout allez éclaircissant Au gré de votre jaune bile, Sachez qu'aux champs comme à la ville Un soufflet vaut mieux que cinq cent, Puisque soufflet les déshonorent, Ou les hommes sont insensés, Ou Messieurs les vivants ignorent Quels sont Messieurs les trépassés.

О Скарроне

	Чтобы не потерпеть кораблекрушения и не быть уничтоженным, необходимо только воспользоваться мускулами разума. <…> Таковы ресурсы, находящиеся в распоряжении образованных людей и недоступные для невежд; и тем не менее они уступают средствам, которыми располагают много прекрасно организованных невежд, одним из которых был, например, Скарон, весёлость которого совершенно независимо от всякого литературного образования проистекала исключительно из его темперамента.
	Pour ne pas faire naufrage ou n’être pas terrassé, il ne faut que se servir des muscles de la raison. <…> Telle est la ressource des gens de lettres, interdite à ceux qui ne les cultivent point, & qui cede cependant à celle de tant d’ignorans bien organisés, comme eût été, par exemple, Scaron, dont le tempérament seul faisoit la gaieté, indépendamment de toute littérature.
	— Жюльен Ламетри, «Анти-Сенека, или Рассуждение о счастье», 1748

	Бурлескный стиль — это стиль «Дона Яфета Армянского». <…> Тут что ни слово — жаргон нищих, базарный говор… <…> но всего отвратительней «Мазаринада». <…> Эти пакости тошнотворны, <…> рука не подымается переписывать. Этот человек был достойным сыном времён Фронды. Нет, пожалуй, ничего более удивительного, чем уважение, которым он пользовался при жизни, если не считать того, что произошло в его доме после его кончины.
	Le style burlesque est celui de Don Japhet d’Arménie. <…> C’est presque partout le jargon des gueux, le langage des halles… <…> mais rien n’est plus abominable que sa Mazarinade. <…> Ces saletés font vomir et <…> on n’ose le copier. Cet homme était digne du temps de la Fronde. Rien n’est peut-être plus extraordinaire que l’espèce de considération qu’il eut pendant sa vie, si ce n’est ce qui arriva dans sa maison après sa mort.
	— Вольтер, «Философский словарь» (ст. Буффонада, бурлеск, 1770)

	… умел смешить поэтически и — пригрел себе порядочное местечко на Парнасе.
	— Николай Надеждин, рецензия на главу VII «Евгения Онегина», 1830

	[Моё] исследование <…> ставило себе целью вернуть несчастному Скаррону то добро, которое взял у него Мольер. Но при этом выяснилось, что, когда Скаррон подвергся ограблению, он нёс чужой багаж. Очень возможно, что «Наказание за скупость» принадлежит ему не больше, чем «Лицемеры».
	Ces recherches <…> tendaient à rendre au malheureux Scarron le bien que Molière lui avait pris. Mais on s’est aperçu que Scarron, lorsqu’il fut dépouillé, portoit le bagage des autres. Il y a grande chance que le Châtiment de l’avarice ne lui appartienne pas plus que les Hypocrites.
	— Анатоль Франс, «Апология плагиата. Мольер и Скаррон», январь 1891 (сб. «Литературная жизнь (Серия четвёртая)»)