Начальник Камчатки

«Начальник Камчатки» — третий студийный альбом рок-группы «Кино», записанный в 1984 году. 7 песен вышли ранее в неофициальном альбоме «46».

Цитаты

	Удивите меня, расскажите мне новость, Убейте меня, рассмешите меня. Кто придёт ко мне — подай голос. Эй, кто будет моим гостем?
	— «Гость»

	Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька, Ты не можешь здесь спать, Ты не хочешь здесь жить! <…> Утром ты стремишься скорее уйти Телефонный звонок как команда — вперёд! Ты уходишь туда, куда не хочешь идти, Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждёт! Доброе утро, последний герой! Доброе утро, тебе и таким как ты!
	— «Последний герой»

	(Растопите снег, растопите снег) Он убьёт меня, он мой враг навек.
	— «Растопите снег»

46

	Я ночь, а ты утра суть, Я сон, я миф, а ты — нет, Я слеп, но я вижу свет.
	— «Дождь для нас»

	О, это странное место — Камчатка, О, это сладкое слово — Камчатка.
	— «Камчатка»

	Я начинаю свой путь к остановке трамвая, Я закрываю свой зонт, я экспериментатор. Вот приезжает трамвай, вот гремит, удаляясь. Я направляюсь домой, я улыбаюсь. У-у-у транквилизатор. Камни врезаются в окна как молнии Индры…
	— «Транквилизатор»

	Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год, И мы тонем, хотя каждый знает, где брод, И каждый с надеждой глядит в потолок Троллейбуса, который идёт на восток.
	— «Троллейбус»

	Акробаты под куполом цирка не слышат прибой, Ты за этой стеной, но я не вижу дверей. Я хочу быть с тобой. Я родился на стыке созвездий но жить не могу.
	— «Хочу быть с тобой» («Акробаты»)

Об альбоме

	Одно время мне «Начальник» очень не нравился. Очень вялый по звучанию альбом. Но любопытно, что сейчас, по прошествии более года, я замечаю, что такой звук — атмосфера занудства — входит в моду.
	— Виктор Цой, интервью

	Я не мог воспринимать эту запись серьёзно. И я не мог рассматривать «Кино» как музыкальное явление грандиозного масштаба. И если к «Аквариуму» я относился, как к любимой игрушке, то «Кино» были для меня совсем как дети. Они и песни-то пели детские.
	— Сергей Курёхин, конец 1980-х

	В «Начальнике Камчатки» Цой спел арию Мистера Икса. По-моему, Мистер Икс — это ключ к пониманию самого Виктора. Он тоже был героем, поставленным в такую ситуацию и такую среду, которые отнюдь не способствуют проявлению героизма. Это герой, вынужденный сокрушаться о своём уделе шута. В этом отношении Цой был уникален.
	— Рашид Нугманов, «Подлинное чувство магнетизирует…», 1991

	У «Начальника Камчатки» — свой особый вкус, потому что этот альбом был ещё вне моды.
	— Александр Титов, «Он искал современный язык…»

	В студии творился полный бардак, и весь альбом записывался достаточно спонтанно. Это был интуитивный подход, абсолютно без репетиций. Материал делался так: мы приходили на студию, и там Цой показывал вещи. И мы прямо в студии пробовали все слепить. Я свои партии придумывал на ходу, часто в зависимости от того, какой барабанщик сегодня с нами играет.
	— Александр Титов

На запись «Начальника Камчатки» пришёл Боря и сказал, что он будет продюсировать этот альбом. Продюсирование заключалось в следующем. Тропилло, как обычно, всё писал, дёргался, вопил по поводу аранжировок, а Боря… Ему в то время, кажется, Александр Липницкий дал такую музыкальную игрушку, называлась она «Кассиотон», размером с ладонь. <…> Мне оттуда сделали выход вместо динамика. Там было несколько занудных механических ритмов. Вот в «Начальнике Камчатки» их и можно прослушать. Что-то такое: тим-пам, па-па-пам… Всё это идёт непрерывно в одной тональности. Это и была основная продюсерская идея Бори — вставить этот «кассиотончик» желательно в большее количество номеров. Каким образом — это никого не волновало. Был визг, хрюканье, но надо было вставить.

— Андрей Тропилло, «Трагедия не может быть попсовой…»

• см. Алексей Рыбин, «Кино с самого начала и до самого конца» (гл. Out Of Our Heads), 1998

Атмосфера воинствующего романтизма Блока и Хлебникова, дождливых ночей, одиночества и беспросветного мрака ощущалась практически на всех композициях <…>. По всей вероятности, <…> несмотря на мощнейший музыкальный материал, цельности в разработке определённого направления на альбоме всё-таки не было. Группа сознательно отказалась от наивной непосредственности «45», а конкретная антитеза этому пока найдена не была. Всё это напоминало движение на ощупь в кромешной темноте.

— Александр Кушнир, «100 магнитоальбомов советского рока», 1999

	Если бы не записали у меня втроём «46» — Тропилло бы не услышал убогость материала заранее, и не нагнал бы на перепись этих песен (в Начальник Камчатки) Бутмана, Губермана, Курёхина и ещё чёрта в ступе. Он вообще не стал бы его записывать — ибо не нравился [Цой] особо Тропилле.
	— Алексей Вишня, запись в ЖЖ, 4 июня 2005

	Мы думали, как назвать альбом. Ну «Кино»… Какое кино? Наш гений метафор Олег Котельников сразу придумал десяток названий <…>. Ну, вот он и выдал «Начальник Камчатки». «Начальник Чукотки» — был такой советский фильм <…>. Просто возникла ассоциация с этим фильмом. И получилось, по-моему, здорово.
	— Георгий Гурьянов, интервью А. Дамеру, 2007

И если в первом альбоме Цой иронически обращался к папаше-битнику: «Где твои туфли на манной каше?», то здесь его заменяет Генерал, бывший герой: «Где твой мундир, генерал?» Бывший бездельник примеривается к героическому пути. А называет он себя последним, потому что не перестает оставаться Романтиком. Романтический герой в наш век — это либо глупо, либо смешно. И нужно большое мужество, чтобы назвать себя романтическим героем, а потом и стать им.

— Александр Житинский, «Цой forever», 2009

	«Начальник» — эксперимент. Я бы не сказал, что это вне поп-музыки, ориентировка была на западные вещи. С ориентацией на мировой культурный процесс, скажем так.
	— Юрий Каспарян, интервью В. Н. Калгину, 2012

О песнях

Что означает для меня слово «Камчатка»? Ничего конкретного, я там никогда не был, оно лишь подчёркивает некую абсурдность текста, его фантастичность. «Камчатка» и «Алюминиевые огурцы» — это чистая фонетика и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Можно назвать это реальной фантастикой. Можно в какой-то мере сравнить этот подход с театром абсурда Ионеско. Только у нас не мрачное разрешение элементов действительности, а более весёлое. Но есть и другие вещи с совершенно конкретной ситуацией, например, «Бездельник», «Битник», в чем-то — «Троллейбус». Или «Время есть — а денег нет». Эту ситуацию может понять любой.

— Виктор Цой

	«Последний герой» — это, конечно, в песне герой такой. Много таких есть. Нет, не любер, но, может быть, также и любер. Это просто независимый человек. Или который хочет быть таким. Или ему кажется. Но это не я. Я не герой.
	— Виктор Цой, интервью, февраль 1989

	… я Витю вынула из больницы, где он отмазывался от армии. Там его перекормили транквилизаторами, перекололи… Цой был совершенно неадекватен. <…> И вот просыпаюсь часа в два ночи, Цоя нет рядом. Выхожу на кухню, в темноте кромешной Витя что-то карябает карандашиком на разорванном спичечном коробке. <…> Текст «Транквилизатора».
	— Марианна Цой, 2000

	«Последний герой» — это главная песня. Да. Да. Она из альбома в альбом путешествует. <…> Это ирония, но та, из которой выросло целое направление. В ней вся героика группы «Кино».
	— Георгий Гурьянов, интервью А. Дамеру, 2007

Бытует мнение, что Марианна написала несколько стихотворных форм: таких, как «Акробаты над куполом цирка», например. Однако доказательств этому получить не удастся. <…> Когда Цой записывал у меня «46», с ним приезжала и Марьяша, которая открывала большую амбарную книгу с текстами Цоя. Все тексты были аккуратно переписаны с черновиков Вити её рукой. Большой такой «журнал учёта». Знаете, как это бывает — раз критика есть, значит, и ответ на критику тоже быть может. Наверняка Марьяна и тексты правила. В тот день и прозвучало, что «Акробаты» написала она. А могли они вместе — Марьяна просто участвовала в написании.

— Алексей Вишня, около 2011

Никогда Марьяна не писала песен Цою. Это необходимо знать. И опровергать любые слухи. Цой никогда не позволял Марьяне даже слова поменять в текстах. Да, действительно, у Цоя была книга с текстами, но они все записаны рукой Виктора. И он никого не подпускал к ней. Совершенно. Марьяна могла говорить по поводу текстов с Цоем, но чтобы она писала за него, или для него — такого не было никогда. Вишня просто фантазёр. Многие тексты записывались на бумажках, на каких-то обрывках и клочках, так вот Марьяна это все собирала и хранила, но никогда не редактировала.

— Инна Голубева (мать Марианны), интервью В. Н. Калгину, 2012