Игорь Владимирович Тальков

советский рок-музыкант, певец, автор песен, поэт, киноактёр

И́горь Влади́мирович Талько́в (4 ноября 1956 — 6 октября 1991) — советский поэт, певец (автор песен и композитор), киноактёр.

Игорь Владимирович Тальков
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

править
  •  

Время не любит своих героев, оно их безвозмездно уступает будущему. — вариант распространённой мысли, приписываемый в Рунете с 2000-х

  •  

Живите, ничего не бойтесь. Чем мы больше боимся, тем мы дольше будем идти к нормальной человеческой жизни…[1]

  •  

Однажды в 1983 году, когда Игорь с другими музыкантами летел в самолёте на очередные гастроли, кто-то из ребят с испугом говорил об авиакатастрофах. На что Игорь произнёс: «Не бойтесь со мной летать. В авиакатастрофе я никогда не погибну. Меня убьют чуть позже, при большом стечении народа, и убийцу не найдут».[2]

Дневник

править
[3]
  •  

Больно смотреть, как довольны бездарности своей благоприятно сложившейся судьбой — сытые, безмозглые подражатели, слепые попугаи западных групп.
В глазах полная отчуждённость.
Какова цель таких выступлений?
Ведь публика не понимает ни одного слова и совершенно не въезжает в смысл песен, хотя, конечно, многие из этих песен зачастую абсолютно лишены всякого смысла.
Не хочу больше. Эстраду превратили во что-то холодное, грязное, коммерческое антиискусство, одним словом. — 8 мая 1982

  •  

Эх, сбить бы замок! Только один сильный толчок! И всё!!! Бурлящим, стремительным потоком хлынула бы жизнь из всех пор, захлестнула, закружила бы всё, окружающее меня…
…И мир стал бы совсем другим — ярким, интересным, как во сне. — 20 апреля 1982

  •  

Петь одну и ту же песню в программе мне не доставляет никакого удовольствия. Обстановка в коллективе мерзкая, напряжённая. Народу много, а толку никакого. Программа неинтересная, безвкусная, скучная… Музыканты, как зажравшиеся, сытые коты на лежанке.
С ними каши не сваришь.
А шевелить, уговаривать и доказывать им что-либо так же бесполезно, как разжигать костёр в болоте. — 4 июля 82

  •  

Эстрада — большая помойная яма. — 4 октября 1984

  •  

Ельцин — предатель, предатель надежд и веры в него десятков миллионов людей. — 26 октября 1989

  •  

Крылатые, летайте себе, не опускайтесь на землю, какой бы подчас приветливой и доброй она вам ни казалась. Сначала вас бескрылые будут прощупывать, трогать ваши крылья, удивляться, восхищаться, ну а в глубинах своих чёрных душ завидовать чёрной завистью и тайно ненавидеть.
Когда они вам выщиплют ваши крылья, будет поздно.
Не опускайтесь на землю, летайте себе лучше. — 19 августа 1991

Песни и стихи

править
[3]
  •  

И пусть даже внешне спокойный,
Внутри я пылаю мечтой!
Мечтою высокой, привольной,
Зовущей, толкающей в бой.

На бой с паразитами жизни,
На бой из-под рамп и софит.
Любой паразит только пискни
Ты будешь со сцены убит.

  — «На светлую, долгую память…», 1974
  •  

Дайте рупор мне гигантский —
Во всё горло, во все связки
Прокричу над миром,
Завладев эфиром:
«Граждане, внимание!
Граждане, внимание!
Планета в ожидании
Душевного голодания!»
Ну прозрейте, люди.
Мы себя же губим.

  — «Облако над городом», 19 октября 1977
  •  

Когда зажигаются звезды в небе ночном,
Память непрошеным гостем входит в мой дом:
Тихо войдёт, свечи зажжёт, музыку включит
И беседу начнёт. <…>

Я приглашу на танец Память,
И мы закружимся вдвоём,
И вместе с нами, вместе с нами
Помолодеет старый дом.

  «Память», 1977
  •  

Из письма твоего я сложу самолёт,
Самолёт бумажный.
Пусть отправится в полёт, <…>
А куда — неважно.

Пополам за строкой перегнётся строка —
Это так несложно.
Пустит вверх моя рука
То, что стало ложью.

  — «Бумажный самолётик»[4]
  •  

20-й век, как хан Мамай,
Пронёсся над землею,
Но больше всех досталось нам
От этого разбоя.
На мир, где правит капитал,
Он тоже покушался,
Но, получивши по зубам,
Затих и сразу сдался. <…>

Ужасный варвар век-Мамай,
Разрушив храмы наши,
Свои настроил из дерьма
Казённые параши.

  — «Век-Мамай», 8 апреля 1989
  •  

Яблоки созревшие срывая,
Осень ранняя идёт за ответом,
И по семенам подводит она
Итоги весны и лета.
Раскололо нас на сердцевинки,
Не осталось от любви ни кровинки.

  — «Всё позабудь»[4]
  •  

Дед Егор себя по-странному повёл. <…>

«Прилетят инопланетные товарищи
И помогут всем нам сразу стать товарищами,
Ну, а тех, кто называл себя товарищами,
Ядовитые припрятав в сердце жалища,
Те товарищи сумеют наказать». <…>

Три солнца медленно вставали над планетой,
Кипящим золотом струясь в вершинах гор.
В зелёном небе показалася ракета,
Внутри которой находился дед Егор. <…>

А под крылом ракеты что-то копошилось.
И космонавту показалось, что скала
В туманном мареве враждебно притаилась
И недвусмысленно шипела и ждала.

Дед не ошибся — той скалой маскировался
На протяжении порядка сотни лет
И властью страшною своею упивался
Как чёрт прожорливый и хитрый людоед. <…>

Тут завязался между ними бой неравный.
<…> страшный бой —
Священный бой — не ради денег или славы,
А ради жизни на планете, пусть чужой.

Тут пригодилась деду бывшая сноровка,
Натренированная в органах ЧК,
И без нагана, без тачанки и винтовки
Дед укокошил-таки лютого врага.

И тут же с гор ликующей толпою
Какие-то букашки вниз сползли
И сразу же на месте поля боя
Героя в короля произвели. <…>

Он вспоминал <…>
Несчастной родины своей усталый лик,
Где проводами обожжённые берёзы
Глядятся в муть плешивых рек. Но не до них

Живущим в праздной суете дегенератам —
Лжепокорителям природы и небес.
У них проблемы поважней — им очень надо
План выполнять и двигать атомный прогресс. <…>

Посмотрел в окно и выругался матом,
Поискал в аптечке аспирин,
Зыркнул в небо безнадёжным взглядом
И пошёл за водкой в магазин.

  — «Дед Егор», 1980
  •  

В пластилиновые мысли погружусь
И лежу весь день,
В состоянии скульптуры нахожусь —
Шевелиться лень.

  — «Дождь», 1986
  •  

Мне говорили то, что все мои стихи
От совершенства бесконечно далеки.
Мне говорили то, что мой вокальный дар
Действует на головы, как солнечный удар.

Ох уж эти мне друзья-товарищи,
Все, все, все, все знающие,
С камушком за пазухой
И с фигой за спиной
И с одной на всех извилиной. <…>

Мне говорили то, что я не так дышу, <…>
Мне говорили то, что я не то пишу…

  — «Друзья-товарищи», 1988
  •  

Мы родились в комендантский час
Под «колпаком», будто смеха ради,
А тот колпак искусно сшил для нас
Один весёлый дядя. <…>

Треснул дядин колпак.
Треснул, только ветер подул <…>.

Раздался клич: залатать колпак,
Предпринимая необходимые меры,
Но стало ясно: нет таких затрат,
Чтоб залатать химеру.
А слуги дяди себе верны:
И колпаки охраняют спокойно,
И затевают на последние штаны
Большую пере-пере-кройку.

  — «Дядя», 18 сентября 1989
  •  

Мои друзья не пишут, не читают,
И до общественных проблем им дела нет,
И ходят с забинтованными лбами
В расцвете лет, в расцвете лет. <…>

Мои друзья <…>
Билеты заказали на Тот свет
И доживают с забинтованными лбами <…>.

Мои друзья щедры теперь на слово,
Да вот бинтов не думают снимать:
Слух прокатился, будто скоро снова
Придётся лбы забинтовать.

  — «Люди с забинтованными лбами», 1980, 1987 (последний куплет)
  •  

Слышал я, что в космос посланы сигналы,
Дабы обнаружить «братьев по уму», <…>

А быть может, в Энной солнечной системе
На планете Модуль-В-13-6 (сикс)
Ждёт таких сигналов агрессивный малый,
Кровожадный, алчный некий мистер «X».

И свою планету, в сущности, угробив,
Истощив запасы нефти, газа, дров,
Упиваясь властью и террор устроив,
Стал небезопасным для других миров.

И давай представим, ради интереса,
Что сигналы наши примет эта мразь,
Вмиг запеленгует и, как злой агрессор,
С кровожадным войском бросится на нас. <…>

И когда над нами страшною бедою,
Общею бедою вспыхнут небеса,
Вот тогда мы станем дружною семьёю
И одной страною хоть на полчаса.

Что Земля — пылинка в мириадах звёздных,
Что судьба планеты — злых стихий каприз,
Мы поймём, но поздно…

  — «Мистер „X“», 10 апреля 1982
  •  

Не завидуйте жёнам артистов,
Не вводите себя в заблужденье;
Их судьба — как берёза без листьев
В апогее природы цветенья…

  — «Не завидуйте жёнам артистов…», 1985
  •  

Ложь — железное бревно,
Если тонешь в океане,
Как в обмане, и оно
Увлечёт тебя на дно.
Это ржавое бревно
Церемониться не станет.

  — «Никогда не надо лгать…», 1986
  •  

Нужно бороться с собой.
Борясь — побеждать.
Победа — самоутверждение.
Самоутверждение — сила,
Помогающая отыскать единственно
Верный путь к своему счастью.

  — «Нужно бороться с собой…», 1986
  •  

С каждым днём всё больше убеждаюсь,
Что этот мир устроен несерьёзно
И всё в нём происходит слишком поздно. — вошла в альбом «Игорь Тальков», 1986

  — «Поздно», июнь 1982
  •  

Не дари мне цветов покупных,
Собери мне букет полевых,
Чтобы верила я, чтобы чувствовал ты —
Это наши цветы, только наши цветы.
Ты пойди на нехоженый луг,
Не жалей ни спины и ни рук <…>.

Заросло васильками небо,
А ромашки из солнца и снега…

  — «Полевые цветы»[4]
  •  

И пусть твердят ублюдки,
Что истина опасна, —
Она не проститутка,
Чтоб быть всё время разной.

  — «Правда», 1985
  •  

Можно, можно, можно, в общем, можно
Плавать только по теченью,
Огибая приключенья.
Можно, можно, можно, в общем, можно
Просидеть всю жизнь на месте,
В тёплом доме, в мягком кресле,
И твердить, что жизнь неинтересна.
Но всем всегда дано право выбирать —
Жить или прозябать.
Тлеть, гореть, тонуть или взлетать —
Право всем дано.

  — «Право всем дано», 1982
  •  

Иду себе своей дорогой
И, как за флаг, держусь за мысль,
Что нет мудрее педагога,
Чем наша собственная жизнь.

  «Примерный мальчик», до 1987 [1990]
  •  

Природа объявила нам войну,
Смотреть на наше варварство устала.
И первый залп был выпущен в страну,
Страну, что больше всех её терзала. <…>

Природа объявила нам войну,
За то, что мы её, не слыша стонов,
Держали, как заложницу, в плену
И жили против всех её законов. <…>

Природа объявила нам войну,
Чтоб в нас проснулась совесть…

  — «Природа объявила нам войну…», 1989
  •  

А если хочется молчать —
Молчи, коли молчать приятно,
Поскольку некому превратно
Твоё молчание понять.

  — «С самим собой наедине», 1983
  •  

Тут монтёр Петрович встал <…>:

— Перестрелка, перестройка
Нас ничем не испугать,
Мы народ довольно стойкий,
Но до срока, вашу мать.

Ты вот выдал директиву,
В «Волгу» сел — и будь здоров,
А какая перспектива
Нам от этих громких слов? <…>

Я всю жизнь свою ишачу,
А живу в такой норе,
Что порой к иной собачьей
Зависть прячу конуре. <…>

Вы на деле докажите,
Что заботитесь о нас,
Ну а мы уж, извините,
Перестроимся без вас.

  — «Собрание в жэке», 1989
  •  

Они не думают, не чувствуют, не слышат,
Они не видят ни зги.
Они не любят, не страдают, не ищут,
Не напрягают мозги.
У них руки — лопаты, глаза — пятаки,
А вместо лиц — квадратные совки.

Совки, не отдадим мы вам страну!
Совки, мы объявляем вам войну! <…>

Они в создании своём не виноваты.
Их выпестовала власть,
Которой выгодно плодить дегенератов,
Чтоб ненароком не пасть.

  — «Совки», 1988
  •  

Штормит океан, накалившись от безумных страстей,
Гонит ветер тучи смутных вестей
над головой, над головой.
Со дна поднялась и на гребне волн отправилась в путь
Океана потаённая суть
плотной стеной, плотной стеной.
Спасательный круг, на тебя одна надежда, мой друг, <…>
И, сжимая осторожно мне грудь, поднимаешь над волною.
Спасательный круг, я вдыхал в тебя труды многих лет,
Говорят, что я крамольный поэт,
пусть говорят, Бог им судья.
Придут времена, и подует освежающий бриз,
и оценят наш сегодняшний риск
наши друзья, наши друзья.

  — «Спасательный круг», 1989
  •  

Сцена,
Я продирался к тебе сквозь дремучие джунгли закона,
Что на службе у тех, кто не верит ни
в чёрта, ни в Бога.

  «Сцена», 1987
  •  

Товарищ Ленин, а как у Вас дела в аду?
Вы там на сковородке иль на троне?
Готовитесь ли к Страшному суду
Или надеетесь, что дьявол выдаст бронь Вам?

Нет, брони Вам, товарищ, не видать.
Господь не допускает компромиссов.
И мы хотим успеть Вам всё сказать,
Пока Ваш дух не воплотился в крысу.

Мы — подкидыши, стервы эпохи,
Чудом выжившие под забором,
Отсекавшим от Господа Бога
Вакханалию лжи и террора. <…>

Ладно, хватит! Мы встали с колен
И расправили плечи
Пусть вокруг запустенье и тлен,
Но ещё и не вечер.

  — «Товарищ Ленин, а как у Вас дела в аду?..», 1989-1990
  •  

Знакомая картина —
Шедевр застойных лет…
Но кто вернёт нам силы,
Что отнял худсовет?
Каким счастливым раем
Оправдан опыт проб —
Полжизни выживаем,
Полжизни смотрим в гроб. <…>

«Не профессионально.
Расформировать.
Ваше образование? Нет?
До свиданья.
Спасибо за внимание!»

  — «Худсовет», 4 октября 1988
  •  

Господин президент, почему Ваш оппонент —
Преступник Горбачёв— от Вас по левое плечо на съезде?!
Хватит!
Старый волк КПСС в овечью шкуру влез,
Чтоб вписаться в поворот, подсуетился,
Поменяв «СС» на «Р», овца ДПКР
Волчьей пастью попытается вцепиться в трон.
Хватит!
Господин президент, разгоните свой конвент.
Не тошнит от речей в прошлом явных стукачей?
<…> путч:
Подставили дебилов и — в тень, а Горбачёв-то чист… <…>

Верит в Вас, как в Бога,
Измождённая страна,
Коммунизмом поражённая,
Очнувшаяся от сна.

  «Господин президент», 5 сентября 1991
  •  

Обрядился в демократа
Брежневский «пират»,
Комсомольская бригада
Назвалась программой «Взгляд»,
Минздрав метнулся к Джуне,
Атеисты хвалят Глоб,
И бомбит жлобов с трибуны
Самый главный в мире жлоб. <…>

Перестроиться не сложно,
Только вот ведь в чём беда:
Перестроить можно рожу,
Ну а душу — никогда.

  — «Метаморфоза-2», 10 апреля 1991
  •  

Обрядили тебя негодяи в наряд Арлекино
И на место короны напялили красный колпак.
И стоишь ты на паперти нищей
И просишь подаяния у мира.
Разве не так?
Родина моя (или не моя)
Скорбна и нема. <…>

Моё имя — изгой.
По земле родной
Я хожу, как гость.
Мне бросают кость
Паразиты и дельцы,
Проститутки и купцы,
Тянут жилы, соки пьют
И за мой же счёт живут. <…>

Полыхает пожаром земля,
И поэты сгорают,
А тебя окружает зима.

  — «Родина», 10 апреля 1991
  •  

Она танцует в Сан-Франциско,
Я пою в Москве.
Вся наша жизнь похожа
На пари.
Я знаю лишь три слова
На английском языке,
Она на русском знает
Только три:
I love you! <…>
А между нами океан,
Борьба систем,
На страже часовые пояса.
Но разрывает телефон
Пространство без проблем,
И слышит космос только наши голоса:
Love you!
I love you!
Я ей говорю. <…>
Она мне отвечает: «Я тебя люблю!»

  — «Я тебя люблю», 1991

Статьи о произведениях

править

О Талькове

править
  •  

… меня до сих пор мучает недоумение: почему наша церковь в стороне от памяти поэта, столь преданного Господу?! <…>
С ним нельзя было «договориться», подкупить златом и славой — он служил только Богу и своему несчастному русскому народу. И тогда они поняли, что проще всего — ускорить его конец. <…>
Кому не нравятся все власти, тот не нравится всем властям.[5]

  Генрих Митин, «„Я воскресну и спою!“ (трагический путь Игоря Талькова)»
  •  

Незачем более выискивать и имя убийцы Талькова.
<…> с молчаливого согласия большого количества вовлечённых в данный процесс лиц, довольно прозрачное дело постарались замять, растворить, как сахар в чае, облечь таким ореолом таинственности <…>. Что у нас подобное — редкость что ли? Апологеты тальковского творчества подозревают, что на всё более изнашивающихся и морально устаревающих шлягерах не протянуть широкой памяти об Игоре долго, не избежать запустения музею <…>. Загадку гибели надо хранить, а харизматичность образа (если даже он станет выглядеть всё брутальнее) крепить.[6]рецензия на[3]

  Михаил Марголис, «Нельзя ли без Люцифера?»
  •  

Я смотрю на Игоря Талькова не как на поэта, хотя среди сотен его текстов есть и немало поэтических жемчужин, а как на один из немногих реальных символов попытки возрождения национальной России в конце XX века. <…>
Игорь Тальков — это случайно взлетевшее чудо в отечественной эстраде. Таких не должно было быть там изначально, <…> не могло быть таких ярких и открыто социальных русских песен протеста. Русскость пугала всех менеджеров шоу-бизнеса. Но она же, энергетически заряженная до немыслимых пределов, притягивала к себе уже сотни тысяч подростков.
Рождённый в самом низовом народе, да ещё с прошедшими тюрьмы и лагеря, со старшим братом, рождённым в тюрьме, не мог Игорь Тальков искренне стать певцом царской великосветскости. Кость не та, кровь не та <…>. И потому сквозь наивную царскую утопию Игоря Талькова благополучно прорывается русский национальный протест.[7]

  Владимир Бондаренко, «Воскрешение поверженного в бою»
  •  

Пока на дворе стоял совок и у нормальных команд были проблемы, он пел исключительно про Чистые пруды. А после перестройки, когда всё стало можно, вдруг таким смелым оказался…[8][9]

  Андрей Макаревич
  •  

Когда разрабатывали план по развалу СССР, отец был выгоден как антикоммунистический певец. Он готовил сознание людей. И сам того не ведая, помогал врагам. Отец пел, основываясь на тех знаниях, которые были ему доступны. Когда страна распалась, его предупреждали, в какую сторону идти дальше. Но он от исторических песен перешёл к актуальным <…>. Он дал понять, что молчать не собирается. Понял, что дело не в коммунистах. Осознал, что вывески сменились, а суть осталась, и народ по-прежнему дурят. В итоге, стал не выгоден. Он был на пике, собирал стадионы, просвещал людей. И его начали дискредитировать, а потом и уничтожили физически, чтобы не мешал.[10]

  Игорь Тальков-младший

Источники

править
  1. Сайт музея Игоря Талькова в Москве, 2002.
  2. Т. Талькова. Хроника трагического дня. Почему убийца Талькова так и не предан суду // Игорь Тальков. Монолог: Стихи, воспоминания, дневники. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. — 416 с. — (Поэзия русского рока). — 10 100 экз.
  3. 1 2 3 Игорь Тальков. Монолог. — 2001.
  4. 1 2 3 Вошли в его первый альбом «Любовь и разлука» (1984), исполнявшийся вместе с Людмилой Сенчиной.
  5. День литературы: газета. — 2000. — 28 ноября. — Вып. 18 (48).
  6. Новые Известия. — 2001. — 11 декабря.
  7. Завтра. — 2004. — № 22 (549), 25 мая.
  8. Ответ на вопрос Сергея (vitamin S) от 21 апреля 2006 [недоступная ссылка] // Ко мне. Сайт Андрея Макаревича.
  9. Измайлова И. Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам». — М.: Яуза, Эксмо, 2011. — Вступление. — (Тайная жизнь гениев).
  10. Сын Игоря Талькова: Папа остался бы жив, если бы не поддался на провокации // Комсомольская правда, 5 октября 2015.