Яков Ильич Брежнев

Я́ков Ильи́ч Бре́жнев (1912-1993) — младший брат Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, советский хозяйственный, государственный и партийный деятель, заместитель министра чёрной металлургии СССР в 1972-1983 годах.

Яков Ильич Брежнев

Статья в Википедии

О Якове Брежневе в коротких цитатах

	Наша семья жила в рабочей слободке, которая называлась «Нижняя колония», в Аксёновском переулке. Здесь я и родился 19 декабря 1906 года. Всё в той же комнате явились на свет мои брат Яков и сестра Вера.
	— Леонид Брежнев, «Жизнь по заводскому гудку», 1980

	...уже потом <...> узнал я, что был он запойным пьяницей, что на своей работе в Минчермете лишь числился, отсутствуя иногда по 2-3 недели, и что на вопрос Л. И. Брежнева: «Где Яков?» — руководители министерства часто ничего не могли ответить.
	— Пётр Родионов, «Как начинался застой», 1989

	Много толков шло и идет по сей день о шикарной даче, построенной для Я. И. Брежнева в районе Барвихи.
	— Пётр Родионов, «Как начинался застой», 1989

	За бутылкой коньяку очень ненавязчиво решались насущные проблемы. Захмелевшему брату Брежнева подсовывали под бок сына-аспиранта, нуждающегося в хорошем распределении, или старушку маму, которую необходимо определить в спецполиклинику.
	— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

	Отец встретил меня крепкими объятиями и широкой брежневской улыбкой. Тут же, в аэропорту, он вручил мне свёрток. В нём оказались великолепные босоножки и японская блузка, которая мне очень нравилась, и я долго её носила.
	— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

	Фурцева была дамой среднего роста с миловидным лицом и густыми, красиво уложенными волосами. По дороге домой отец сказал, что «у Кати потрясающие ножки и она умеет одеваться».
	— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

	В Москве положение Леонида Ильича заставило моего отца взять слишком высокую планку, осилить которую он просто не мог. Леонид, назначая его на ответственные посты в престижных заведениях, таких как Комитет по науке и технике, Министерство чёрной и цветной металлургии, сам того не желая, фактически погубил в нём специалиста и личность.
	— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

	Заместителем министра стал брат Брежнева, страдавший тем же пороком, что и сын.
	— Георгий Арбатов, «Человек Системы», 2002

	Любил посещать рестораны, где с ним заискивающе здоровались все. По словам его внебрачной дочери Любови, у него был короткий роман с министром культуры СССР Е. А. Фурцевой.:47-48
	— Николай Зенькович, «Самые секретные родственники», 2005

	Брат был мало похож на представительного Леонида Ильича: маленького роста, рыжеватый. <...> Пользовался успехом у женщин, это у Брежневых было родовое, наследственное… Играл в кругах московской элиты роль свадебного генерала...
	— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

	Яков Брежнев помогал доставать любой дефицит — от лекарств до дач. Наведывался в спецмагазины для номенклатуры с сомнительными личностями, которые все скупали и затем перепродавали спекулянтам. На вырученные деньги шли гулять в рестораны. Подражая знаменитому брату, Яков любил дарить знакомым свой портрет, сделанный на шестидесятилетие, с иконостасом орденов и медалей.
	— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

	...добрый Леонид Ильич только принудительно лечил брата Яшу от хронического алкоголизма и от возникших на его основе отклонений в психике. Председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов вёл с сомнительным братом генсека профилактические беседы. Не помогало.
	— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

	В годы «перестройки» Яков сильно бедствовал, потому что лишился половины пенсионного пособия, а работать не умел органически. После смерти жены в 1989 г. дочери унесли из его квартиры все ценное, включая ордена, боясь, что в поисках денег на выпивку он продаст все, в том числе и награды.
	— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

	Тогдашний второй секретарь ЦК компартии Грузии Пётр Родионов вспоминал, как ему по ВЧ позвонил брат генерального и представился по всей форме: — С вами говорит Яков Ильич Брежнев. Он просил за арестованного — в Грузии шла кампания по борьбе с коррупцией.
	— Леонид Млечин, «Брежнев», 2011

О Якове Брежневе в публицистике и исторической прозе

Слышал, что он большой поклонник Бахуса, впрочем, я и сам, встречаясь с ним на различных приемах в Москве, видел, что он активно прикладывается к рюмочке. Это уже потом, после Грузии, узнал я, что был он запойным пьяницей, что на своей работе в Минчермете лишь числился, отсутствуя иногда по 2-3 недели, и что на вопрос Л. И. Брежнева: «Где Яков?» — руководители министерства часто ничего не могли ответить. (Кстати, о похождениях Якова Ильича многое известно водителям гаража ЦК КПСС, которым приходилось развозить его по различным адресам даже после кончины венценосного брата. Много толков шло и идет по сей день о шикарной даче, построенной для Я. И. Брежнева в районе Барвихи. Нет ли там «долевого участия» любезно опекаемых им комбинаторов?)

— Пётр Родионов, «Как начинался застой», 1989

	Детьми дело не ограничивалось. Заместителем министра стал брат Брежнева, страдавший тем же пороком, что и сын. Не были обделены и дальние родственники, и родственники родственников, и их друзья.
	— Георгий Арбатов, «Человек Системы», 2002

Брежнев Яков Ильич (1912-1993). Брат Л. И. Брежнева. Был мало похож на Леонида Ильича: маленького роста, рыжеватый. <...> Вскоре вернулся в Днепродзержинск, работал на металлургическом комбинате. В 1963 г. переехал в Москву. Ему на выбор предложили несколько квартир. Поселился на Старом Арбате, в Староконюшенном переулке, рядом с канадским посольством. По протекции брата получал высокие должности в Комитете по науке и технике, в Министерстве цветной и чёрной металлургии. Ходил в сопровождении охраны. Любил посещать рестораны, где с ним заискивающе здоровались все. По словам его внебрачной дочери Любови, у него был короткий роман с министром культуры СССР Е. А. Фурцевой.:47-48

— Николай Зенькович, «Самые секретные родственники», 2005

...в последние годы, даже месяцы правления Брежнева ползли упорные слухи о том, что в ближайшем окружении генерального секретаря «неблагополучно». Если и было, то разве что по части брата Леонида Ильича, Якова Ильича (1912–1993). Брат был мало похож на представительного Леонида Ильича: маленького роста, рыжеватый. Работал на металлургическом заводе начальником прокатного цеха. Пользовался успехом у женщин, это у Брежневых было родовое, наследственное… Играл в кругах московской элиты роль свадебного генерала, которого приглашали на семейные торжества. Было модно созывать друзей на «брата Брежнева». Самые пикантные подробности этих сборищ приводит дочь Якова, Любовь… Она – внебрачная дочь. Её мама беременной ушла от Якова Ильича в 1944-м в Магниторске, узнав, что у него в Москве семья — жена и дочь. Любовь Яковлевна не любит и не уважает семью Брежневых. Она — единственный член многочисленного клана, который живет не в России с 1990 года. Уже в США она опубликовала книгу «Любовь Брежнева: мир, который я покинула». Книга не сделала её имя бессмертным.

— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

Вот и папа Любови Яковлевны (которого она презирала, но подачки которого принимала) обстряпывал дела с помощью слабохарактерного брата, когда «на брата Брежнева» собирались гости в некий дом... <...> Яков Брежнев помогал доставать любой дефицит — от лекарств до дач. Наведывался в спецмагазины для номенклатуры с сомнительными личностями, которые все скупали и затем перепродавали спекулянтам. На вырученные деньги шли гулять в рестораны. Подражая знаменитому брату, Яков любил дарить знакомым свой портрет, сделанный на шестидесятилетие, с иконостасом орденов и медалей. Конечно, более крутой, более решительный человек мог бы прекратить безобразие в считанные часы. С трудом могу себе представить, чтобы брат Сталина так бы бедокурил по Москве. А добрый Леонид Ильич только принудительно лечил брата Яшу от хронического алкоголизма и от возникших на его основе отклонений в психике. Председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов вёл с сомнительным братом генсека профилактические беседы. Не помогало.

— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

В годы «перестройки» Яков сильно бедствовал, потому что лишился половины пенсионного пособия, а работать не умел органически. После смерти жены в 1989 г. дочери унесли из его квартиры все ценное, включая ордена, боясь, что в поисках денег на выпивку он продаст все, в том числе и награды. В ноябре 1989 г., в день годовщины смерти брата, Я.И. Брежнева не пропустили на его могилу на Красной площади. Прах Я. И. Брежнева погребен в колумбарии Ваганьковского кладбища рядом с прахом его жены. Но это — брат. А сам Брежнев и его семья? В том-то и дело, что «не брал» и «не использовал».

— Андрей Буровский, Да здравствует «Застой»!, 2010

Сестра Брежнева, Вера Ильинична, милая и красивая женщина, так и осталась работать в Днепродзержинске лаборанткой на кафедре химии в местном институте. Брат Леонида Ильича, Яков Брежнев, продолжая семейную традицию, работал начальником прокатного цеха на Днепродзержинском металлургическом заводе. Потом старший брат перевёл его в Москву. Тогдашний второй секретарь ЦК компартии Грузии Пётр Родионов вспоминал, как ему по ВЧ позвонил брат генерального и представился по всей форме: — С вами говорит Яков Ильич Брежнев. Он просил за арестованного — в Грузии шла кампания по борьбе с коррупцией. Петр Родионов ответил так, как полагалось в подобных случаях: — Извините, но я не имею никакого права вмешиваться и давить на следственные органы. Брат Брежнева настаивал: — Вы всё можете, в ваших руках большая власть. Яков Ильич мало походил на красивого, статного брата. Он был маленького роста, рыжеватый, выпивал и питал особое пристрастие к слабому полу. Злоупотребление горячительными напитками закончилось тем, что его положили в больницу для психических больных. Его дочь, Любовь Яковлевна Брежнева, написавшая книгу «Племянница генсека», живёт в Америке.

— Леонид Млечин, «Брежнев», 2011

О Якове Брежневе в мемуарах и дневниковой прозе

Наша семья жила в рабочей слободке, которая называлась «Нижняя колония», в Аксёновском переулке. Здесь я и родился 19 декабря 1906 года. Всё в той же комнате явились на свет мои брат Яков и сестра Вера. <...> Заводской гудок всех разом звал на смену, он же и сплачивал рабочих, возникало высокое чувство единения, общности интересов, той пролетарской солидарности, которая миллионы людей, разных по возрасту, опыту, обычаям, национальности, делала могущественным, монолитным, подлинно революционным классом. К этому классу я принадлежал по рождению, в этой среде был воспитан, с нею связан, можно сказать, кровными узами. Мой отец до конца дней оставался рабочим. Рабочими были мой дед, братья матери – мои дядья, и сам я, когда пришел срок, поступил на завод, а за мной следом брат, сестра, муж сестры… Семья Брежневых многие десятилетия своей жизни отдала родному заводу, нашу фамилию вы и сегодня найдете в заводских списках.

— Леонид Брежнев, «Жизнь по заводскому гудку», 1980

По случаю прихода гостей накрывали обильный стол. Тут уж никаких денег не жалели — окупится сторицей. К столу созывались все «нужные люди», чтобы видели, какой почётный гость бывает в их доме. За бутылкой коньяку очень ненавязчиво решались насущные проблемы. Захмелевшему брату Брежнева подсовывали под бок сына-аспиранта, нуждающегося в хорошем распределении, или старушку маму, которую необходимо определить в спецполиклинику. Устроить поудобнее родственников, друзей, любовниц через блат почиталось святым делом и ничем зазорным. Всеобщая протекция при моём дяде была слишком откровенна и цинична. Тут же, как по мановению волшебной палочки, на столе возникал телефон и даже услужливо набирался нужный номер. Отцу оставалось только назвать себя и вразумительно высказать просьбу. Иногда доходило до смешного, когда фамилию протеже писали на бумажке, из чего я заключала, что отец в этом доме впервые и ни фамилии, ни имен хозяев не знает.:212

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

Первые письма от Якова Ильича я начала получать, когда была ещё подростком. Мама, не без внутренней борьбы, под влиянием моего доброго отчима, признала его отцовские права. После того как он перебрался в Москву, переписка заметно оживилась. Начинал он свои письма обычно: «Дорогая моя золотинка!» или «Милая моя мурзилка!» и заканчивал: «Целую тебя крепко, остаюсь всё тот же твой Предок». Узнав, что я передумала идти в медицину, очень расстроился. У него, как и у Леонида, который в своих назидательных беседах часто повторял, что в нашей стране «без бумажки – ты какашка, а с бумажкой – человек», был комплекс высшего образования, и он настаивал на моём поступлении в московский вуз.

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

В марте 1964 года родители отпустили меня в Москву. Немалую роль сыграла телеграмма лаконичного содержания: «Твоё письмо получил, жду приезда Москву целую Брежнев». Перепуганный громкой фамилией почтальон притащил её к нам в два часа ночи. Она хранится у меня до сих пор. Вводя в брежневский клан, отец тем не менее опасался, что меня могут обидеть. Накануне моего переезда в Москву, в июне 1964 года он писал: «…найдутся люди, которые будут плевать в твою чистую невинную душу. Я очень этого боюсь и не хочу, чтобы всякая мразь травмировала тебя…» Его опасения полностью сбылись.

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

Отец встретил меня крепкими объятиями и широкой брежневской улыбкой. Тут же, в аэропорту, он вручил мне свёрток. В нём оказались великолепные босоножки и японская блузка, которая мне очень нравилась, и я долго её носила. Всю дорогу домой он обнимал меня и целовал «в головку», как сам говорил и, по всей видимости, был искренне рад моему приезду. Я поняла, как он одинок. Отец предложил остановиться в его квартире на Арбате. Но я наотрез отказалась. И после долгих препирательств сумела его убедить отвезти меня к старому другу моих родителей Льву Твердину, который жил с семьёй на Таганке.

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

Вечером действительно заезжал на чёрной правительственной «Волге» отец и вёз нас, двух дурочек, в ресторан или в гости к очередной знаменитости, часто на загородную дачу в Барвиху, где кучковалась московская элита. Поначалу эти поездки были мне интересны. <...> При внешней демократичности Яков Ильич был сторонником старых устоев. Для него курящая женщина непременно была гулящей. Дядя придерживался того же мнения. Когда отец рассказал ему об инциденте с сигаретой, возмутился и только по занятости не стал читать мне лекцию об этике поведения советской женщины. Ни до этого случая, ни после я никогда не курила. Обычно мы ездили ужинать или обедать в рестораны на втором или седьмом этажах гостиницы «Москва». В те времена сюда часто наведывалась столичная знать. Подходили поздороваться и перекинуться парой слов с братом Леонида Брежнева разные люди. С большинством из них отец был на ты. Некоторые подсаживались к нам на весь вечер.

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

	В музее им. Пушкина мы как-то столкнулись со свитой, сопровождавшей министра культуры Екатерину Алексеевну Фурцеву. Пока она, мило кокетничая, беседовала с братом Брежнева, я стояла в сторонке. Фурцева была дамой среднего роста с миловидным лицом и густыми, красиво уложенными волосами. По дороге домой отец сказал, что «у Кати потрясающие ножки и она умеет одеваться».
	— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

В Москве положение Леонида Ильича заставило моего отца взять слишком высокую планку, осилить которую он просто не мог. Леонид, назначая его на ответственные посты в престижных заведениях, таких как Комитет по науке и технике, Министерство чёрной и цветной металлургии, сам того не желая, фактически погубил в нём специалиста и личность. Вскоре в одном из писем отец сообщил: «Копию с твоей трудовой книжки снял, справку от медиков по форме 286 достал, в институт заявление написал и расписался за тебя. С документами у тебя всё в порядке». В этом малозначительном факте уже просматривалась всемогущая рука «брата Брежнева». Фамилия эта, как волшебное слово, как пароль, действовала безотказно ещё до вступления моего дяди на пост генерального секретаря. Успокоив родителей и пообещав, что мы будем видеться часто, я вернулась в Москву. Отец заранее договорился со старым приятелем Леонида Ильича Мироном Денисовым, штурманом «Аэрофлота», чтобы меня доставили из Днепропетровска в целости и сохранности. Спецсамолёт, на котором я летела, предназначался для партийных сановников местного разлива, для их родственников, высокого начальства и почётных гостей. Рейс был, само собой разумеется, бесплатный.

— Любовь Брежнева, «Племянница генсека», 1999

О Якове Брежневе в беллетристике и художественной прозе

Например, приезжает из Средней Азии так называемый «заготовитель леса» Рахимов и снимает в «России» сразу восемь люксов. В этих люксах — каждый день приёмы, а попросту говоря — пьянки. И на этих пьянках гуляют чуть не весь Госплан, министерство лесного хозяйства, министерство путей сообщения и даже сама Галина Леонидовна Брежнева и её дядя Яков Ильич, брат Леонида Ильича. А после таких «приёмов» в Среднюю Азию составами катит дефицитный пиломатериал и уходит там налево по спекулятивным ценам, и все участники операции наживают по миллиону.

— Эдуард Тополь, Фридрих Незнанский, «Журналист для Брежнева», 1981

Ну, часть этих операций КГБ разоблачает — если к ним доля не поступает, а остальное — сам понимаешь… И вот именно в это осиное гнездо поселяется Папутин со своим новым Отделом разведки. Ну? Две силы, конфликт. А в мае 76-го Папутин выходит на крупнейшую спекулянтку бриллиантами, жену бывшего Первого секретаря ЦК Грузии Мжаванадзе. Сам Мжаванадзе в это время уже смещен, и если бы за него Брежнев тогда не заступился, грузинские чекисты его бы вообще за решетку упрятали. Еще бы! Когда председатель грузинского КГБ Шеварднадзе устроил в Тбилиси обыск на квартире этого Мжаванадзе, он там нашел слитки золота в виде свиней, коров и других животных весом по пять-шесть килограмм! Так что должность Первого секретаря ЦК — очень прибыльная работа, как видишь. Но это я так, к слову. А главные ценности все-таки от Шеварднадзе ускользнули — жена этого Мжаванадзе успела смыться в Москву с чемоданом бриллиантов и поселилась, не больше не меньше, как на квартире у своей подруги Галины Брежневой. А муж её, Василий Мжаванадзе, живёт на подмосковной даче брата Брежнева Якова.

— Эдуард Тополь, Фридрих Незнанский, «Журналист для Брежнева», 1981

Рассказ Веты Петровны, жены Мигуна. — Гиви Мингадзе… В 75-м году Галя Брежнева привела к нам в гости двух полунищих забулдыг — Бориса Буранского и этого Гиви Мингадзе. Где она их подобрала — не знаю. Кажется, в каком-то ресторане, где этот Буранский пел цыганские песни. Этим забулдыгам было лет по тридцать, а Гале тогда было сорок пять, но она влюбилась в этого цыганского певца по уши! А Гиви… Что ж, я должна сказать, что это был очень остроумный и легкий молодой человек. Шалопай без особых занятий, но в карты играл превосходно. А Сергей Кузьмич заядлый преферансист, это вы знаете. Короче, этот Гиви стал его постоянным партнером по игре в преферанс, а играли, в основном, на квартире у Яши Брежнева, брата Леонида. Яша был металлургом когда-то, инженером по металлургии, но вышел на пенсию и сел писать мемуары, да играл в карты. Они же оба любят мемуары писать — что Леонид, что Яков. Только за Леонида журналисты пишут, а Яков сам кропал, но дело не в этом. Этот Гиви так подружился с Яковом — просто своим человеком стал в семье. И устроил такую коммерцию на этом знакомстве: брал от всяких жуликов взятки и с помощью Якова Брежнева устраивал их на высокие должности. Что стоило Якову Брежневу снять трубку и позвонить какому-нибудь министру да сказать тому: «Это Яков Брежнев говорит. Слушай, у меня тут есть хороший человек, очень толковый, друг нашей семьи, а у тебя вроде есть свободная должность директора пивного завода в Ленинграде. Брат бы сам позвонил, да ему некогда, сегодня заседание Политбюро…» И все — такого звонка было достаточно, кто же откажет брату Генерального Секретаря ЦК! Но Сергей Кузьмич ничего не знал об этом, это всё у него за спиной, а так-то — ну, играют они по вечерам в карты и всё. Галя своего Цыгана в Большой театр устроила, а этот Гиви вроде при Якове Брежневе, мемуары ему помогает писать.

— Эдуард Тополь, Фридрих Незнанский, «Журналист для Брежнева», 1981

	Но… Этот Гиви оказался негодяем. За всё добро, что мы ему сделали, и особенно Яков, — он нам по-черному отплатил. Он спрятал на квартире у Якова Брежнева магнитофон и два месяца этот магнитофон записывал там все разговоры. А ведь туда и Брежнев приходил, и Устинов, и Галя, и Юра Брежневы. Ну, Сергей Кузьмич его разоблачил, конечно. Отнял пленки и отдал Брежневу.
	— Эдуард Тополь, Фридрих Незнанский, «Журналист для Брежнева», 1981

См. также

• Леонид Ильич Брежнев
• Галина Леонидовна Брежнева
• Юрий Леонидович Брежнев
• Юрий Михайлович Чурбанов
• Константин Устинович Черненко
• Василий Иосифович Сталин
• Светлана Иосифовна Аллилуева
• Альберт Константинович Черненко
• Игорь Юрьевич Андропов
• Сергей Никитич Хрущёв