Фауст (Гёте)
«Фа́уст, трагедия» (нем. Faust. Eine Tragödie), чаще просто «Фауст» — философская драма для чтения, которая считается главным трудом Иоганна Гёте, посвятившего ей 60 лет жизни. Содержит наиболее известный вариант легенды о докторе Фаусте. Первая часть закончена в 1806 году, опубликована через два года и несколько раз редактировалась при переизданиях, вторая часть была опубликована вскоре после его смерти в 1832 году.
Цитаты
правитьПоэт |
Господь |
Господь |
Ведьма |
Реалист |
Мегера |
Бакалавр |
Эрихто |
Хирон |
Манто |
Фалес |
Фалес |
Нерей |
Протей |
Елена |
Форкиада |
Фауст
правитьNur der verdient sich Freiheit wie das Leben |
Где нет нутра, там не поможешь потом. |
Наследовать достоин только тот, |
Лишь тот достоин жизни и свободы, |
Распорядись собой, прими решенье, |
Ты верен весь одной струне |
Но вновь безволье, и упадок, |
Пусть чередуются весь век |
Быть только чёртом без чертовок |
ср. с ориг
Как ни плоха среда, но все подобны, |
Суха, мой друг, теория везде, |
Теория, мой друг, суха, |
Употребляйте с пользой время, |
Вся суть в естественных правах. |
В того невольно верят все, |
Способ без затрат, |
Глупцы довольствуются тем, |
Им не понять, как детям малым, |
Бояться горя — счастия не знать. |
Кто долго жил, имеет опыт ранний |
Большое множество простых умов |
Покинутый вдали родимый край |
Нет, лучше верь себе лишь одному. |
Часть первая
правитьФауст |
В пергаменте ль найдём источник мы живой? |
Фауст |
Брандер |
Рабочая комната Фауста
правитьМы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не понимают.[К 1] | |
Wir sind gewohnt, daß die Menschen verhöhnen, |
Фауст |
— … так кто ж ты, наконец? | |
— Nun gut, wer bist du denn? | |
— там же, пер. М. Булгакова |
Едва я миг отдельный возвеличу, | |
— Фауст — Мефистофелю |
Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — там же; неизвестный переводчик |
Часть вторая
правитьВ твоём ничто я надеюсь найти вселенную.[1] | |
In deinem Nichts hoff'ich das All'zu finden. |
Перевод
править- Н. А. Холодковский, 1878
- Б. Л. Пастернак, 1912
О драме
правитьXIX век
правитьХотя эта драматическая поэма, по сути, возникает из сумрачной стихии и разыгрывается в многообразной, но исполненной страхов обстановке, однако французский язык, который всему придаёт весёлую лёгкость, облегчает созерцание и понимание, делает её значительно более ясной и обозримой.[2] | |
— заметка о французском переводе М. Штапфера, 1828 |
В немецких университетах читались курсы о Гёте, из всех произведений которого публика занималась главным образом «Фаустом». Многократно писали к нему продолжения и комментарии, и он сделался светской библией немцев. | |
— Генрих Гейне, «Романтическая школа» (кн. 1), 1833 |
То, что хотели видеть только в эпических поэмах на манер «Энеиды», может, быть и в сочинениях совсем другого рода: не знаменитое событие, а дух народа или эпохи должен выражаться в творении, которое может войти в одну категорию с поэмами Гомера. И потому смело можно сказать, что немцы имеют свою «Илиаду» не в жалкой «Мессиаде» Клопштока, а разве в «Фаусте» Гёте. | |
— Виссарион Белинский, «Сочинения Александра Пушкина», статья седьмая, 1844 |
На него, в особенности любят указывать, как на образец чистого искусства, не подчиняющегося ничему, кроме собственных, одному ему свойственных законов. И однакож — не в осуд будь сказано почтенным рыцарям чистого искусства — «Фауст» есть полное отражение всей жизни современного ему немецкого общества. В нём выразилось всё философское движение Германии в конце прошлого и начале настоящего столетия. Недаром последователи школы Гегеля цитовали беспрестанно в своих лекциях и философских трактатах стихи из «Фауста». Недаром также во второй части «Фауста» Гёте беспрестанно впадал в аллегорию, часто тёмную и непонятную по отвлеченности идей. Где ж тут чистое искусство? | |
— Виссарион Белинский, «Взгляд на русскую литературу 1847 года», декабрь |
Говорят, что Гёте в «Фаусте» изобразил страдание человека всезнающего, постигнувшего все силы природы. Но знание природы, которое <…> никогда не может достигнуть крайних пределов, никогда не производит чувстве страдания; грусть лишь о том, что пределы не достигнуты. | |
— Владимир Одоевский, записная книжка, 1840-е |
… сцена: ночь; Фауст и Мефистофель скачут на чёрных конях мимо лобного места, на котором с наступлением утра должна быть казнена Маргарита. Там перед глазами Фауста совершается видение; он спрашивает у спутника: | |
— Василий Жуковский, «Две сцены из „Фауста“», январь 1849 |
Гёте едва ли не первый вздумал составлять драмы из сцен без связи: таковы у него «Гец-фон-Берлихинген» и «Фауст» <…>. «Фауст» имеет <…> глубокую основную мысль, смелый титанский взгляд на целый мир, стихию чудесного и на страх и на смех, всё, что мог иметь только гениальный Немец в исходе протекшего столетия, и под покровительством хоть не сильного, однако независимого Государя. | |
— Павел Катенин, «Воспоминания о Пушкине», 1852 |
Гёте в созерцании природы всегда остаётся язычником. Если же он хочет выразить христианскую сторону своей души, то удаляется от первобытной простоты, подчиняет своё вдохновение законченным, культурным формам католической церкви: <…> — весь мир средневековой теологии и схоластики выступает в последней сцене «Фауста». Тысячелетние преграды отделяют его от наивного религиозного творчества первых веков. | |
— Дмитрий Мережковский, «Пушкин», 1896 |
XX век
правитьКаждое слово — золото. Каждая фраза — кристалл. Всё в целом — религия. Не пьеса. Действующие лица: человек. Центральная фигура только одна: Фауст-Мефистофель. Они едины — две стороны одной медали, одного и того же человека: Гёте. Человека. Истинная пружина действий скрыта за видимыми событиями. Фаустовское, мечтательное начало, вечное стремление к познанию и истине. Откуда? Куда? Что есть жизнь? Кардинальный вопрос всякой философии. Вечные вопросы, попытка решить их всегда заканчиваются скепсисом или религиозным самообманом. И как результат этой неразрешимости — настойчивое стремление исследовать жизнь во всех её проявлениях, чтобы — кто знает — однажды бросить якорь в тихой гавани. | |
— Эрих Мария Ремарк, «„Фауст“. Трагедия Гёте», 1921 |
… есть читатели, которые <…> в «Фаусте» ощущают странный налёт банальности, ослабляющий мощную глубинную пульсацию этого произведения. | |
… there are readers who <…> in Faust distinguish a queer strain of triviality impairing the pounding of its profundities. | |
— Вдажимир Набоков, «„Евгений Онегин“: роман в стихах Александра Пушкина», 1964 |
Попытку оздоровить влечение к фантастике как к «пропасти потустороннего» представляет «Фауст» Гёте; используя традиционно-фантастический мотив продажи души дьяволу, поэт обнаруживает тщету блужданий духа в сферах фантастического и в качестве окончательной ценности утверждает земную жизнедеятельность, преобразующую мир (т. е. утопический идеал исключается из области фантастики и проецируется в будущее). | |
— Владимир Муравьёв, статья «Фантастика» в 3-м издании БСЭ, 1978 |
Комментарии
править- ↑ Дословный перевод. То же в литературных переводах:
Более свойственно спеси надутой
Лаять на то, что превыше её.
(Б. Пастернака)
Часто у нас над прекрасным и честным
Люди смеются насмешкою злой,
Думы высокой понять не умея.
(Н. Холодковского) - ↑ 1 2 Парафраз из гл. «Отшельник» «Задига» Вольтера (1747).
- ↑ Вадим Вацуро предположил, что такая интерпретация может идти из намёка в «Космораме» В. Ф. Одоевского[3].
Примечания
править- ↑ В. Г. Белинский. Сочинения Николая Гоголя // Гоголь в русской критике. — М.—Л.: Гослитиздат, 1953. — С. 195. — 50000 экз.
- ↑ «Faust», Tragedie de Mr. de Goethe / Перевод Л. З. Копелева // И.-В. Гете. Об искусстве. — М.: Искусство, 1975. — С. 540.
- ↑ Вацуро В. Э. София: Заметки на полях «Косморамы» В. Ф. Одоевского (IV) // Новое литературное обозрение. — 2000. — № 42.