Фауст (Гёте)

книга Иоганна Вольфганга Гёте

«Фа́уст, трагедия» (нем. Faust. Eine Tragödie), чаще просто «Фауст» — философская драма для чтения, которая считается главным трудом Иоганна Гёте, посвятившего ей 60 лет жизни. Содержит наиболее известный вариант легенды о докторе Фаусте. Первая часть закончена в 1806 году, опубликована через два года и несколько раз редактировалась при переизданиях, вторая часть была опубликована вскоре после его смерти в 1832 году.

Цитаты

править
  •  

Поэт
Наружный блеск рассчитан на мгновенье,
А правда переходит в поколенья

  •  

Господь
Когда садовник садит деревцо,
Плод наперёд известен садоводу.

  •  

Господь
Кто ищет, вынужден блуждать.

  •  

Ведьма
Наук зерно
Погребено
Под слоем пыли.
Кто не мудрит,
Тем путь открыт
Без их усилий.

  •  

Реалист
Реальность жизни — мой кумир.
Что может быть бесспорней?
Сегодня, впрочем, внешний мир
Мне неприемлем в корне.

  •  

Мегера
Всегда желанья с разумом боролись,
Довольство не спасает от фантазий,
В привычном счастье есть однообразье,
Дай людям солнце, захотят на полюс.

  •  

Бакалавр
Всё опыт, опыт! Опыт это вздор.
Значенья духа опыт не покроет.
Всё что узнать успели до сих пор,
Искать не стоило и знать не стоит.

  •  

Эрихто
И кто собой не в состоянье властвовать,
Тот властвовать желает над соседями.

  •  

Хирон
Живут, урокам вопреки,
Своим умом ученики.

  •  

Манто
Кто хочет невозможного, мне мил.

  •  

Фалес
Во всем большом есть постепенность,
А не внезапность и мгновенность.

  •  

Фалес
Средь малых действуя, мельчаешь,
А средь больших и сам растёшь.

  •  

Нерей
Хоть люди платятся своей же шкурой.
Умней не делаются самодуры.

  •  

Протей
Существование на суше
Ведет к ничтожеству, к бездушью

  •  

Елена
Кто ослеплен богами, чист душой.

  •  

Форкиада
Наше сердце только с теми,
Кто от сердца речь ведёт.

  •  

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идёт за них на бой за них вступает в бой.

 

Nur der verdient sich Freiheit wie das Leben
Der täglich sie erobern muss.

  •  

Где нет нутра, там не поможешь потом.
Цена таким усильям медный грош.
Лишь проповеди искренним полётом
Наставник в вере может быть хорош,
А тот, кто мыслью беден и усидчив,
Кропает понапрасну пересказ
Заимствованных отовсюду фраз,
Все дело выдержками ограничив.
Он, может быть, создаст авторитет
Среди детей и дурней недалёких,
Но без души и помыслов высоких
Живых путей от сердца к сердцу нет. <…>

Учитесь честно достигать успеха
И привлекать благодаря уму.
А побрякушки, гулкие, как эхо,
Подделка и не нужны никому.

  •  

Наследовать достоин только тот,
Кто может к жизни приложить наследство.
Но жалок тот, кто копит мёртвый хлам.
Что миг рождает, то на пользу нам.

  •  

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой.

  •  

Распорядись собой, прими решенье,
Хотя бы и ценой уничтоженья.

  •  

Ты верен весь одной струне
И не задет другим недугом,
Но две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом.
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнёт к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела.
О, если бы не в царстве грёз,
А в самом деле вихрь небесный
Меня куда-нибудь унёс
В мир новой жизни неизвестной!
О, если б плащ волшебный взяв,
Я б улетал куда угодно! —
Мне б царских мантий и держав
Милей был этот плащ походный.

  •  

Но вновь безволье, и упадок,
И вялость в мыслях, и разброд.
Как часто этот беспорядок
За просветленьем настаёт!

  •  

Пусть чередуются весь век
Счастливый рок и рок несчастный.
В неутомимости всечасной
Себя находит человек.

  •  

Быть только чёртом без чертовок
Не стоило бы ни черта.

ср. с ориг

  •  

Как ни плоха среда, но все подобны,
И человек немыслим без людей.

  •  

Суха, мой друг, теория везде,
А древо жизни пышно зеленеет! — ч. 1: Рабочая комната Фауста; пер. Холодковского

  •  

Теория, мой друг, суха,
Но зеленеет жизни древо. — то же; пер. Пастернака

  •  

Употребляйте с пользой время,
Учиться надо по системе.
Сперва хочу вам в долг вменить
На курсы логики ходить.
Ваш ум, нетронутый доныне,
На них приучат к дисциплине,
Чтоб взял он направленья ось,
Не разбредаясь вкривь и вкось.
Что вы привыкли делать дома
Единым махом, наугад,
Как люди пьют или едят,
Вам расчленят на три приёма
И на субъект и предикат.
В мозгах, как на мануфактуре,
Есть ниточки и узелки.
Посылка не по той фигуре
Грозит запутать челноки.

  •  

Вся суть в естественных правах.
А их и втаптывают в прах.

  •  

В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.

  •  

Способ без затрат,
Без ведьм и бабок долго выжить.
Возделай поле или сад,
Возьмись копать или мотыжить.
Замкни работы в тесный круг.
Найди в них удовлетворенье.
Всю жизнь кормись плодами рук,
Скотине следуя в смиренье.
Вставай с коровами чуть свет,
Потей и не стыдись навоза —
Тебя на восемьдесят лет
Омолодит метаморфоза.

  •  

Глупцы довольствуются тем,
Что видят смысл во всяком слове.

  •  

Им не понять, как детям малым,
Что счастье не влетает в рот.
Я б философский камень дал им, —
Философа недостает.

  •  

Бояться горя — счастия не знать.

  •  

Кто долго жил, имеет опыт ранний
И нового не ждет на склоне дней.
Я в годы многочисленных скитаний
Встречал кристаллизованных людей.

  •  

Большое множество простых умов
Живет постройкой карточных домов,
Хотя при жизни даже самый стойкий
Доводит редко до конца постройку.

  •  

Покинутый вдали родимый край
Всегда в разлуке дорог, словно рай.

  •  

Нет, лучше верь себе лишь одному.
Где призраки, свой человек философ.
Он покоряет глубиной вопросов,
Он все громит, но после всех разносов
Заводит новых предрассудков тьму.
Кто не сбивался, не придёт к уму,
И если ты не крохоборец жалкий,
Возникни сам, сложись своей смекалкой!

Часть первая

править
  •  

Фауст
Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит их родник. — Ночь

  •  

В пергаменте ль найдём источник мы живой?
Ему ли утолить высокие стремленья?
О нет, в душе своей одной
Найдём мы ключ успокоенья! — то же в пер. Н. Холодковского

  •  

Фауст
Блажен, кто вырваться на свет
Надеется из лжи окружной.
В том, что известно, пользы нет,
Одно неведомое нужно. — У ворот

  •  

Брандер
Дрянь песня, политический куплет!
Благодарите бога, обормоты,
Что до империи вам дела нет
И что другие есть у вас заботы. — Погреб Ауэрбаха в Лейпциге

Рабочая комната Фауста

править
  •  

Мы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не понимают.[К 1]

 

Wir sind gewohnt, daß die Menschen verhöhnen,
Was sie nicht verstehn.

  •  

Фауст
Как ты зовёшься?
Мефистофель
Мелочный вопрос
В устах того, кто безразличен к слову,
Но к делу лишь относится всерьёз
И смотрит в корень, в суть вещей, в основу,
Фауст
Однако специальный атрибут
У вас обычно явствует из кличек:
Мушиный царь, обманщик, враг, обидчик,
Смотря как каждого из вас зовут:
Ты кто?
Мефистофель
Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла[К 2].
Фауст
Нельзя ли это проще передать?
Мефистофель
Я дух, всегда привыкший отрицать.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады.
Творенье не годится никуда.
Итак, я то, что ваша мысль связала
С понятьем разрушенья, зла, вреда.
Вот прирождённое моё начало,
Моя среда.
Фауст
Ты говоришь, ты — часть, а сам ты весь
Стоишь передо мною здесь?
Мефистофель
Я верен скромной правде. Только спесь
Людская ваша с самомненьем смелым
Себя считает вместо части целым.
Я — части часть, которая была
Когда-то всем и свет произвела.
Свет этот — порожденье тьмы ночной
И отнял место у неё самой.
Он с ней не сладит, как бы ни хотел.
Его удел — поверхность твёрдых тел.
Он к ним прикован, связан с их судьбой,
Лишь с помощью их может быть собой,
И есть надежда, что, когда тела
Разрушатся, сгорит и он дотла.
Фауст
Так вот он в чем, твой труд почтенный!
Не сладив в целом со вселенной,
Ты ей вредишь по мелочам?
Мефистофель
И безуспешно, как я ни упрям.
Мир бытия — досадно малый штрих
Среди небытия пространств пустых,
Однако до сих пор он непреклонно
Мои нападки сносит без урона.
Я донимал его землетрясеньем,
Пожарами лесов и наводненьем.
И хоть бы что! я цели не достиг.
И море в целости и материк.
А люди, звери и порода птичья,
Мори их не мори, им трын-трава.
Плодятся вечно эти существа,
И жизнь всегда имеется в наличье"
Иной, ей-ей, рехнулся бы с тоски!
В земле, в воде, на воздухе свободном
Зародыши роятся и ростки
В сухом и влажном, теплом и холодном
Не завладей я областью огня,
Местечка не нашлось бы для меня.
Фауст
Итак, живительным задаткам,
Производящим все кругом,
Объятый зависти припадком,
Грозишь ты злобно кулаком?
Что ж ты поинтересней дела
Себе, сын ночи, не припас?
Мефистофель
Об этом надо будет зрело
Подумать в следующий раз.
Теперь позвольте удалиться.

  •  

— … так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и постоянно совершает благо.[К 2]

 

— Nun gut, wer bist du denn?
— Ein Teil von jener Kraft,
Die stets das Böse will und stets das Gute schafft.

  — там же, пер. М. Булгакова
  •  

Едва я миг отдельный возвеличу,
Вскричав: «Мгновение, повремени!» —
Всё кончено, и я твоя добыча,
И мне спасенья нет из западни.
Тогда вступает в силу наша сделка,
Тогда ты волен, — я закабалён.
Тогда пусть станет часовая стрелка,
По мне раздастся похоронный звон!

  — Фауст — Мефистофелю
  •  

Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — там же; неизвестный переводчик

Часть вторая

править
  •  

В твоём ничто я надеюсь найти вселенную.[1]

 

In deinem Nichts hoff'ich das All'zu finden.

Перевод

править

О драме

править
  •  

Хотя эта драматическая поэма, по сути, возникает из сумрачной стихии и разыгрывается в многообразной, но исполненной страхов обстановке, однако французский язык, который всему придаёт весёлую лёгкость, облегчает созерцание и понимание, делает её значительно более ясной и обозримой.[2]

  — заметка о французском переводе М. Штапфера, 1828
  •  

В немецких университетах читались курсы о Гёте, из всех произведений которого публика занималась главным образом «Фаустом». Многократно писали к нему продолжения и комментарии, и он сделался светской библией немцев.
Я не был бы немцем, если бы при упоминании о «Фаусте» не высказал некоторых пояснительных мыслей об этом предмете. Ибо от величайшего мыслителя до незаметнейшего маркера, от философа до — по нисходящей — доктора философии всякий испытывает своё остроумие на этой книге. Но, поистине, она так же всеобъемлюща, как библия, и, подобно последней, охватывает небо и землю вместе с человеком и его истолкованиями. <…> главной причиной такой популярности «Фауста» является сюжет; а то, что Гёте выискал этот сюжет в народных сказаниях, свидетельствует именно о его бессознательном глубокомыслии, о его гении, всегда умевшем брать самое непосредственное и нужное.

  Генрих Гейне, «Романтическая школа» (кн. 1), 1833
  •  

То, что хотели видеть только в эпических поэмах на манер «Энеиды», может, быть и в сочинениях совсем другого рода: не знаменитое событие, а дух народа или эпохи должен выражаться в творении, которое может войти в одну категорию с поэмами Гомера. И потому смело можно сказать, что немцы имеют свою «Илиаду» не в жалкой «Мессиаде» Клопштока, а разве в «Фаусте» Гёте.

  Виссарион Белинский, «Сочинения Александра Пушкина», статья седьмая, 1844
  •  

На него, в особенности любят указывать, как на образец чистого искусства, не подчиняющегося ничему, кроме собственных, одному ему свойственных законов. И однакож — не в осуд будь сказано почтенным рыцарям чистого искусства — «Фауст» есть полное отражение всей жизни современного ему немецкого общества. В нём выразилось всё философское движение Германии в конце прошлого и начале настоящего столетия. Недаром последователи школы Гегеля цитовали беспрестанно в своих лекциях и философских трактатах стихи из «Фауста». Недаром также во второй части «Фауста» Гёте беспрестанно впадал в аллегорию, часто тёмную и непонятную по отвлеченности идей. Где ж тут чистое искусство?

  — Виссарион Белинский, «Взгляд на русскую литературу 1847 года», декабрь
  •  

Говорят, что Гёте в «Фаусте» изобразил страдание человека всезнающего, постигнувшего все силы природы. Но знание природы, которое <…> никогда не может достигнуть крайних пределов, никогда не производит чувстве страдания; грусть лишь о том, что пределы не достигнуты.

  Владимир Одоевский, записная книжка, 1840-е
  •  

… сцена: ночь; Фауст и Мефистофель скачут на чёрных конях мимо лобного места, на котором с наступлением утра должна быть казнена Маргарита. Там перед глазами Фауста совершается видение; он спрашивает у спутника:
«Что это? Зачем собрались они у виселицы? <…> Взлетают, слетают, наклоняются, простираются».
«Дрянь! ночная сволочь!»
«Как будто готовят место, как будто его освящают…».
«Мимо! мимо!» <…>
Это не сволочь, не демоны тьмы, а ангелы света; Мефистофель их знает, и он трепещет; он силится скрыть свою робость под тем ругательным именем, которое даёт им; он кричит Фаусту: «Мимо! мимо!»
Если бы кругом лобного места поэт подлинно собрал адскую сволочь, то его сцена не имела бы никакого смысла — она была бы одно поэтическое украшение, ничего к главному не прибавляющее. Зачем пугать Фауста новым адским видением, когда он уже довольно насмотрелся всяких ужасов <…>? В маленькой сцене своей Гёте мимоходом разгадал главную загадку первой части «Фауста» — торжество смирения и покаяния над силою ада и над богоотступною гордостью человеческою. Чистые ангелы своими руками уготовляют и святят то место, на котором слепое человеческое правосудие удовлетворит земной правде, казнив преступное дело человека, а Божие всевидящее правосудие совершит правду небесную, принявши в лоно милосердия покаяние души человеческой. <…> В ту минуту, когда губитель мчит за собою Фауста к темнице Маргариты, уповая, что он, обольстив душу её земным спасением, отымет у неё спасение небесное, ангелы пророческим видением, приводящим в ужас самого демона, хотят остеречь погибающего; но, увлечённый адскою силою, он мчится мимо, и только тогда становится ему понятно им виденное, когда он, насильно уведённый демоном из темницы, слышит за собою напрасное призывание Маргариты, произвольно себя предавшей суду небесному.[К 3]

  Василий Жуковский, «Две сцены из „Фауста“», январь 1849
  •  

Гёте едва ли не первый вздумал составлять драмы из сцен без связи: таковы у него «Гец-фон-Берлихинген» и «Фауст» <…>. «Фауст» имеет <…> глубокую основную мысль, смелый титанский взгляд на целый мир, стихию чудесного и на страх и на смех, всё, что мог иметь только гениальный Немец в исходе протекшего столетия, и под покровительством хоть не сильного, однако независимого Государя.

  Павел Катенин, «Воспоминания о Пушкине», 1852
  •  

Гёте в созерцании природы всегда остаётся язычником. Если же он хочет выразить христианскую сторону своей души, то удаляется от первобытной простоты, подчиняет своё вдохновение законченным, культурным формам католической церкви: <…> — весь мир средневековой теологии и схоластики выступает в последней сцене «Фауста». Тысячелетние преграды отделяют его от наивного религиозного творчества первых веков.

  Дмитрий Мережковский, «Пушкин», 1896
  •  

Каждое слово — золото. Каждая фраза — кристалл. Всё в целом — религия. Не пьеса. Действующие лица: человек. Центральная фигура только одна: Фауст-Мефистофель. Они едины — две стороны одной медали, одного и того же человека: Гёте. Человека. Истинная пружина действий скрыта за видимыми событиями. Фаустовское, мечтательное начало, вечное стремление к познанию и истине. Откуда? Куда? Что есть жизнь? Кардинальный вопрос всякой философии. Вечные вопросы, попытка решить их всегда заканчиваются скепсисом или религиозным самообманом. И как результат этой неразрешимости — настойчивое стремление исследовать жизнь во всех её проявлениях, чтобы — кто знает — однажды бросить якорь в тихой гавани.

  Эрих Мария Ремарк, «„Фауст“. Трагедия Гёте», 1921
  •  

… есть читатели, которые <…> в «Фаусте» ощущают странный налёт банальности, ослабляющий мощную глубинную пульсацию этого произведения.

 

… there are readers who <…> in Faust distinguish a queer strain of triviality impairing the pounding of its profundities.

  Вдажимир Набоков, «„Евгений Онегин“: роман в стихах Александра Пушкина», 1964
  •  

Попытку оздоровить влечение к фантастике как к «пропасти потустороннего» представляет «Фауст» Гёте; используя традиционно-фантастический мотив продажи души дьяволу, поэт обнаруживает тщету блужданий духа в сферах фантастического и в качестве окончательной ценности утверждает земную жизнедеятельность, преобразующую мир (т. е. утопический идеал исключается из области фантастики и проецируется в будущее).

  Владимир Муравьёв, статья «Фантастика» в 3-м издании БСЭ, 1978

Комментарии

править
  1. Дословный перевод. То же в литературных переводах:

    Более свойственно спеси надутой
    Лаять на то, что превыше её.
    (Б. Пастернака)

    Часто у нас над прекрасным и честным
    Люди смеются насмешкою злой,
    Думы высокой понять не умея.
    (Н. Холодковского)

  2. 1 2 Парафраз из гл. «Отшельник» «Задига» Вольтера (1747).
  3. Вадим Вацуро предположил, что такая интерпретация может идти из намёка в «Космораме» В. Ф. Одоевского[3].

Примечания

править
  1. В. Г. Белинский. Сочинения Николая Гоголя // Гоголь в русской критике. — М.—Л.: Гослитиздат, 1953. — С. 195. — 50000 экз.
  2. «Faust», Tragedie de Mr. de Goethe / Перевод Л. З. Копелева // И.-В. Гете. Об искусстве. — М.: Искусство, 1975. — С. 540.
  3. Вацуро В. Э. София: Заметки на полях «Косморамы» В. Ф. Одоевского (IV) // Новое литературное обозрение. — 2000. — № 42.