Трилогия Сенкевича

Трилогия исторических романов Генрика Сенкевича включает «Огнём и мечом» (1884), «Потоп» (1886) и «Пан Володыёвский» (1888).

Цитаты о Трилогии

	Мы говорим: «это довольно плохо», и читаем дальше. Говорим: «но это дешёвка» — и не можем оторваться.
	Mówimy: «to dosyć kiepskie» i czytamy dalej. Powiadamy: «ależ to taniocha» i nie możemy się oderwać.
	— Витольд Гомбрович, «Сенкевич», 1953

Станислав Лем

По сути, <…> это Пасек, пропущенный через Сенкевича <…>. Это — определённый фрагмент истории языка, который нашел потрясающе знаменитое фундаментальное воплощение в произведениях Сенкевича — в «Трилогии»; ибо Сенкевич сделал нечто совершенно неслыханное — а именно сделал так, что его язык («Трилогии») все образованные поляки (за исключением несущественного числа языковедов) рефлекторно полагают «более аутентично» соответствующим второй половине XVII века, нежели язык источников тех времён.

— Станислав Лем, письмо Майклу Канделю, 8 мая 1972

	Критические труды экспертов историографии не пошатнули позиции «Трилогии» Сенкевича, поскольку не было польского Льва Толстого, который посвятил бы эпохе казацких и шведских войн свою «Войну и мир». Одним словом, inter caecos monoculus rex, там, где есть дефицит первостепенности, её роль выполняет второстепенность, ставящая себе облегченные задачи и решающая их облегчёнными способами.
	— Послесловие к «Убику» Ф. Дика, 1975

	«Трилогия» — это <…> Пасек, «пропущенный» через Сенкевича. Может быть, я потому привязывался к этому образцу, что мне всегда казалось, будто мы уже находимся за границами этого прекраснейшего периода прозы.
	— «Беседы со Станиславом Лемом» (гл. «В паутине книг», 1981-82)

Сенкевич в своей трилогии воссоздаёт XVII столетие с помощью исторических реалий, а «дух времени» главным образом с помощью языка как такового, воспроизведённого на основе тщательной переработки старопольского языка «Мемуаров» Пасека. Десятки лет, параллельно с тем, как продолжался читательский успех «Трилогии», в польской критике шел спор о том, в какой мере Сенкевич исказил историю Польши XVII столетия. И сегодня ещё одни утверждают, что «Трилогия» — это сказки, а другие — что она идеализировала историю «для укрепления сердец» поляков в те времена, когда польского государства не существовало; и что история, как она изложена в «Трилогии», имеет приукрашенный и популяризованный вид. Помимо того, стоит заметить, что «Трилогия» обязана своим обаянием языковому облачению, которое теряется в переводах, так что всё произведение предстаёт просто как роман «плаща и шпаги», без всяких «излишков».

— «Философия случая», 3-е изд. (гл. XII), 1988

• см. «Читаю Сенкевича» I—IV, 1993, 1996, 2003

См. также

• Заглоба — персонаж