Реалисты (Писарев)

«Реалисты» — статья Дмитрия Писарева осени 1864 года, наполовину посвящённая роману Ивана Тургенева «Отцы и дети».

Цитаты

Мне кажется, что в русском обществе начинает вырабатываться в настоящее время совершенно самостоятельное направление мысли. <…> Мы видели и до сих пор видим перед собою два громадные факта, из которых вытекают все наши отдельные неприятности и огорчения. Во-первых, мы бедны, а во-вторых, глупы. <…> Кто может, тот работает, но кое-как, потому что потребность на эту работу слаба <…>. Мы не идиоты и не обезьяны по телосложению, но мы люди Кавказской расы, сидевшие сиднем, подобно нашему милому Илье Муромцу, и наконец ослабившие свой мозг этим продолжительным и вредным бездействием. Надо его зашевелить, и он очень быстро войдёт в свою настоящую силу. — I

Наших реалистов упрекают давно, и часто и сильно, в том, что они не понимают и не уважают искусства. Упрёк в непонимании несправедлив; а что они не уважают искусства — это верно. Наши реалисты, как люди молодые и не вполне установившиеся, до сих пор ещё не определили с достаточною ясностью свои отношения к искусству. Реальное направление нашей литературы вообще находится теперь в переходной поре: оно перестало быть смутным инстинктом, но не сделалось ещё строгим и отчётливо сознательным убеждением. — III

Роман «Отцы и дети», очевидно, составляет вопрос и вызов, обращённый к молодому поколению старшею частью общества. Один из лучших людей старшего поколения, Тургенев, писатель честный, написавший и напечатавший «Записки охотника» задолго до уничтожения крепостного права, Тургенев, говорю я, обращается к молодому поколению и громко предлагает ему вопрос: «Что вы за люди? Я вас не понимаю, я вам не могу и не умею сочувствовать. Вот что я успел подметить. Объясните мне это явление». Таков настоящий смысл романа. Этот откровенный и честный вопрос пришёлся как нельзя более вовремя. Его предлагала вместе с Тургеневым вся старшая половина читающей России. Этот вызов на объяснение невозможно было отвергнуть. — III

Мысль, работающая для блага человечества, действует обыкновенно по одном из двух главных путей: или она прилагает к современной жизни те результаты, которые уже добыты... или же она добывает для будущего времени новые результаты, т.е. производит исследования, наблюдения и опыты. — VII

Если вы когда-нибудь любили, то вы <…> получите тогда лёгкое понятие о том, каким образом знающие естествоиспытатели относятся ко всем трудам, неприятностям и страданиям той деятельности, которая наполняет всю их жизнь. — VIII

Откуда же вы, милые русские журналисты, взяли все ваши обвинения против реалистов? Из романа Тургенева? Нет, врёте, там нет этих обвинений. Там даются голые факты, которые надо только понять. А если вы извратили эти факты, сообразно с вашими закулисными выгодами, то вы напрасно прикрываетесь именем честного, хотя и отсталого русского писателя. Имя Тургенева наделало, быть может, много путаницы, но Тургенев не виноват в том, что его именем пользуются Хлестаковы и держиморды нашей журналистики. И все идеи Базарова остаются верными и честными идеями, несмотря на тот толстый слой грязи, которым завалили их. Конечно, Тургенев мог бы быть менее пассивным в то время, когда его имя марали, <…> но ведь известное дело, старость не радость, и шум журнальной полемики ему уже не по летам. — XXI

... умственный труд непременно должен быть полезным, то есть он не только должен быть направлен к известной разумной цели, но он, кроме того, должен достигать этой цели. — XVII

— Что такое Литва? — спрашивает один из обывателей города Калинова в драме «Гроза». — А эта Литва к нам с неба свалилась, — отвечает другой, и любознательность первого гражданина немедленно удовлетворяется этим ответом. — Литва — это народ такой, — ответит себе образованный человек, и также удовлетворится. А ведь, в сущности, узнать, что неизвестный мне народ называется Литвою, а не Капустою и не Самоваром, это значит только прибавить к своему лексикону новое двусложное слово. — XVII

Мы хотим, чтобы исследование историка раскрывало нам настоящие причины процветания и упадка отживших цивилизаций. Мы читаем книги единственно для того, чтобы посредством чтения расширить пределы нашего личного опыта. Если книга в этом отношении не даёт нам ровно ничего, ни одного нового факта, ни одного оригинального взгляда, ни одной самостоятельной идеи, если они ничем не шевелит и не оживляет нашей мысли, то мы называем такую книгу пустою и дрянною книгою... автору такой книги мы всегда, с искренним доброжелательством, готовы посоветовать, чтобы он принялся шить сапоги или печь кулебяки. — XXIV

... всякая умственная деятельность велика и плодотворна только до тех пор, пока она остаётся неразлучной с искренностью и твёрдостью глубокого убеждения. <…> Только пустые и мелкие люди могут оставаться бесполезными, а великие умственные силы непременно приносят пользу, даже своими ошибками. — XXV

Конечная цель всего нашего мышления и всей деятельности каждого честного человека всё-таки состоит в том, чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о голодных и раздетых людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чём бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать; но вопрос этот и сам по себе так громаден и так сложен, что на его разрешение требуется вся наличная сила и зрелость человеческой мысли, всё напряжение человеческой энергии и любви и весь запас собранных человеческих знаний; излишку оказаться не может, а, напротив, оказывается до сих пор громадный недочёт, который поневоле будут пополнять рабочие силы следующих столетий. — XXVII

Ничто так сильно не расширяет весь горизонт наших понятий о природе и о человеческой жизни, как близкое знакомство с величайшими умами человечества <…>. Но, во-первых, знакомясь с этими титанами, надо непременно сохранять в отношении к ним полную самостоятельность своей собственной мысли, а иначе придётся принимать за чистое золото даже то, что составляет грязное пятно в произведении титана. Во-вторых, и это главное, надо <…> преспокойно проходить, не кивая головою, мимо многих и премногих кумиров, выставляемых на поклонение толпы усердными историками различных литератур. <…> Чтобы приносить людям пользу, надо знать, что их интересует и о чём они в данную минуту толкуют, а для этого приходится очень часто просматривать ничтожнейшие романы, пробегать пустейшие номера журналов и газет и выслушивать от разных добродушных личностей ещё более пустые рассуждения. Кто хочет заниматься психиатриею, тот поневоле должен выслушивать рассказы всяких Поприщиных о шишке алжирского дея. Но и психиатру нет особенной надобности читать в пыльных архивах и библиотеках умозрения всех тех Поприщиных, которые жили раньше нас и которых бредни, на беду нашу, не затерялись. — XXVII

Удачное выражение, меткий эпитет, картинное сравнение чрезвычайно много прибавляют к тому удовольствию, которое доставляется читателю самим содержанием книги или статьи. — XXXIII

Естественные науки, при всём своём великом значении, не исчерпывают собою всего круга предметов, о котором человеку необходимо составить себе понятие. — XXXIV