Пашка-троглодит

«Пашка-троглодит» — фантастическая повесть Кира Булычёва 1998 года из цикла «Приключения Алисы», вторая в пенталогии «Алиса и её друзья в лабиринтах истории». Связана общей сюжетной рамкой с повестями «Древние тайны» и «Чулан Синей Бороды».

Цитаты

— Мне всё интересно, — ответил Пашка. — Но я человек действия. — Вот и оставайся в первобытной эпохе. Там такие нужны. Взял дубину и пошел на охоту или на драку с соседним племенем. Можешь даже забыть, что дважды два — четыре. — глава 2

«Много миллионов лет назад, — продолжал голос за кадром, — в листве тропического леса обитало небольшое, размером с кошку, животное, похожее, правда, на белку, а может быть, на лемура с острова Мадагаскар. Вот это животное, которое называют нотарктусом, и стало предком человека». Нотарктус посмотрел на Пашку и скрылся в густой листве столь поспешно, словно его не устраивал такой потомок. — глава 2

Улыбка у неандертальцев — зрелище не для слабонервных. Такой рот и такие зубы открываются вашему взору, что хочется бежать без оглядки. — глава 3

Пошутив, компьютер расхохотался. Хохотал он беззвучно, подмигивая лампочками. — глава 3; вероятно, вариант распространённой мысли

… больше ста лет назад Россией правили люди, совершенно не имевшие представления о красоте. Они были необразованные, очень нахальные и мечтали прославиться в веках. История им отомстила — никто не помнит их имён. — глава 4

Оказывается, рыбина, которой тоже было интересно послушать, как Пашка изобретает удочку, вылезла из воды почти наполовину, и камень, наугад пущенный Пашкой, угодил ей прямо в голову. Оглушённая рыбина поплыла по реке белым брюхом вверх. — глава 7

— Стой! — закричал Пашка. — Ты с ума сошел! Я здесь на практике! Паук, конечно, и не подозревал, что существует какая-то практика. У него самого была вечная практика — он никогда не занимался теорией поедания людей, он поедал их на практике. — глава 8

Голос у пришельца был таким глубоким и звучным, словно рождался не в гортани, а где-то в глубине земли под ногами и выходил наружу через какой-то туннель. — глава 11

Ведь даже у самого последнего неандертальца есть ценные и незаменимые предметы. Например, острый камень, любимая палка, медвежья шкура, которая досталась от дедушки… — глава 11

— Человек не может жить один. Он умирает, когда на планете не остается пчел, винограда, тигров, лебедей, дубов и кокосовых пальм. Нельзя человеку одному. Вот говорят: человек — венец эволюции, человек — вершина! <…> Но венец сам по себе никому не нужен. Его надевают на голову. И вершина не может жить сама по себе, если для неё нет горы. Вершина и венец — пустые слова. — глава 12

Великие дела совершаются чаще всего незаметно. Это по пустякам люди кричат и машут руками. — глава 12; вариант трюизма

… его слова падали, как слёзы на камень. — глава 13

Глава 1

— Кстати, только попробуй поднять руку на мамонта — я лично в первобытную эпоху отправлюсь, чтобы тебе уши надрать.

В кабинете Ричарда был беспорядок. Непроходимый, окончательный и такой дикий, что только сам Ричард мог в нём разобраться. Как-то года два назад случился страшный скандал. Взяли на работу нового робота-уборщика, старательного, молодого, только что с завода. Робота никто не предупредил, что к Ричарду в кабинет лучше не соваться, а самого Ричарда в Москве не было — он как раз уехал в экспедицию в какие-то дальние страны и времена. <…> Вернулся Ричард и сразу пошел к себе в кабинет. И тут увидел, что в кабинете у него идеальная чистота, порядок, каждая бумажка лежит, подобранная по размеру, каждая книжка уместилась на полке, а каждая кассета стоит на месте. Ричард не только рассердился. Он пришел в ужас. Он понял, что никогда ничего не сможет отыскать в своем кабинете. Что ему придется теперь уйти из института, начать жизнь сначала, а может, даже повеситься. И вот в этот момент в кабинет вошел робот-уборщик, страшно гордый и довольный, и спросил: — Ну как вам понравилась моя работа? Я возился целый день. Зато теперь все разложено по порядку, по размеру и даже по цвету. — Ах это ты, мерзавец! — закричал Ричард. Вахтёр Сильвер Джонович проснулся от этого дикого крика, побежал к Ричарду в кабинет и увидел, что из открытой двери вылетают какие-то металлические детали — оказывается, Ричард напал на робота и разобрал его на части. Как вы знаете, нападать на роботов нельзя, так поступают только дикари. Робот — всего-навсего машина, хоть и разумная. Роботы стараются помочь людям. Убить робота — всё равно что убить собаку за то, что она лаяла ночью и мешала тебе спать. А ведь собака лаяла, чтобы отпугнуть воров. Сильвер еле успел спасти остатки робота от гнева младшего научного сотрудника. <…> Ричард не мог сидеть на месте и пошел в Грибной лес за опятами. А вахтёр собрал по углам куски робота и начал над ними мудрить. Долго ли, коротко ли, но, когда Ричард вернулся к вечеру из леса, вахтёр уже мирно храпел на диванчике у дверей, а рядом стояла пустая бутылка из-под рома. <…> В кабинете был сказочный, невероятный, невообразимый беспорядок, но Ричард сразу понял: теперь он опять точно знает, где что лежит. — Сильвер! — закричал Ричард. — Как ты это сделал? <…> — Да очень просто, — ответил вахтёр. — Я собрал робота задом наперёд. И пустил его с такой вот «перевернутой» программой. Так что ему ничего не оставалось, как снова устроить в твоём кабинете беспорядок. <…> Мимо них задом наперёд шагал несчастный робот. — А ему не больно? — спросил Ричард. — Раньше надо было думать, — сказал вахтёр. — Магулсу мишав к, — произнёс робот.

— Начнём сначала, — сказал Ричард. — Вдруг ты что-нибудь забыл. — Или не знал, — великодушно произнёс Пашка.

Глава 5

Оказывается, на всех цивилизованных планетах было объявлено, что проводится вселенский конкурс на создание общего галактического языка, поскольку иначе, если его не создать, Галактика разорится на переводчиках и переводческих компьютерах. Над языком трудились множество институтов, групп и одиночек, самые передовые компьютеры старались решить такую задачу: язык должен включать в себя элементы ста тридцати шести тысяч основных языков Галактики, и притом быть очень простым, чтобы любой ребёнок мог его выучить за месяц. С изобретением языка была связана одна трогательная история, которую вам с удовольствием расскажут на Голоптуну-шэр, небольшой водной планете, расположенной довольно далеко от Солнца. На эту планету как-то приехала экспедиция с Трискады. На Трискаде живут синие птицы с размахом крыльев в три метра. Трискады — известные артисты. Их хлебом не корми — дай выступить перед зрителями. Так что половина населения этой планеты летает по Вселенной и даёт концерты синхронного летания. <…> Три дня птицы ждали, что шторм прекратится, но он продолжался. Тогда птицы стали собираться домой, но одна из них, назовём её Шони-зи, всё же решила рискнуть и немного размяться среди облаков. Пока все спали, она вышла на крышу гостиницы, взмахнула крыльями и понеслась над волнами. Она совершала безумные кульбиты, пикировала к самым волнам и поднималась вновь. Осьминогу Лупи-топи, который специально проплыл тысячу миль, чтобы полюбоваться таким зрелищем, и уже отчаялся его увидеть, Шони-зи показалась дочерью Неба, легкой, как утренний ветерок. Она была прекрасней любой рыбы или медузы. Осьминог полюбил воздушную акробатку безумной, благородной и чистой любовью. Когда птица, исполнив свой танец, скрылась, осьминог Лупи-топи подплыл к обрыву, которым заканчивался остров, и, забравшись в подводную пещеру, застыл возле стекла, отделяющего воду от воздуха. Он знал, что туристы на Голоптуну-шэр посещают эту пещеру, чтобы поглядеть на подводную жизнь планеты, а жители планеты, как разумные осьминоги, так и сообразительные дельфиниды, проводят часы у этой преграды, разглядывая туристов и других гостей. Порой тут завязываются знакомства. <…> Птица и осьминог ещё долго разговаривали, затем Шони-зи решила снова подняться в небо и ещё раз показать симпатичному осьминогу своё искусство. Но уже стемнело, и представление пришлось отменить. А ночью стремительный межзвёздный корабль унес птиц дальше, к другой звёздной системе. С тех пор осьминог тосковал по птице, а птица, хоть и не так сильно, тосковала по осьминогу. Осьминог с радостью писал бы своей подруге письма, но переводить их было некому — переводчики на острове всегда по горло заняты, да и перевод стоит так дорого, что осьминогу он не по карману. И тут как раз объявили галактический конкурс на создание нового языка — космояза, или, как он ещё называется, Интерлингвы. Лупи-топи никогда не был силен в языках: он знал всего-навсего три или четыре подводных наречия. Но ему так хотелось придумать способ, который поможет общаться с любимой, что осьминог перестал есть, спать, плавать и даже шевелиться — три недели он думал и наконец придумал самый простой и удачный межзвездный язык. И когда жюри конкурса проверило все семнадцать тысяч двести сорок конвертов, то компьютер и члены жюри единогласно решили: победил участник конкурса, приславший свой труд под девизом «Для нас нет преград». Оказалось, что великим изобретателем стал скромный молодой осьминог с планеты Голоптуну-шэр. Лупи-топи прославился в один день. К нему помчались корреспонденты и любопытные туристы, он написал воспоминания о том, как впервые увидел Шони-зи и как любовь к ней помогла ему преодолеть непреодолимые трудности.

Глава 6

Он был, естественно, босиком, но состав, которым в Институте времени намазали ему ступни, охранял их от колючек и всяких острых предметов, словно прозрачные тапочки.

Пашка <…> подумал: «Неправильно, что детям не дают имён. Ну как их называть?!» — Как тебя называть? — Девочка, — сказала девочка. — А вон ту, которая режет ленивца? — Девочка. — А того мальчика? — Мальчик. — А как вас, девочек, различать? — Нас не надо различать, мы себя различать сами. <…> Всё равно какой ребёнок. Зови одного, приду я — ребёнок.

Пашка провёл острием кристаллика по камню — и на камне появилась белая полоса. Смотри-ка! Может, научить их писать? Они будут писать записки, а потом у них появится литература. Нет уж, лучше не надо! А то напишут скучную классику и заставят детей, у которых даже имени ещё нет, учить свои рассказы.