Очерки преступного мира
«Очерки преступного мира» — цикл Варлама Шаламова из 8 очерков 1959 года о колымских лагерях. Они впервые опубликованы лишь спустя 40 лет. К ним примыкает «Красный Крест» из цикла «Колымские рассказы».
Цитаты
правитьТюремная пайка
правитьОдна из самых популярных и самых жестоких легенд блатного мира — это легенда о «тюремной пайке». |
Камерная этика требует, чтобы заключённый делился с товарищами своей посылкой. В качестве открытых и грозных претендентов на посылку и выступают блатари, как «товарищи» заключённого. Дальновидные и опытные фраера сразу жертвуют половиной передачи. Никто из воров не интересуется материальным положением арестованного фраера. Для них фраер в тюрьме или на воле — всё равно — законная добыча, а его «передачи», его «вещи» — боевой трофей блатных. |
Несколько месяцев совместного проживания с хранителем тюремной пайки сказываются самым отрицательным образом на «упитанности» заключённого, выражаясь официальным термином. |
Аполлон среди блатных
правитьСреди блатарских «балетмейстеров» встречались необыкновенно одарённые мастера, способные станцевать речь Ахун Бабаева или передовую статью из вчерашней газеты. |
Хоровых песен у блатных нет, хором они никогда не поют, и если фраера запевают какую-нибудь бессмертную песню, вроде «Бывали дни весёлые» или «Хаз-Булата», вор не только никогда не подтянет, но и слушать не станет — уйдёт. |
Сергей Есенин и воровской мир
правитьЧем же Есенин близок душе блатаря? |
Блатари могут приласкать собаку и тут же её разорвать живую на куски — у них моральных барьеров нет, а любознательность их велика, особенно в вопросе «выживет или не выживет?». Начав ещё в детстве с наблюдений над оборванными крыльями пойманной бабочки и птичкой с выколотыми глазами, блатарь, повзрослев, выкалывает глаза человеку из того же чистого интереса, что и в детстве. |
Нотки вызова, протеста, обречённости — все эти элементы есенинской поэзии чутко воспринимаются блатарями. Им не нужны какие-нибудь «Кобыльи корабли» или «Пантократор». Блатари — реалисты. В стихах Есенина они многого не понимают и непонятное — отвергают. <…> |
Стремясь как-то подчеркнуть свою близость к Есенину, как-то демонстрировать всему миру свою связь со стихами поэта, блатари, со свойственной им театральностью, татуируют свои тела цитатами из Есенина. Наиболее популярные строки, встречавшиеся у весьма многих молодых блатарей, посреди разных сексуальных картинок, карт и кладбищенских надгробий: |
Думается, что ни одного поэта мира не пропагандировали ещё подобным образом. |
От беглой заинтересованности при первом знакомстве до включения стихов Есенина в обязательную «библиотеку молодого блатаря» с одобрения всех главарей подземного мира прошло два-три десятка лет. Это были те самые годы, когда Есенин не издавался или издавался мало <…>. Тем больше доверия и интереса вызывал поэт у блатарей. |
Как «тискают рóманы»
править… тюремные гиперболы являются пропагандистским и агитационным материалом блатного мира, материалом немалого значения. Эти рассказы — блатной университет, кафедра их страшной науки. Молодые воры слушают «стариков», укрепляются в своей вере. <…> |
«Тиснуть» на блатном языке значит «рассказать», и происхождение этого красочного арготизма угадать нетрудно. Рассказываемый «рóман» — как бы устный «оттиск» повествования. |
Из сюжетов, взятых из добротных литературных произведений, твёрдое место занял «Граф Монте-Кристо»; «Три мушкетёра», напротив, не имеют никакого успеха и расцениваются как комический роман. Стало быть, идея французского режиссёра, снявшего «Трёх мушкетёров» как весёлую оперетту, — имела здравые основания. |
Ни один блатарь не сознается, что он не любит «рóманов». «рóманы» как бы освящены воровским исповеданием веры, включённым в кодекс его поведения, его духовных запросов. |
Русское бульварное чтиво прошлого столетия сохранилось доныне в блатарском подполье. Блатари-«романисты» и рассказывают, «тискают» именно эти старинные «рóманы». Это как бы блатная классика. |
«Романист» <…> рассказывает обычно до полного изнеможения, ибо, пока не заснул хоть один из слушателей, считается неприличным оборвать рассказ. Отрубленные головы, пачки долларов, драгоценные камни, найденные в желудке или кишках какой-нибудь великосветской «марьяны», — сменяют друг друга в этом рассказе. |
Карфаген должен быть разрушен! Блатной мир должен быть уничтожен! — конец очерка и цикла |
Отдельные статьи
правитьО цикле
правитьЛасковое блатное зверство описано у Шаламова с той же степенью пластической убедительности, с такой физической достоверностью, с какой описывал он разве что муки голода… | |
— Дмитрий Быков, «Имеющий право», 2007 |