Уинстон Черчилль

Сэр Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер-Че́рчилль (англ. Sir Winston Leonard Spencer-Churchill; 30 ноября 1874 — 24 января 1965) — британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940—1945 и 1951—1955 годах; военный, журналист, писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1953). По данным опроса, проведённого в 2002 году вещательной компанией Би-би-си, был назван величайшим британцем в истории.

Уинстон Черчилль

Уинстон Черчилль, 2 августа 1944 года

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Речь «Вопросы войны и мира. Европа стоит перед выбором». Манчестер, 9 мая 1938 года

В 1915 году турецкое правительство начало проводить по отношению к армянам, жившим в Малой Азии, политику беспощадной массовой резни и высылок. 300 или 400 тысяч мужчин, женщин и детей бежали на русскую территорию, а отчасти в Персию и Месопотамию. Но Малая Азия была настолько основательно очищена от армянских элементов, насколько только могли достичь этого подобные меры, проводимые в самом широком масштабе. По приблизительным подсчётам, этим репрессиям подверглись 1/4 млн армян, из которых погибло больше половины. Нет никакого сомнения, что это преступление было задумано и выполнено по политическим мотивам…

Какая же цель объединила нас всех? Нас сплотило убеждение в том, что жизнь Британии, её слава, её миссия в мире достижимы только с помощью национального единства, а национальное единство может быть достигнуто лишь во имя цели ещё более великой, чем сама нация. Как бы ни различались наши политические убеждения, как бы велико ни было расхождение наших партийных интересов, какими бы различными ни были наше призвание и общественное положение, нас роднит одно: мы намерены защищать наш Остров от тирании и агрессии и, насколько это в наших силах, мы намерены протянуть руку помощи другим, кто, быть может, находится в более непосредственной опасности, чем находимся в настоящий момент мы сами.

В настоящий исторический момент перед широкими трудящимися массами всех стран впервые открылась перспектива более полноценной жизни и меньших тягот. Наука стоит наготове, чтобы дать миллионам и десяткам миллионов людей изобилие, какого они ещё не знали. […] Неужели всем этим надеждам, перспективам, всем этим тайнам, отвоёванным у природы гением человека, суждено обратиться на его собственную погибель от руки тирании, агрессии и войны? Или им суждено принести ещё большую свободу и прочный мир? Ещё никогда выбор между благословением и проклятием не стоял перед человечеством в столь простом, наглядном и даже грубом виде. Выбор открыт. Чаша весов грозно колеблется.

Если с Лигой Наций поступили дурно и разрушили её, то мы обязаны построить её заново. Если значение лиги народов, стремившихся к миру, свели к нулю, то мы обязаны превратить её в лигу вооружённых народов, народов, настолько верных своему слову, чтобы не нападать на других, и настолько сильных, чтобы самим не подвергаться нападению.

Было бы подлинным несчастьем, если бы здесь, у себя дома, между нами разгорелись жестокие раздоры по вопросам внешней политики. Избирательная кампания, в ходе которой между нами происходит борьба по поводу обычных вопросов нашей внутренней жизни, — это для нас дело знакомое. Но кампания, которая вращалась бы вокруг жгучих вопросов обороны и внешней политики, способна превратить нас в глубоко разобщённую нацию, возглавляемую лишённым определённого большинства и непоследовательным парламентом.

Если бы нам удалось собрать в Европе хотя бы десяток хорошо вооружённых государств, объединившихся для сопротивления агрессии, направленной против любого из них, объединившихся для контрнаступления на агрессора в рамках единого плана, тогда мы были бы настолько сильны, что непосредственная опасность была бы предотвращена и мы добились бы передышки для создания в дальнейшем ещё более обширного аппарата мира. Разве это не много лучше, чем быть втянутым в войну поодиночке, уже после того, как половина тех, кто мог быть нашими друзьями и союзниками, оказались повергнутыми один за другим? Ни одной нации нельзя предлагать присоединиться к этому торжественному обязательству, не дав ей уверенности в силе и доблести её товарищей […] К числу государств, которых надо спросить, желают ли они присоединиться к Великобритании и Франции для исполнения этого особого долга, относятся Югославия, Румыния, Венгрия и Чехословакия. Эти страны можно раздавить поодиночке, но объединённые — они представляют огромную силу. Затем идут Болгария, Греция и Турция. […] Но даже и это явилось бы только началом. На востоке Европы находится великая держава Россия, страна, которая стремится к миру; страна, которой глубочайшим образом угрожает нацистская враждебность, страна, которая в настоящий момент стоит как огромный фон и противовес всем упомянутым мною государствам Центральной Европы. Нам безусловно незачем идти на поклон к Советской России или сколько-нибудь твёрдо рассчитывать на выступление русских. Но какими бы близорукими глупцами мы были, если бы сейчас, когда опасность так велика, мы чинили бы ненужные препятствия присоединению великой русской массы к делу сопротивления акту нацистской агрессии. […] Мне возразят: «но ведь это означает окружение Германии». Я отвечаю: «Нет, это — окружение агрессора». Нации, связанные уставом Лиги, никогда, как бы могущественны они ни были, не смогут угрожать миру и независимости какого-либо другого государства. Такова сама сущность того, что объединило их. Создать военный блок против одного определённого государства было бы преступлением. Но создать блок для взаимной защиты против возможного агрессора не только не преступление, но высочайший моральный долг и добродетель. Мы хотим для себя лишь такой безопасности, которую мы готовы полностью предоставить и Германии.

После того, как нам удастся собрать эти силы и общими усилиями устранить опасность войны, тогда настанет время заняться жалобами недовольных наций и избавиться от источников ненависти и зависти, коль скоро удастся устранить источник страха. Тогда-то и настанет пора для того, чтобы приступить к завершению всего труда, а именно к широкому и всеобщему сокращению отвратительного бремени вооружений, ибо, если они будут расти такими темпами, как теперь, это приведет лишь к банкротству и взаимному уничтожению.

Только на гранитной скале устава Лиги Наций мы сможем построить высокий и прочный храм и цитадель мира.

Речь «Их звёздный час», Лондон, 18 июня 1940 года

Подводя этот страшный итог и трезво оценивая грозящие нам опасности, я вижу серьезные основания для бдительности и усилий, но не вижу причин для паники и страха. На протяжении первых четырёх лет прошлой войны союзников преследовали сплошные неудачи и разочарования… Мы не раз задавали себе вопрос: «Как мы придем к победе?» — и никто не мог дать на него точный ответ до тех пор, пока в конце совершенно неожиданно и внезапно наш страшный враг не капитулировал перед нами, а мы так упивались победой, что в своем безумии отбросили прочь её плоды. Как бы ни сложились дела во Франции, у данного французского правительства или у других французских правительств, мы на этом острове и в Британской империи никогда не утратим дружественных чувств по отношению к французскому народу. Если окончательная победа вознаградит наши тяжелые труды, французы разделят с нами наши завоевания и свобода будет возвращена всем. Мы не откажемся ни от одного из своих справедливых требований; мы не отступим ни на шаг, ни на йоту… Чехи, поляки, норвежцы, голландцы и бельгийцы — все они внесли свой вклад в наше общее дело. Все эти государства будут восстановлены. Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, закончена. Я полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От её исхода зависит жизнь самих англичан, так же как и сохранение наших институтов и нашей империи. Очень скоро вся ярость и могущество врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падём, тогда весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращённой науки сделают ещё более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Обратимся поэтому к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и её содружеству наций суждено будет просуществовать ещё тысячу лет, люди сказали: «Это был их звёздный час».

«Вторая мировая война», 1948—1953 годы (мемуары)

Президент Рузвельт сказал мне однажды, что он публично просил вносить предложения относительно названия, которое должно быть присвоено этой войне. Я тотчас же предложил своё: «Ненужная война». Войну, которая совсем недавно разрушила то немногое, что уцелело от мира после предыдущей битвы, легче было остановить, чем любую другую. Несмотря на все усилия и жертвы, принесенные сотнями миллионов людей, несмотря на победу правого дела, мы все ещё не обрели мира и безопасности и нам грозят опасности, большие чем те, которые мы преодолели. В этом высшая точка трагедии человечества. Я надеюсь, что размышления над прошлым могут послужить руководством для будущего, что они позволят новому поколению исправить некоторые ошибки прошлых лет и тем самым дадут ему возможность управлять надвигающимися величественными событиями будущего в соответствии с нуждами и честью человечества. — Том 1

По окончании мировой войны 1914 года почти все были глубоко убеждены и надеялись, что на всём свете воцарится мир. Это сокровенное чаяние всех народов легко можно было осуществить, твердо отстаивая справедливые убеждения и проявляя необходимый здравый смысл и благоразумие. Фраза «война за прекращение войн» была у всех на устах, и принимались меры к тому, чтобы претворить эту формулу в действительность. — Том 1

Как один из тех, кто жил и действовал в те дни, я ставлю своей целью показать прежде всего, как легко можно было бы предотвратить трагедию мировой войны; как злонамеренность порочных была подкреплена слабостью добродетельных; как в структуре и обычаях демократических государств, если только они не сольются в более крупные организмы, отсутствуют те элементы устойчивости и убежденности, которые только и могут обеспечить безопасность простым людям. Мы увидим, как призывы к благоразумию и сдержанности могут стать главным источником смертельной опасности; как средний курс, избранный под влиянием стремления к безопасности и спокойной жизни, может оказаться ведущим к катастрофе. Мы увидим абсолютную необходимость широких международных действий, постоянно совместно осуществляемых многими государствами, независимо от каких-либо перемен в их внутренней политике. — Том 1

Война начала вступать в свои права потенциального истребителя рода человеческого лишь на заре двадцатого столетия христианской эры. Объединение человечества в крупные государства и империи и пробуждение у народов коллективного самосознания позволили планировать и осуществлять кровопролитие в таких масштабах и с таким упорством, о которых раньше не имели даже представления. Все благороднейшие качества отдельных личностей были собраны воедино ради усиления разрушительной мощи массы. Надежные финансы, возможности, предоставляемые всемирным кредитом и торговлей, накопление крупных резервов капитала — всё это позволяло на длительные периоды переключать энергию целых народов на дело разрушения. — Том 1

	В Британии в шутку говорят, что военное ведомство всегда готовится к последней войне. Но это, вероятно, справедливо в отношении других ведомств и других стран, и это, безусловно, было верно для французской армии. — Том 1
	It is a joke in Britain to say that the War Office is always preparing for the last war. But this is probably true of other departments and of other countries, and it was certainly true of the French Army.

Я считаю неизбежным, что Россия станет величайшей в мире сухопутной державой после этой войны, так как в результате этой войны она отделается от двух военных держав — Японии и Германии, которые на протяжении жизни нашего поколения наносили ей такие тяжёлые поражения. Однако я надеюсь, что «братская ассоциация» Британского Содружества наций и Соединённых Штатов, а также морская и воздушная мощь могут обеспечить хорошие отношения и дружественное равновесие между нами и Россией, хотя бы на период восстановления. Что будет дальше — глазом простого смертного не видно, а у меня нет пока достаточных познаний о небесных телескопах. — Том 5; Премьер-министр — фельдмаршалу Смэтсу, 5 сентября 1943

Я назвал этот том «Триумф и трагедия» потому, что полная победа Великого союза до сих пор не принесла ещё всеобщего мира нашему охваченному тревогой земному шару. — Из предисловия Уинстона Черчилля к шестому тому

Советское правительство ещё могло при активной помощи Англии объединить четыре страны — Турцию, Румынию, Болгарию и Югославию, имевшие жизненное значение для него самого и его безопасности, и создать балканский фронт против Гитлера. Советский Союз ничего не сделал, чтобы помешать разброду между ними, и в результате все эти страны, кроме Турции, были поглощены одна за другой. Война — это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности на Балканах и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждёт. До тех пор мы считали их расчётливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками. Сила, масса, мужество и выносливость матушки России ещё должны были быть брошены на весы. Но если брать за критерий стратегию, политику, прозорливость и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент второй мировой войны совершенно недальновидными. — Том 3

Датированные

	Я имею честь представить Палате следующий общий принцип: наша ответственность в этом отношении прямо пропорциональна нашей власти. Там, где большая власть, там и большая ответственность, где меньше власти, там меньше ответственности, а где нет власти, не может быть, я считаю, и речи об ответственности. — Из речи в Палате общин по вопросу южноафриканских местных народностей 28 февраля 1906 года
	I submit respectfully to the House as a general principle that our responsibility in this matter is directly proportionate to our power. Where there is great power there is great responsibility, where there is less power there is less responsibility, and where there is no power there can, I think, be no responsibility.

Муссолини — величайший из живущих законодателей. — Цитируется по книге Пьера Мильзы «Муссолини»

	Если бы я был итальянец, уверен, что я был бы полностью с вами от начала и до конца вашей победоносной борьбы против зверских аппетитов и страстей ленинизма. — К Бенито Муссолини на пресс-конференции в Риме, январь 1927,
	If I had been an Italian, I am sure I would have been entirely with you from the beginning to the end of your victorious struggle against the bestial appetites and passions of Leninism.

Большие суммы денег и значительные военные силы были использованы союзниками против большевиков. Англия заплатила по номиналу около 100 млн., Франция от 30 до 40 млн. фунтов стерлингов. Соединенные Штаты содержали и продолжали содержать в Сибири около 8 тыс. солдат; Япония содержит в Восточной Сибири армию численностью от 30 до 40 тыс., и в настоящее время [15 сентября 1919 года] эта армия получает еще подкрепления. Армия адмирала Колчака, снабженная главным образом британским оружием, достигла в мае численности в 300 тыс. чел. Армии генерала Деникина составляют около 250 тыс. солдат. Кроме них следует принять во внимание финнов, которые могли бы дать около 100 тыс. чел. Были также эстонцы, латыши и литовцы, и их общий фронт тянулся от Балтийского побережья вплоть до самой Польши. И, наконец, были могущественные польские армии, помощь могла бы быть получена от Румынии и — в меньшей степени — от Сербии и Чехословакии. — стр. 170, 1919 год

Было бы ошибочно думать, что <…> мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены, и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи. — стр. 174, 1920-е годы

Мы намерены удержать то, что является нашей собственностью... Я стал премьер-министром его величества не для того, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи. — Заявление от 10 ноября 1942 года

Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она очень долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или черным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место. — To the Peel Commission (1937) on a Jewish Homeland in Palestine

I do not agree that the dog in a manger has the final right to the manger even though he may have lain there for a very long time. I do not admit that right. I do not admit for instance, that a great wrong has been done to the Red Indians of America or the black people of Australia. I do not admit that a wrong has been done to these people by the fact that a stronger race, a higher-grade race, a more worldly wise race to put it that way, has come in and taken their place.

	Да вы же хозяева положения! — Главнокомандующему французской армии генералу Жоржу, за несколько дней до начала Второй мировой войны, о военной мощи Франции по сравнению с Германией.
	— Цитируется в книге Бэзила Генри Лиддела Гарта «Вторая мировая война»

	Я не могу предсказать вам действий России. Это загадка, завернутая в тайну, помещённая внутрь головоломки; но, возможно, есть ключ. Этот ключ -- русский национальный интерес.
	I cannot forecast to you the action of Russia. It is a riddle wrapped in a mystery inside an enigma: but perhaps there is a key. That key is Russian national interest.
	— Передача BBC от 1 октября 1939, Лондон

Я повторю перед Палатой то, что уже сказал присоединившимся к новому Правительству: «Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слёз и пота». Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни. Это важно осознать: если не выживет Британская Империя, то не выживет всё то, за что мы боролись, не выживет ничто из того, за что человечество борется в течение многих веков. Но я берусь за эту задачу с энергией и надеждой. Я уверен, что нашему делу не суждено потерпеть неудачу. И в этот момент я чувствую себя вправе настаивать на всеобщей поддержке, и я призываю: «Идёмте же, идёмте вперёд единой силой». — Из речи в Палате Общин 13 мая 1940 года

Я полон уверенности в том, что если все выполнят свой долг, если мы не будем пренебрегать ничем, и если принять все меры, так как это делалось до сих пор, мы снова докажем, что мы способны защитить наш родной Остров, перенесем бурю войны, и переживем угрозу тирании, если потребуется - в течение многих лет, и если потребуется - одни. В любом случае, это то, что мы собираемся попробовать сделать. Таково решение Правительства Его Величества, каждого его члена. Такова воля Парламента и нации. Британская Империя и Французская Республика, соединенные вместе общим делом и задачей, будут защищать до смерти свою Родину, помогая друг другу как хорошие товарищи на пределе своих сил. Даже если огромные просторы Европы, многие древние и прославленные Государства пали или могут попасть в тиски Гестапо и других гнусных машин Нацистского управления, мы не сдадимся и не проиграем. Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах, на суше, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся и даже, если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооружённая и под охраной Британского Флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого. — Из речи в Палате Общин 4 июня 1940 года

Никогда ещё в истории человеческих конфликтов столь многие не были обязаны столь немногим. — о военных летчиках из речи в Палате Общин 20 августа 1940 года

	Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы по крайней мере замолвил за дьявола словечко в Палате общин.     Искажённый вариант: Если Гитлер вторгнется в ад, я произнесу панегирик в честь дьявола.
	If Hitler invaded Hell, I would make at least a favourable reference to the devil in the House of Commons.
	— Своему личному секретарю Джоку Колвиллю, вечером (21 июня 1941) перед началом Операции «Барбаросса» (Википедия)

	Никогда не сдавайтесь — никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайтесь, если это не противоречит чести и здравому смыслу. Никогда не поддавайтесь силе, никогда не поддавайтесь очевидно превосходящей мощи вашего противника. — Речь во время визита Черчилля в школу Хэрроу 29 октября 1941 года
	Never give in — never, never, never, in nothing great or small, large or petty, never give in except to convictions of honour and good sense. Never yield to force; never yield to the apparently overwhelming might of the enemy.

	Цена власти — это ответственность. — Из речи в Гарвардском университете по случаю получения почётной докторской степени 6 сентября 1943 года
	The price of greatness is responsibility.
	— Уинстон Черчилль

	В отрыве от истины совесть — не более чем глупость, она достойна сожаления, но никак не уважения. — во время дебатов в Палате Общин по поводу отмены смертной казни за убийство, 15 июля 1948
	Conscience and muddle cannot be reconciled; conscience apart from truth is mere stupidity, regrettable, but by no means respectable.

Десять древних столиц Европы ныне за Железным занавесом. Большая часть континента является зависимой. Они избежали нацизма только для того, чтобы впасть в крайность коммунизма. Это как совершить долгое и мучительное путешествие, чтоб покинуть Северный полюс для того, чтоб обнаружить, что в конце концов ты проснулся на Южном полюсе. И вокруг лишь лёд и снег, и резкие, пронзительные ветры. — Выступление 17 августа 1949 года в Совете Европы, в Страсбурге.

Ten ancient capitals of Europe are behind the Iron Curtain. A large part of this continent is held in bondage. They have escaped from Nazism only to fall into the other extreme of Communism. It is like making a long and agonizing journey to leave the North Pole only to find out that, as a result, you have woken up in the South Pole. All around are only ice and snow and bitter piercing winds.

Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин

Цитаты из книги «Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин. 359 персон от Пифагора до Путина».

На Западе армии были слишком велики для здешних стран. На Востоке страны были слишком велики для армий. — О Первой мировой войне

Первая трагедия России — рождение Ленина, вторая — его смерть.

Врождённый порок капитализма — неравное распределение благ; врождённое достоинство социализма — равное распределение нищеты.     Главный недостаток капитализма — неравное распределение благ; главное преимущество социализма — равное распределение лишений.

Репутация державы точнее всего определяется той суммой, которую она способна взять в долг.

В молодости я взял себе за правило не пить ни капли спиртного до обеда. Теперь, когда я уже немолод, я держусь правила не пить ни капли спиртного до завтрака.

Большевики сами создают себе трудности, которые успешно преодолевают.

Время — плохой союзник.

Всё, чего я хотел, — это согласия с моими желаниями после конструктивной дискуссии.

Дипломат — это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.

Легче управлять нацией, чем воспитывать четверых детей.

Копить деньги — вещь полезная, особенно если это уже сделали ваши родители.

Лучший аргумент против демократии — пятиминутная беседа со средним избирателем.

Небывалая толщина этого отчета защищала его от опасности быть прочитанным.

Он решительнее всех в нерешительности и сильнее всех в слабости. — О Стэнли Болдуине (Википедия)

Поддеть красивую женщину — дело не из простых, ведь она от ваших слов не подурнеет.

Политик должен уметь предсказать, что произойдет завтра, через неделю, через месяц и через год. А потом объяснить, почему этого не произошло.

По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов, а самое страшное, что половина из них — чистая правда.

При существующих политических институтах иногда ещё приходится считаться с чужим мнением.

Сильный, молчаливый мужчина слишком часто лишь потому молчалив, что ему нечего сказать.

Там, где существует десять тысяч предписаний, не может быть никакого уважения к закону.

Умный человек не делает сам все ошибки — он дает шанс и другим.

Я всегда следовал правилу: не беги, если можешь стоять; не стой, если можешь сидеть; не сиди, если можешь лежать.

О Черчилле

	Уинстон в высшей степени красноречив, убедителен и не прав.
	— Уильям Джозеф Блайтон (англ. William Joseph Blyton), английский журналист и писатель

	Он готов сделать барабан из кожи собственной матери, чтобы пробарабанить марш в свою честь.
	— Дэвид Ллойд Джордж

Черчилль – один из руководителей победы, и до сих пор не могу дать себе отчет, как могло случиться, что он в 1945-м провалился на выборах! Надо, видно, знать лучше английскую жизнь. Переговоры в Потсдаме начались с ним, а потом… Он очень активный был. Не забывал и написать кое-что. Факты он излагает по-своему, это тоже надо иметь в виду. Надо проверять через другие источники. Очень хитро излагает. Он насквозь империалист.

— В.М. Молотов, «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева», 1972

	«Железный занавес» – это изобрел Геббельс. А широко применял Черчилль.
	— В.М. Молотов, «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева», 1972

	Черчилль сказал еще в 1918 году, что Советскую власть надо удушить. А на банкетах наших небольших с Рузвельтом в Тегеране и Ялте: «Я встаю утром и молюсь, чтобы Сталин был жив, здоров. Только Сталин может спасти мир!» Уверенный в том, что именно Сталин играет ту исключительную роль, которую он в войне имеет. Слезы текли по щекам – то ли великий актер был, то ли искренне говорил.
	— В.М. Молотов, «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева», 1977

Без даты

	Я ненавижу индийцев. Это звериный народ со звериной религией.
	I hate Indians. They are a beastly people with a beastly religion.
	— Из беседы с Лео Амери

	Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. — Цит. по кн. С.С. Ольденбурга
	Surely to no nation has Fate been more malignant than to Russia. Her ship went down in sight of port. She had actually weathered the storm when all was cast away. Every sacrifice had been made; the toil was achieved. Despair and Treachery usurped command at the very moment when the task was done.
	— Мировой кризис. Том III. 1916-1918. Часть I

Я встаю утром и молюсь, чтобы Сталин был жив, здоров. Только Сталин может спасти мир! — на банкете во время Тегеранской конференции

Своим долголетием я обязан спорту. Я им никогда не занимался[источник?].

В пользу Советов можно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей огромной страны. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной.

Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови.

Демократия

	Никто не притворяется, что демократия — идеал или ответ на все вопросы. Более того, было сказано, что демократия является наихудшей формой правления за исключением всех тех других форм, которые применялись время от времени; однако, в нашей стране распространено мнение, что править должен народ, править продолжительно, и что именно общественное мнение, выражаемое всеми конституционными способами, должно оформлять, направлять и контролировать действия министров, которые являются их слугами, а не хозяевами.
	No one pretends that democracy is perfect or all-wise. Indeed, it has been said that democracy is the worst form of Government except all those other forms that have been tried from time to time; but there is the broad feeling in our country that the people should rule, continuously rule, and that public opinion, expressed by all constitutional means, should shape, guide, and control the actions of Ministers who are their servants and not their masters
	— Из речи в Палате Общин 11 ноября 1947 года

.

Варианты:

Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных.

Много форм правления применялось и еще будет применяться в этом грешном мире. Все понимают, что демократия не является совершенной. Правильно было сказано, что демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени.

Ошибочно приписываемые

	Пессимист видит трудности при каждой возможности, оптимист в каждой трудности видит возможности.
	A pessimist sees the difficulty in every opportunity; an optimist sees the opportunity in every difficulty.
	— Приводится в книге «Churchill By Himself: The Definitive Collection Of Quotations» под редакцией Richard Langworth (2008), ISBN 1586486381, но без указания места и времени событий; в книге «American Character» (1906) эти же слова приписываются священнику L. P. Jacks.

	Кто в молодости не был радикалом [вариант: либералом] — у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума. — Согласно Центру Черчилля, не существует записей о том, чтобы кто-то слышал эту фразу от Черчилля. Пол Эддисон из Эдинбургского университета утверждает: «Черчилль явно не мог сказать это, так как он сам был консерватором в 15 лет и либералом — в 35. Кроме того, стал бы он говорить столь неуважительно для Клемми (Клементина Черчилль, жена Уинстона), которую всю жизнь считали либералкой?»
	If you’re not a liberal when you’re 25, you have no heart. If you’re not a conservative by the time you’re 35, you have no brain.
	— Обыкновенно выражение приписывается Бенджамину Дизраэли (в редакции «У того, кто в шестнадцать лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы») и Франсуа Гизо («Кто не республиканец в двадцать лет, у того нет сердца; кто республиканец после тридцати, у того нет головы»), фактически же самое раннее упоминание (в 1875 году) относилось к французскому государственному деятелю А.-П. Батби, которые сам сменил взгляды с республиканских на монархические и якобы назвал парадоксом Бёрка (английский политик, боровшийся за ограничение королевской власти, но после Великой французской революции ставший консерватором) утверждение «Кто не республиканец в двадцать лет, вызывает сомнения в щедрости своей души; но кто упорствует в этом после тридцати, вызывает сомнения в правильности своего ума».

Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жесткому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов. Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения… Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Он был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил её с атомным вооружением. Что ж, история, народ таких людей не забывают.

— Разными источниками считается, что это цитата взята из: речи У.Черчилля в палате Лордов 23 декабря 1959 года по случаю 80-летия со дня рождения И. В. Сталина мемуаров У.Черчилля Энциклопедии Британники — однако ни одна из версий не подтверждается. Источники, подтверждающие авторство Черчилля, так и не найдены. Ричард Лангворт, историк и в прошлом президент лондонского Центра Черчилля, считает эту речь мистификацией. Возможно, настоящим автором «цитаты» является Нина Андреева, опубликовавшая её в статье «Не могу поступаться принципами», в газете «Советская Россия», 13 марта 1988 года. Текст схожего содержания имеется в некрологе, опубликованном Исааком Дойчером в 1953 году и позднее вышедшем в сборнике «Ironies of History: Essays on Contemporary Communism»: «The core of Stalin’s historic achievement consists in this, that he had found Russia working with wooden ploughs and is leaving her equipped with atomic piles.»

	Русские долго запрягают, да быстро ездят.
	— Ошибочно приписывается Черчиллю, ранее — Отто фон Бисмарку.

Я думал, что умру от старости. Но когда Россия, кормившая всю Европу хлебом, стала закупать зерно, я понял, что умру от смеха.

Если вы можете начать свой день без кофеина, если вы всегда можете быть жизнерадостным и не обращать внимание на боли и недомогания, если вы можете удержаться от жалоб и не утомлять людей своими проблемами, если вы можете есть одну и ту же пищу каждый день и быть благодарными за это, если вы можете понять любимого человека, когда у него не хватает на вас времени, если вы можете пропустить мимо ушей обвинения со стороны любимого человека, когда все идет не так не по вашей вине, если вы можете спокойно воспринимать критику, если вы можете относиться к своему бедному другу так же, как и к богатому, если вы можете обойтись без лжи и обмана, если вы можете бороться со стрессом без лекарств, если вы можете расслабиться без выпивки, если вы можете заснуть без таблеток, если вы можете искренне сказать, что у вас нет предубеждений против цвета кожи, религиозных убеждений, сексуальной ориентации или политики, — значит вы достигли уровня развития своей собаки.

— Является англо-русским переводом стихотворения «Almost as Good As Your Dog» неизвестного автора. Авторство Черчилля приписывается только в рунете, особенно в блогах.

	Фашисты будущего будут называть себя антифашистами.
	The Fascists of the future will be called anti-fascists.
	— Парафраз цитаты Хьюи Лонга "When Fascism comes to America, it will (be in the name of/come under the guise of/be called) anti-Fascism!", ошибочно приписываемый Черчиллю.

Черчилль и отравленный чай

Существуют следующие ошибочные версии:

	Нэнси Астор: Будь вы моим мужем, я бы подсыпала вам яд в чай. Черчилль: Мадам, будь вы моей женой, я бы этот чай выпил. — Обмен репликами между Нэнси Астор и Черчиллем после ожесточенного спора в Бленхеймском дворце (семейном владении Черчилля) около 1912 года. Этот анекдот также описывает разговор Дэвида Ллойда Джорджа с суфражисткой.
	— If you were my husband, I'd poison your tea — Madam, if you were my wife, I'd drink it!

Однако, если верить Центру Черчилля, на самом деле диалог произошёл между леди Астор и ближайшим другом и союзником Черчилля, Фредериком Смитом (первым эрлом Беркенхеда, Лордом-канцлером Великобритании с 1919 по 1922 год) в следующей форме:

	Леди Астор: Будь вы моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе. Фредерик Смит: Будь вы моей женой, я бы этот кофе выпил.
	Lady Astor: If I were married to you, I'd put poison in your coffee. F.E.: I were married to you, I’d drink it.
	— Finest Hour, vol. 139

Примечания

Ссылки

• Famous Quotations and Stories (англ.). The Churchill Centre. Проверено 30 июня 2013.
• Wit and Wisdom of Winston Churchill (англ.). National Churchill Museum. Проверено 30 июня 2013.