Станционный смотритель (повесть)

«Станционный смотритель» — повесть Александра Пушкина из цикла «Повести покойного Ивана Петровича Белкина», написанная в 1830 и изданная в 1831 году.

Цитаты

Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную свою бесполезную жалобу на притеснение, грубость и неисправность? Кто не почитает их извергами человеческого рода, равными покойным подъячим или, по крайней мере, муромским разбойникам? Будем однако справедливы, постараемся войти в их положение, и может быть, станем судить о них гораздо снисходительнее. Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, ограждённый своим чином токмо от побоев, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей). — начало

В самом деле, что было бы с нами, если бы вместо общеудобного правила: чин чина почитай, ввелось в употребление другое, например: ум ума почитай? Какие возникли бы споры! И слуги с кого бы начинали кушанье подавать?

«Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою».

О повести

	… мы с большим правом можем сказать, что реализм в русской литературе начат Пушкиным, именно его «Станционным смотрителем» и вообще им…
	— Максим Горький, <О Пушкине>, 1909 [1936]

Иное произведение Пушкина похоже на те загадочные картинки для детей, когда нарисован лес, а под ним напечатано: «Где тигр?» Очертания ветвей образуют фигуру тигра; однажды разглядев её, потом видишь её уже сразу и дивишься, как другие не видят. <…> и мне было весело увидать зверя в простодушном рассказе Белкина. Но картинка разгаданная теряет всякий интерес, а «Станционный смотритель» разгадкой впервые оживает и раскрывается. Он очарователен тонкостью лукавства: он весь — сарказм, но насмешка разлита в нём так, что и не заметишь. Нынешние символисты могли бы поучиться здесь лёгкости и естественности работы. Идея нисколько не спрятана, — напротив, она вся налицо, так что всякий может её видеть; и однако все видят только лес. <…> описанием картинок о блудном сыне <…> Пушкин формулирует — в нарочито сочном, немецки-филистерском виде — одно из положений ходячей мысли; и этому благочестивому обману он в своём рассказе противопоставляет живую правду. <…> Этот рассказ — не формальная пародия, как «Граф Нулин»: здесь самый оригинал (опошленная людьми евангельская притча) является в психике действующего лица той силой, которая искажает действительность.

— Михаил Гершензон, «Станционный смотритель», 1919

Если «Гробовщик» при всей новизне и свежести этой повести был всё же шуткой, то «Станционный смотритель» прямо врезывался в широко распространенную традицию. Здесь Пушкин шёл по пути наибольшего сопротивления: здесь противостояли ему не какие-нибудь нравоописательные очерки о бедняках или страшные истории о мертвецах, а давняя и в своё время прогрессивная традиция семейной буржуазной повести и драмы.

— Василий Гиппиус, «Повести Белкина», 1937

Несовпадение всего происшедшего в повести с <…> прологом отмечалось не раз, и полемика с притчей, разумеется, очевидна. Но перед нами — полемика не непосредственно А. С. Пушкина с собственно мифом, а полемика, идущая где-то в недрах, в глубинах массовой культуры. Спор идёт на языке этой культуры. В её понятиях: на лубочные картинки титулярный советник А. Г. Н. отвечает какою-то контрпритчей, сочинённой им на тему журнала «Славянин», вышедшего в 1827 году, то есть незадолго до кончины И. П. Белкина…

— Владимир Турбин, «Пушкин. Гоголь. Лермонтов. Об изучении литературных жанров», 1978

	В «Станционном смотрителе» «анекдот», «парадокс» перерастал почти в социальное и историческое исследование. Тем же методом Пушкин будет пользоваться в «Пиковой даме» и «Медном всаднике». Но это стало видно лишь тогда, когда «болдинские побасенки» вписались в общий контекст пушкинского творчества.
	— Вадим Вацуро, «Повести покойного Ивана Петровича Белкина», 1981