Русский театр в Петербурге (октябрь 1841)
«Русский театр в Петербурге» — анонимная рецензия Виссариона Белинского из этого цикла на 9 пьес[1].
Цитаты
правитьГ-н Полевой явился у нас тоже создателем особого рода Драмы — драмы анекдотической, которая есть не что иное, как анекдот, переложенный на разговоры между любовником, любовницею и разлучником и оканчивающийся свадьбою. Да, г. Полевой законный владелец этого рода драмы, помещик этой полосы рукодельной литературы, точно так же, как г. Булгарин — помещик в несуществующей области нравственно-сатирических и нравоописательных статеек и романов. <…> Но и здесь та же история, как и во всей почти нашей драматической литературе, т. е. стрельба холостыми зарядами на воздух. <…> Как данное лицо, как характер, Сусанин нейдёт для драмы. Самый подвиг его — плод мгновенного лирического восторга, а не плод целой его жизни или драматического столкновения двух противоположных влечений… Что же сделал г. Полевой из Сусанина? <…> Увы! что-то такое странное, так мало достойное памяти великого человека, что грустно и говорить об этом! Вся драма состоит из сцены между Сусаниным и пьяным, хвастливым и глупым поляком, с которым он и поёт и пляшет, выведывая тайну экспедиции его отряда и придумывая средства для совершения своего подвига. Заведши поляков в глушь, он <…> говорит целые монологи там, где истинный Сусанин только молился, заставляя говорить за себя полякам самому делу; раненный пулею, он опять говорит — длинно, напыщенно, реторически… Тем всё и кончается. | |
— «Костромские леса», русская быль, с пением, соч. Н. А. Полевого |
В ней есть истина, есть действительность. Видно, что автор хорошо знает сферу жизни, которую взялся изобразить. В ней есть если не характеры лиц, то верные очерки некоторых сословий. | |
— «Отец и откупщик, дочь и откуп». Комедия Н. А. Полевого |
Бедное русское общество! Чем ты виновато, что бездарные маляры мажут с тебя своими мазилками бессмысленные карикатуры и выдают их за твои портреты?.. | |
— «Современное бородолюбие». Комедия Д. Г. Зубарева |
Мы не будем излагать содержания этой пьесы по самой простой причине: мы забыли его, и помним только, что это что-то такое моральное, длинное, растянутое и скучное. | |
— «Две жизни, или Не всё то золото, что блестит». Комедия г-жи Ансело |
Вот истинно французская пьеса — без всякого содержания, а между тем полная интереса, жизни, движения, комических положений. | |
— «Путешественник и путешественница», водевиль, перевод с французского (Un Monsieur et une Dame) |
«Князь Даниил Дмитриевич Холмский». Драма Н. В. Кукольника
правитьРепертуар русской сцены необыкновенно беден. Причина очевидна: у нас нет драматической литературы. Правда, русская литература может хвалиться несколькими драматическими произведениями, которые сделали бы честь всякой европейской литературе; но для русского театра это скорее вредно, чем полезно. Гениальные создания русской литературы в трагическом роде написаны не для сцены: «Борис Годунов» едва ли бы произвел на сцене то, что называется эффектом и без чего пьеса падает, а между тем он потребовал бы такого выполнения, какого от нашего театра и желать невозможно. «Борис Годунов» писан для чтения. Мелкие драматические поэмы Пушкина, каковы: «Сальери и Моцарт», «Пир во время чумы», «Русалка», «Скупой рыцарь», «Рыцарские сцены», «Каменный гость», — неудобны для сцены по двум причинам: они слишком ещё мудрёны и высоки для нашей театральной публики и требовали бы гениального выполнения, о котором нам и мечтать не следует. Что же касается до комедии, у нас всего две комедии — «Горе от ума» и «Ревизор»; они могли бы, особливо последняя, не говорим — украсить, но обогатить любую европейскую литературу. Обе они выполняются на русской сцене лучше, нежели что-нибудь другое; обе они имели неслыханный успех <…> и никогда не перестанут доставлять публике величайшее наслаждение. Но это-то обстоятельство, будучи, с одной стороны, чрезвычайно благодетельно для русского театра, в то же время и вредно для него. С одной стороны, несправедливо было бы требовать от публики, чтоб она круглый год смотрела только «Горе от ума» да «Ревизора» и не желала видеть что-нибудь новое <…>. С другой стороны, что же прикажете нам смотреть на русской сцене после «Горя от ума» и «Ревизора»? Вот это-то и почитаем мы вредом, который эти пьесы нанесли нашему театру, объяснив нам живым образом, — фактом, а не теориею, — тайну комедии, представив нам собою её высочайший идеал… Есть ли у нас что-нибудь такое, чтобы сколько-нибудь, хоть относительно, — не говорим, подходило под эти пьесы, но — не оскорбляло после них эстетического чувства и здравого смысла? Правда, иная пьеса ещё и может понравиться, но не больше, как на один раз, — и надо слишком много самоотвержения и храбрости, чтоб решиться видеть её во второй раз. Да и всё достоинство таких пьес состоит в том только, что они не лишают актёров возможности выказать свои таланты, а совсем не в том, чтоб они давали актёрам средства развернуть свои дарования. Вообще, по крайней мере половина наших актёров чувствуют себя выше пьес, в которых играют, — и они в этом совершенно справедливы. Отсюда происходит гибель нашего сценического искусства, гибель наших сценических дарований (на скудость которых мы не можем пожаловаться): нашему артисту нет ролей, которые требовали бы с его стороны строгого и глубокого изучения, с которыми надобно бы ему было побороться, помериться, словом — до которых бы ему должна было постараться возвысить свой талант; нет, он имеет дело с ролями ничтожными, пустыми, без мысли, без характера, с ролями, которые ему нужно натягивать и растягивать до себя. Привыкши к таким ролям, артист привыкает торжествовать на сцене своим личным комизмом, без всякого отношения к роли, привыкает к фарсам, привыкает смотреть на своё искусство, как на ремесло, и много-много, если заботится о том, чтоб протвердить роль: об изучении же её не может быть и слова. |
… поговорим только о тех пьесах, которые не принадлежат ни к трагедии, ни к комедии собственно, хотя и обнаруживают претензии быть и тем и другим вместе, — пьесы смешанные, мелкие, трагедии с тупоумными куплетами, комедии с усыпительными патетическими сценами, словом — этот винегрет бенефисов, предмет нашей Театральной летописи. |
… содержание «Холмского» запутано, перепутано, загромождено множеством лиц, не имеющих никакого характера, множеством событий чисто внешних, мелодраматических, придуманных для эффекта и чуждых сущности пьесы. <…> |
Примечания
править- ↑ Отечественные записки. — 1841. — Т. XIX. — № 11 (ценз. разр. 31/Х). — Отд. VII. — С. 34-44.