Румата делает выбор

«Румата делает выбор» — интервью Аркадия Стругацкого 1974 года..

Цитаты

Как же мы пишем вдвоём? Да вот так в полном смысле слова — вдвоём. Каждое слово. Правда, методика эта возникла не сразу. Сначала мы встречались, обговаривали идею, сюжет, композицию — на этот счёт у нас не возникало никаких разногласий, хотя наши профессии диаметрально противоположны, <…> — потом разъезжались и писали каждый свою часть по отдельности. Или оба работали над одним и тем же куском, а потом «сращивали» их. Лишнее отпадало. Но впоследствии убедились, что это не самый рациональный метод. Теперь работаем за одним письменным столом, пробуем друг на друге каждое слово, каждый поворот темы..

В 1956 году, только демобилизовавшись из армии, в которой прослужил пятнадцать лет, я был у брата в Ленинграде. Помню, мы шли по Невскому и дружно ругали нашу фантастику. В тот год одновременно вышли четыре книги о полёте на Венеру. И герои, и ситуации в них были настолько выспренны и однообразны, что казалось, будто все эти книги написаны одним автором. Жена моя <…> сказала, что мы оба болтуны, только и умеем, что критиканствовать. <…> И тут же мы приняли решение: а что, в самом деле. Так мы начали работу, и в скором времени появилась «Страна багровых туч».

… «Туманность Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова произвела буквально ошеломляющее впечатление и оказала огромное влияние на всю последующую советскую фантастику. Это было первое произведение такого взлёта фантазии, такого полёта духа. И причём <…> это необозримо далёкое будущее отнюдь не было таким безобидным и розово-радостным. И в нём были потери и разочарования, и даже через тысячелетия перед человечеством будут стоять неразрешимые загадки, мучаясь над которыми будут гибнуть лучшие люди, гибнуть или уходить в невозвратный космос. Да, это была большая книга, написанная настоящим художником и мыслителем. И много лет мы чувствовали помощь и поддержку Ивана Антоновича. Плечо старшего друга, который в трудную минуту неожиданно оказался рядом…

— Чем больше мы задумывались над морально-нравственными проблемами завтрашнего дня, тем яснее нам становилось, что путь становления качественно новой морали, качественно иного отношения к действительности гораздо более сложен, чем нам казалось, труден и непрост; он чреват ошибками и потерями. корр.: Очевидно, этим трудным поискам посвящена повесть «Попытка к бегству»? — Да, именно так. Мы, было, задумали её как веселую повестушку о приключениях молодых коммунаров, которые решили удрать и вволю порезвиться на какой-нибудь планете. Написали пару глав и… остановились. Почувствовали, что зашли в тупик. Исписались. Герои стали такими розовыми, такими… недумающими… и тогда появился Саул Репнин, беглец из фашистского концлагеря… Появился фашизм и борьба с ним.

«Улитка на склоне» — <…> это был для нас с братом своеобразный эксперимент, мы решили писать её, подчиняясь лишь свободному ходу мысли, <…> многие наши друзья и критики, чьему мнению мы, безусловно, доверяем, не могли дать этой книге однозначного толкования.

«Обитаемый остров» <…> это был типичный социальный заказ. Как-то на авторском активе издательства «Молодая гвардия» пошёл разговор о том, что у нас пока нет книги о Павке Корчагине сегодняшнего дня, и надо постараться создать её. «А о Корчагине завтрашнего дня?..» — спросили мы. И сели за приключения Максима Каммерера. Подлинного Павку Корчагина завтрашнего дня вряд ли удалось создать, но писали мы эту книгу с большой симпатией к своему герою.