Роковая музыка

«Душевная музыка» (англ. Soul Music) — сатирико-юмористический фэнтезийный роман Терри Пратчетта 1994 года, 16-й в цикле «Плоский мир», входит в подциклы Смерть (3-й) и «Ринсвинд, Коэн и волшебники».

Цитаты

	В Лламедосе всегда шёл дождь. Дождь был основной статьёй экспорта Лламедоса. Тут даже располагались дождевые рудники.
	It was always raining in Llamedos. Rain was the country’s main export. It had rain mines.

	Смерти <…> нравился чёрный цвет. Прекрасно гармонирует со всеми цветами. Рано или поздно он идёт всем.
	Death <…> liked black. It went with anything. It went with everything, sooner or later.

… единственными Гильдиями, считавшими обучение девочек стоящим делом, были Гильдия Воров и Гильдия Белошвеек. Тогда как мир — это огромное и крайне опасное место, и девочкам не помешает выйти в него с надёжными знаниями геометрии и астрономии под корсетом. <…> Мисс Ноно <…> верила в поощрение логического мышления и развитие пытливого ума у вверенных её заботам девушек, что, с точки зрения житейской мудрости, можно было сравнить с охотой на аллигаторов в картонной лодке в богатый на утопленников сезон. Например, когда она с дрожащим от возбуждения острым подбородком читала лекцию о подстерегающих в городе опасностях, в трёхстах пытливых, логично настроенных умах сразу же возникали следующие мысли: 1) что данные опасности следует испытать при первой же возможности, 2) а откуда, собственно, об этих опасностях знала сама мисс Ноно?

… the only Guilds that considered girls worth educating were the Thieves and the Seamstresses. But it was a big and dangerous world out there, and a gel could do worse than face it with a sound knowledge of geometry and astronomy under her bodice. <…> Miss Butts <…> believed in encouraging logical thought and a healthy enquiring mind among the nascent young women in her care, a course of action which is, as far as wisdom is concerned, on a par with going alligator-hunting in a cardboard boat during the sinking season. For example, when she lectured to the school, pointed chin trembling, on the perils to be found outside in the town, three hundred healthy enquiring minds decided that 1) they should be sampled at the earliest opportunity, and logical thought wondered 2) exactly how Miss Butt knew about them.

Имп уже имел возможность насладиться красотой зданий, принадлежащих Гильдиям, — величественным фасадом Гильдии Наёмных Убийц, роскошными колоннами Гильдии Воров, дымящейся, но тем не менее производящей глубокое впечатление ямой на том месте, где до вчерашнего дня находилась Гильдия Алхимиков. Поэтому он испытал некоторое разочарование, обнаружив, что Гильдия Музыкантов занимает не целое здание, а всего лишь две убогие комнатки над парикмахерской. Он сел в приёмной с коричневыми стенами и стал ждать. На противоположной стене висело объявление, которое гласило: «Ради Тваего Удобства и Комфорты ТЫ НЕ БУДИШЬ КУРИТЬ». Имп не курил ни разу в жизни. Лламедос — слишком сырая страна, и курильщикам там приходится несладко. Но сейчас ему вдруг захотелось попробовать. Кроме него в приёмной находились тролль и гном. Он чувствовал себя несколько неловко, потому что они всё время таращились на него. — Ты случаем не из эльфисов? — наконец спросил гном. — Я? Нет. — А похож. Судя по волосам. — Совсем не похож. Честно. <…> Он знал, как тролли и гномы поступают с людьми, заподозренными в связях с эльфами. Гильдия Музыкантов могла бы многому у них научиться. — Что это у тебя? — спросил тролль, глаза которого были закрыты двумя квадратиками тёмного стекла в проволочной оправе, державшейся на ушах. — Арфа. — И ты на ней играешь? — Да. — Значит, ты — друид? — Нет! Воцарилась тишина, пока тролль собирался с мыслями. — В этой рубашке ты похож на друида, — проворчал он наконец. Гном погано хихикнул. Тролли не любят друидов. Любые разумные существа, привыкшие проводить большую часть жизни в неподвижном, похожем на скалу состоянии, вряд ли будут в восторге, когда другие разумные существа сначала протащат их добрых шестьдесят миль на валках, после чего расставят по окружности и закопают по колено в землю.

Imp had already admired the Guild buildings — the majestic frontage of the Assassins’ Guild, the splendid columns of the Thieves’ Guild, the smoking yet still impressive hole where the Alchemists’ Guild had been up until yesterday. And it was therefore disappointing to find that the Guild of Musicians, when he eventually located it, wasn’t even a building. It was just a couple of poky rooms above a barber shop. He sat in the brown-walled waiting room, and waited. There was a sign on the wall opposite. It said ‘For Your Comforte And Convenience YOU WILL NOT SMOKE’. Imp had never smoked in his life. Everything in Llamedos was too soggy to smoke. But he suddenly felt inclined to try. The room’s only other occupants were a troll and a dwarf. He was not at ease in their company. They kept looking at him. Finally the dwarf said, ‘Are you elvish?’ ‘Me? No!’ ‘You look a bit elvish around the hair.’ ‘Not elvish at allll. Honestlly.’ <…> He knew what trolls and dwarfs traditionally did to people suspected of being elves. The Guild of Musicians could take lessons. ‘What dat you got dere?’ said the troll. It had two large squares of darkish glass in front of its eyes, supported by wire frames hooked around its ears. ‘It’s a harp, see.’ ‘Dat what you play?’ ‘Yes.’ ‘You a druid, den?’ ‘No!’ There was silence again as the troll marshalled its thoughts. ‘You look like a druid in dat nightie,’ it rumbled, after a while. The dwarf on the other side of Imp began to snigger. Trolls disliked druids, too. Any sapient species which spends a lot of time in a stationary, rock-like pose objects to any other species which drags it sixty miles on rollers and buries it up to its knees in a circle.

Река, одна капля воды из которой напрочь лишала человека памяти, существовала на самом деле. Правда, многие люди считали, что эта река — Анк, воду из которого можно было не только пить, но и резать на ломтики и жевать. Глоток воды из Анка действительно мог лишить человека памяти — или, по крайней мере, привести к таким последствиям, о которых человеку никогда не захочется вспоминать. Но, повторимся, река, лишающая человека памяти, в самом деле существовала. Правда, была одна загвоздка. Никто не знал, где эта река находится, потому что все те, кто натыкался на неё, как правило, сильно страдали от жажды.

There was indeed a river, according to legend, one drop of which would rob a man of his memory. Many people assumed that this was the river Ankh, whose waters can be drunk or even cut up and chewed. A drink from the Ankh would quite probably rob a man of his memory, or at least cause things to happen to him that he would on no account wish to recall. In fact there was another river that would do the trick. There was, of course, a snag. No one knows where it is, because they’re always pretty thirsty when they find it.

	Золто сдул пыль с одной из труб и поднёс её к губам. Раздавшийся звук походил на глас пережаренной фасоли. — Кажется, внутри лежит дохлая мышь, — сообщил он, заглянув в трубу. — С ней всё было в порядке, пока ты в неё не подул.
	Glod blew the dust off a crumhorn and put it to his lips, achieving a sound like the ghost of a refried bean. ‘I reckon there’s a dead mouse in here,’ he said, peering into the depths. ‘It was all right before you blew it.’

	Народная музыка в Лламедосе не приветствовалась, а всякие народные песенки безжалостно искоренялись. Считалось, что мужчина, наткнувшийся чудесным майским утром на прекрасную деву, должен действовать так, как посчитает нужным, и нет никакой нужды подробно описывать его действия.
	Folk music was not approved of in Llamedos, and the singing of it was rigorously discouraged; it was felt that anyone espying a fair young maiden one morning in May was entitled to take whatever steps they considered appropriate without someone writing it down.

	В гномьих домах не бывает ни тараканов, ни других вредителей. По крайней мере, пока хозяин в состоянии держать в руках сковороду.
	You never got cockroaches or rats or any kind of vermin in a dwarf home. At least, not while the owner could still hold a frying-pan.

	— Люди, стоит им только увидеть меня, сразу начинают твердить: «О, так ты ворон, значит? А ну-ка, скажи нам слово на букву „Н“…» Если б мне давали пении всякий такой раз, я уже…
	‘The first thing people say is, oh, you’re a raven, go on, say the N word . . . If I had a penny every time that’s happened, I’d—’

	— У троллей есть такая игра. Называется «ааргруха». <…> У человека отрывают голову и гоняют её специальными башмаками, сделанными из обсидиана, пока не забьют гол или голова не лопнет.
	‘There’s a troll game, <…> called aargrooha. <…> You rip off a human’s head and kick it around with special boots made of obsidian until you score a goal or it bursts.

	Гиппопотам воспоминаний сонно заворочался в болоте сознания.
	The hippo of recollection stirred in the muddy waters of the mind.

	Щеботан был настолько респектабельным городом, что даже собаки тут спрашивали разрешения, прежде чем поднять ногу, причём в строго отведенных для этого местах.
	Quirm was so respectable that even dogs asked permission before going to the lavatory.

	Вера создаёт пустое место. Которое обязательно должно быть заполнено.
	Belief makes a hollow place. Something has to roll in to fill it.

	На вешалке за дверью висел халат с кроликом на кармане. Однако впечатление было бы куда более приятным, если бы это был действительно кролик, а не его скелет.
	There was even a dressing-gown on the back of the door. It had a rabbit on the pocket. The cosy effect would have been improved if it hadn’t been a skeletal one.

	— А жену его видишь? С улыбкой в форме помойной волны.
	‘See his wife? Got a smile like a wave on a slop bucket.’

	… на языке д'рыгов слово «чужеземец» означало то же самое, что и «цель, в которую метишься из лука».
	… the D’reg word for ‘stranger’ was the same as for ‘target’.

	Это была музыка, которая не только сбежала, но ограбила по пути банк. Это была музыка с засученными рукавами и расстегнутым воротником, она улыбалась, поднимала приветственно шляпу и крала у вас бумажник. Это была музыка, которая проникает сразу в ноги, не нанося визита господину Мозгу.
	This was music that had not only escaped but had robbed a bank on the way out. It was music with its sleeves rolled up and its top button undone, raising its hat and grinning and stealing the silver. It was music that went down to the feet by way of the pelvis without paying a call on Mr Brain.

Библиотекарь, ответственный за качание органных мехов, считал, что инструмент способен на большее. Взрослый орангутан весьма смахивает на дружелюбную кучу старых ковриков, но вместе с тем он обладает силой, которая легко заставит человека той же весовой категории наесться такими ковриками до отвала. <…> Опустил руки и до отказа выдвинул регистры «Гласа Человеческого», «Гласа Божьего» и «Гласа Дьявольского».

The Librarian, energetically pumping the bellows and making occasional little ‘ooks’ of excitement, felt there was a lot more that it could do. A fully grown male orang-utan may look like an amiable pile of old carpets but he has a strength in him that would make a human of equivalent weight eat lots of rug. <…> He lowered his hands again and pulled out the Vox Humana, the Vox Dei and the Vox Diabolica.

	В библиотеке <…> также содержались совершенно обычные книги, напечатанные на простой бумаге мирскими красками. Впрочем, было бы ошибочным считать их совершенно безопасными только потому, что при их чтении в небе не вспыхивают фейерверки. Чтение таких книг иногда приводит к куда более опасным последствиям — фейерверки вспыхивают в мозгу у читателя.
	The Library <…> also contained perfectly ordinary books, printed on commonplace paper in mundane ink. It would be a mistake to think that they weren’t also dangerous, just because reading them didn’t make fireworks go off in the sky. Reading them sometimes did the more dangerous trick of making fireworks go off in the privacy of the reader’s brain.

Согласно некоторым религиозным учениям, вселенная началась со слова, песни, танца или музыкальной пьесы. Знаменитые Слушающие монахи Овцепикских гор, настолько отточившие свой слух, что легко определяли значение карты по звуку, с которым она ложилась на стол, — эти монахи поставили перед собой очень трудную задачу: отделить от всяких едва уловимых вселенских шумов и окаменелого эха самые первые звуки.

Some religions say that the universe was started with a word, a song, a dance, a piece of music. The Listening Monks of the Ramtops have trained their hearing until they can tell the value of a playing card by listening to it, and have made it their task to listen intently to the subtle sounds of the universe to piece together, from the fossil echoes, the very first sounds.

	Что-что, а слушать он умел. Патриций создавал своего рода ментальную дыру, жадно засасывающую в себя каждое слово. Человек готов был рассказать ему что угодно, лишь бы нарушить эту жуткую тишину.
	He was extremely good at listening. He created a kind of mental suction. People told him things just to avoid the silence.

	Ему хотелось… он чувствовал себя жителем тундры, который как-то утром проснулся с непреодолимым желанием покататься на водных лыжах.
	He wanted . . . he felt like a lifelong tundra dweller when he wakes up one morning with a deep urge to go water-skiing.

	В его поведении появились вполне определённые симптомы. Если бы он был вулканом, жители близлежащих деревень уже бросились бы на поиски подходящей девственницы.
	Ridcully was beginning to show certain signs. If he had been a volcano, natives living nearby would be looking for a handy virgin.

— Риктор утверждает, что, по его мнению, сначала был звук. Один мощный сложный аккорд. Самый обширный и сложный звук из всех когда-либо существовавших. Настолько сложный, что его нельзя воспроизвести внутри вселенной, как нельзя открыть ящик ломом, который находится внутри ящика. Великий аккорд, который на самом деле определил существование всего сущего. Положил начало музыке, так сказать. <…> — А я думал, что вселенная возникла из-за того, что какой-то бог отрезал у другого брачный прибор и сделал из него вселенную. Эта теория всегда казалась мне наиболее простой. Ну, то есть такой поворот событий несложно себе представить.

‘Riktor said he thought that the sound came first. One great big complicated chord. The biggest, most complicated sound there ever was. A sound so complex that you couldn’t play it within a universe, any more than you can open a box with the crowbar that’s inside it. One great chord which . . . as it were . . . played everything into being. Started the music, if you like.’ <…> ‘I thought the universe came into being because some god cut off some other god’s wedding tackle and made the universe out of it.’

	Большинство гномьих песен (Ну, хорошо, хорошо — все гномьи песни) состоят из единственного слова «золото», но ведь есть ещё интонация. В гномьем языке имеются тысячи слов, которые означают «золото», но используются только в исключительных случаях, например когда гномы видят золото, им не принадлежащее.
	Many dwarf songs (All right — all dwarf songs. Except the one about Hiho.) are on the lines of ‘Gold, gold, gold’ but it’s all in the inflexion; dwarfs have thousands of words for ‘gold’ but will use any of them in an emergency, such as when they see some gold that doesn’t belong to them.

	Азартные игры троллей значительно проще даже австралийских. Одной из самых популярных является игра под названием «брось монетку», которая заключается в подбрасывании монеты и заключении пари на то, упадёт она или нет.
	Troll gambling is even simpler than Australian gambling. One of the most popular games is One Up, which consists of throwing a coin in the air and betting on whether it will come down again.

Чудакулли почти сразу узнал деревянный диск, на котором двумя концентрическими окружностями были установлены продолговатые камни. На шарнирном рычаге, обеспечивающем вращение, стояла свеча. Это был походный компьютер друидов, портативный круг камней, который иногда называли «коленбуком». Казначей однажды заказал себе такой. На крышке ящика крупными буквами было написано: «Для Жрецов-Торопыг».

Skazz had been working at a long bench by one wall. At least he recognized the little wooden disc. There were small oblong stones ranged on it in a couple of concentric circles, and a candle lantern positioned on a swivelling arm so that it could be moved anywhere around the circumference. It was a travelling computer for druids, a sort of portable stone circle, something they called a ‘kneetop’. The Bursar had sent off for one once. It had said For the Priest In a Hurry on the box.

В истории Анк-Морпорка крысы сыграли немалую роль. Незадолго до прихода к власти патриция случилось ужасное нашествие крыс на город, и в качестве метода борьбы городской совет предложил выплачивать по двадцать пенсов за каждый крысиный хвост. На неделю или две количество крыс действительно снизилось, но потом люди с крысиными хвостами стали выстраиваться в огромные очереди, городская казна опустела, а все только и делали, что гонялись за крысами. Которые по-прежнему кишмя кишели повсюду. Лорд Витинари внимательно выслушал объяснение проблемы и решил её одной-единственной памятной фразой, которая много говорила о <…> врождённых инстинктах истинных анк-морпоркцев. «Обложите налогом крысиные фермы», — сказал патриций.

Rats had featured largely in the history of Ankh-Morpork. Shortly before the Patrician came to power there was a terrible plague of rats. The city council countered it by offering twenty pence for every rat tail. This did, for a week or two, reduce the number of rats — and then people were suddenly queuing up with tails, the city treasury was being drained, and no one seemed to be doing much work. And there still seemed to be a lot of rats around. Lord Vetinari had listened carefully while the problem was explained, and had solved the thing with one memorable phrase which said a lot about <…> the natural instinct of Ankh-Morporkians in any situation involving money: ‘Tax the rat farms.’

	Вселенная, кружась, несётся навстречу жизни. Жизнь — удивительно распространённый товар. То, что посложнее получает такую же сложную жизнь — примерно также, как что-то массивное получает обильную порцию тяготения. <…> Возможно, и музыка может обрести жизнь — со временем. Жизнь — это привычка.
	The universe danced towards life. Life was a remarkably common commodity. Anything sufficiently complicated seemed to get cut in for some, in the same way that anything massive enough got a generous helping of gravity. <…> Perhaps even a music could be alive, if it was old enough. Life is a habit.

	Ни один человек, хоть немного разбирающийся в ножах, не наносит удар сверху, так обожаемый иллюстраторами. <…> Профессионал ведёт удар снизу вверх, так как путь к сердцу человека лежит через его желудок.
	No one who knew anything about knives ever used the famous over-arm stabbing motion so beloved of illustrators. <…> A professional would strike upwards; the way to a man’s heart was through his stomach.

	Он из личного опыта знал, что любое существо, с которым не удалось разделаться ударами шестифутовой дубовой палки, скорее всего окажется невосприимчивым и к магии тоже.
	In his experience, anything that couldn’t be disposed of with a couple of whacks from six feet of oak was probably immune to magic as well.

	Призрак гнома вежливо откашлялся. — А нам заплатят за это выступление? — спросил он. — ВЫ ПОЛУЧИТЕ ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ. — А бесплатное пиво?
	The ghostly dwarf gave a cough. ‘We’re getting paid for this number, right?’ he said. YOU’LL GET THE UNIVERSE. ‘And free beer?’

	— Кое-что всё же просачивается. Через сны, через предчувствия, видения. Некоторые тени настолько длинны, что появляются раньше света.
	SOMETHING GOES ACROSS, THOUGH. DREAMS, PERHAPS. PREMONITIONS. FEELINGS. SOME SHADOWS ARE SO LONG THEY ARRIVE BEFORE THE LIGHT.

Перевод

Н. Берденников под ред. А. В. Жикаренцева, 2002 («Ро́ковая музыка») — с некоторыми уточнениями