Невероятные небылицы, или Путешествие к средоточию Земли

«Невероятные небылицы, или Путешествие к средоточию Земли» — сатирико-фантастический рассказ Фаддея Булгарина 1824 года.

Цитаты

— Как вы думаете, Архип Фаддеевич, неужели наша земля обитаема только на поверхности? — Почему знать! — отвечал он. — Наши учёные обыкновенно занимаются более отвлечённостями, стараются заглянуть за пределы Сириуса и не смотреть себе под ноги. <…> Странно, <…> что мы до сих пор не успели ещё описать поверхности земли, исчислить всех полезных и вредных растений, описать животных, населяющих воды, поверхность и первую оболочку земли и атмосферы, не исследовали ещё всех племен рода человеческого, а желаем постигнуть, как и из чего создана земля! — начало

… рукопись неизвестного автора: <…> Бурею занесло нас к Новой Земле. Когда ветер утих, капитан послал меня в шлюпке на берег, осмотреть, нет ли где поблизости пресной воды. <…> У подножия большого камня приметил я отверстие или пещеру и вошёл в неё, чтобы посмотреть, нет ли там источника. Один матрос следовал за мною. Лишь только я сделал несколько шагов, земля обрушилась подо мною и я стремглав покатился вниз. <…> Чрез несколько времени увидели мы несколько землянок, обитаемых животными, которые привели нас в страх. Они были похожи на пауков, с большими брюхами, на коротких ногах, с двумя руками и весьма малою головою. Они подняли крик при виде света и скрылись в своих подземельях. <…> Одно из сих животных встретило меня у входа и, к величайшему моему удивлению, заговорило на языке турецком с примесью испанских и итальянских слов: <…> — Мы не знали, что есть над нами поверхность земли, обитаемая подобно её внутренности. Страна наша называется Игноранциею, а жители игнорантами. Мы не знаем употребления вещества, называемого вами огнём или светом, и хотя имеем едва приметные глаза, но видим очень хорошо предметы, необходимые для пищи. Природа весьма к нам щедра: у нас множество разных плодов и растений для нашего пропитания, и это составляет также главнейшее наше упражнение. Сделайте милость, спрячьте ваш свет: мы не можем на него смотреть…

— Есть ли у вас женщины? — спросила одна, по-видимому, хозяйка. <…> Я люблю говорить правду только в глаза и потому описал наших женщин самыми блестящими красками и сказал, что они тихи как вода, постоянны как мрак и нежны к мужьям как человек к пище. Я должен был сообразоваться с понятиями окружавших меня и потому уподоблял прекрасный пол с виденными мною предметами и слышанными о склоннностях игнорантов.

Когда я с великим трудом успел изъяснить ему, что такое просвещение, то целое семейство захохотало во всё горло, и хозяин сказал мне, что игноранты не знают других наук и искусств, кроме умения есть, пить, спать и беседовать о вчерашнем и завтрашнем, о погоде, женщинах, нарядах и т. п., и что высочайшая степень их премудрости состоит в игре в зёрна, называемой чёт и нечет.

Открыв глаза, я увидел: что лежу на берегу шумной реки; кругом луга покрыты были светлою зеленью, и мерцание утра разливало на предметы слабый свет. <…> мы чрезвычайно обрадовались, что попали в страну, где не будем жить во мраке, подобно кротам. <…> При входе в главную улицу, встретил я несколько животных, похожих на орангутангов, которые, увидев меня, с криком разбежались по своим шалашам и выглядывали в окна с боязнью и любопытством. Толпа маленьких животных бежала издали за нами, точно так, как деревенские наши мальчишки бегают за медведем, водимым на цепи. Они бросали в нас палками и каменьями. <…> — Страна называется Скотиния, а мы зовёмся скотиниотами. Мы почитаем себя самыми умными, учёными и образованными из всех обитателей земного котла. <…> Тело покрыто было мягкою шерстью различных цветов; вместо одежды они носили шотландские передники и короткие плащи, покрывавшие только спину.

Толпы раздались пред колесницею, запряжённою двенадцатью сурками, которыми управлял сам господин, с большим искусством. Остановившись пред нами, он <…> спросил: — Знаете ли вы меня? — Нет! — отвечал я. — О, невежество! — воскликнул он. — Неужели до вас не достигла слава Дуриндоса, изобретателя двух новых паштетов и тринадцати соусов, плащей с гремушками, стоцветных фартуков, покровителя всех стихоплётов и прозоломов Скотинии, сочинителя сатирико-критико-прозаико-стихотворных произведений, который… Дуриндос продолжал говорить около часа о своих достоинствах, исчислял сочинения, где ему напечатаны похвалы, имена своих клиентов — великих любомудров и едоков, и проч., и проч. Пока он говорил, я рассматривал его вздернутую физиономию и одежду, обвешенную побрякушками и составленную из разноцветных лоскутков, и когда он кончил, то я, желая приобресть покровительство человека, у которого есть паштеты, соусы и приятели, подчинился обстоятельствам…

… скотиниотские часы. Это был прозрачный сосуд, из какого-то особенного металла, сделанный наподобие песочных часов и точно такого же механизма. Вся разница состояла в том, что вместо песку он наполнен был вином. На поверхности были отмечены двенадцать часов или эпох, составляющих скотиниотские сутки, а в нижней половине сосуда находился рожок или горлышко, чрез которое выпивалось вино постепенно после каждого часа, для предохранения сосуда от ржавчины; ибо этот металл имел такое свойство, что портился от одного вина и был невредим целые веки, если вино переменяли часто.

Малый человек, вроде альбиноса, с мусикийским орудием за плечами, <…> подошёл ко мне и сказал громким, звонким голосом: — Знаете, милой мой, что я первый здесь философ, первый мыслитель. Я первый возжёг светильник философии и около двух лет тружусь, хотя не постоянно, над сооружением памятника моему величию, то есть сочиняю книгу, которая будет заключать в себе всю премудрость веков прошедших, настоящего и будущего времени. Правда, что надо мною смеются и называют меня шутом, но зато я сержусь больно, бранюсь и сочиняю музыку для романсов и песен, которые превозносятся в кругу моих родных столько же, как и моя философия. Ах! если бы вы читали мои творения, заключающиеся в нескольких статейках, и сравнили с сочинениями, вышедшими в свет прежде моих, вы удостоверились бы, что всё у меня заимствовано. Жаль, что я молод, а то бы… Молодой гуслист-философ продолжал говорить, а между тем другой взял меня за руку, повернул к себе и начал душить своею речью: — Ну-те, сударь, ну-те, скажите-ка, видали ль вы на поверхности земли человека, который бы, отроду ничему не учившись, всё знал, всё решил, обо всём судил — и сделался всеобщим литературным самоучителем или письмовником. Это я, сударь, я!

— Я один из числа судей сего города. <…> — То есть вы законоискусник? — промолвил я. — Извините, — возразил сосед, — я вовсе не знаю законов. <…> Я загадываю о деле и после того играю в бирюльки, — сказал скотиниот, — когда разберу бирюльки, то дело правое, а не разберу — не правое. — Помилуйте! — воскликнул я. — Можно ли таким образом решить дела, от которых зависит участь семейств? — А почему же нет? — сказал хладнокровно сосед. — Ведь одна сторона должна же выиграть и быть довольною, а в общей массе это всё равно. — аналог судьи Бридуа из гл. XXXIX «Третьей книги Пантагрюэля» Франсуа Рабле

От пастуха узнали мы, что страна сия называется Светония; он говорил языком, составленным из русских, французских, английских и немецких слов…

— Моды изобретают полсотни швей, в одном большом городе, и знатные дамы более повинуются уставам ветреной швеи, нежели… но не в этом дело. Я вам сказал, что наши женщины более трудятся: <…> прекрасный пол высшего звания занимается у нас модами, то есть женщины не работают сами, но только наряжаются, обновляются и преобразуют все в доме. Это отнимает у них всё время, и едва остаётся в сутки несколько часов на визиты, осмотр магазинов и прогулки, и потому другую половину суток, <…> ночь, посвящают они на балы, собрания и т. п. Итак, наша светская женщина находится в беспрестанной работе и гораздо скорее приходит в изнеможение и теряет силы, нежели простая крестьянка, достающая себе пропитание в поте чела.

… мне кажется, что первая полоса, или Игноранция, означает совершенное невежество; вторая полоса, или Скотиния, полуобразованность, полуученость, что гораздо хуже невежества, а третья полоса, или Светония, истинное просвещение, делающее людей добрыми, благонамеренными, смирными, скромными и честными.

См. также

• Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в двадцать девятом веке