Мир и насилие (Солженицын)
«Мир и насилие» — публицистическое эссе Александра Солженицына, написанная летом и опубликованная в сентябре 1973 года. Эти мысли родились у автора под многолетним давлением советской ложной трактовки понятия «мира», которая в начале 70-х годов наивно, беспечно и широко принималась Западом[1].
Цитаты
править1
правитьПротивопоставление «мир — война» содержит логическую ошибку: целая теза противопоставляется части антитезы. Война есть массовое, густое, громкое, яркое, но далеко не единственное проявление никогда не прекращённого многоохватного мирового насилия. Противопоставление же логически равновесное и нравственно истинное есть: |
И если принято говорить (и это верно), что «мир неделим», что малое нарушение его (однако не только военное!) уже нарушает весь мир, — то так же неделимо и насилие. И захват одного заложника и один угон самолёта есть такая же угроза всеобщему миру, как орудийный выстрел на государственной границе или бомба, сброшенная на территорию другой страны. |
… систематическое государственное насилие. |
2
правитьДо наступления резвого оборотистого XX века одновременное существование двух шкал нравственных оценок в человеке, общественном течении или даже правительственном учреждении называлось лицемерием. А как назовём это сегодня? |
И до грусти смешно наблюдать, как общественные течения, деятели и молодёжь Запада с опозданием в 50 и 70 лет повторяют «наши» идеи, заблуждения и поступки. |
Нет, не трудности познания затрудняют Запад, но нежелание знать, но эмоциональное предпочтение приятного — суровому. Руководит таким познанием дух Мюнхена, дух ублажения и уступок, трусливый самообман благополучных обществ и людей, потерявших волю к ограничениям, к жертвам и к стойкости. |
И «самолётный» и всякий, иной терроризм десятикратно разлился именно потому, что перед ним слишком поспешно капитулируют. А когда проявляют твёрдость, то и побеждают его всегда, заметьте. |
Самые-то страшные виды немирности протекают без атомных ракет, без морских и воздушных флотов, так мирно, что могут восприняться почти как «традиционный народный обычай». |
3
правитьИ тогда: служит миру не тот, кто рассчитывает на добродушие насильников, но тот, кто неподкупно, непреклонно и неутомимо отстаивает права угнетённых, покорённых и убиваемых. <…> |
Распространившаяся ошибка в определении мира как «анти-войны», а не как «анти-насилия» естественно привела и к ошибочным оценкам заслуг отдельных деятелей в борьбе за мир. |
Даже когда Нобелевский комитет не присуждает премии [мира] никому, это тоже вырастает в значение весомое: что заслуги и полезность деятельности предыдущего лауреата столь велики, что с ними не идут в сравнение ничьи другие. |
Пользуясь правом нобелевского лауреата выдвигать кандидатов на нобелевские премии и не имея возможности обратиться к Нобелевскому комитету иначе как посредством этой статьи, <…> — я прошу считать эти мои строки формальным выдвижением Андрея Дмитриевича Сахарова в кандидаты на присуждение нобелевской премии мира 1973 года. |
И пусть Нобелевский комитет не испытает сомнения из-за прошлых, слишком больших достижений Сахарова в области вооружения, не ощутит в том парадоксальности: в осознании человеческим духом своих прежних ошибок, в очищении от них, в искуплении их — как раз и содержится высший смысл пребывания человечества на Земле. — конец |
Примечания
править- ↑ Н. Д. Солженицына. Краткие пояснения // Солженицын А. И. Публицистика: в 3 т. — Ярославль: Верхняя Волга, 1995. — Т. 1. — С. 705.